Характер социальной эволюции двух республик на Тирренском море во многом сходен и отличается от венецианского варианта. Оба города были известны еще в античные (а Пиза, возможно, и в этрусские) времена. Упоминания о пизанских и генуэзских епископах встречаются соответственно с IV и V вв. Оба города затем оказались центрами лангобардских герцогств и франкских графств. Но Пиза раньше вышла в море. Пизанский флот в IX в. уже появился в Адриатике и успешно сражался с сарацинами у африканских берегов. О будущей сопернице Пизы источники хранят в тот период непроницаемое молчание. Генуя включилась в средиземноморскую игру только к XI в., уверенно наверстывая упущенное.
Генуэзская коммуна была создана на рубеже XI–XIII вв. (вначале на три года, как объединение частных лиц, для защиты торговых интересов на Востоке) и называлась "компанией" (аналогичная Compagna Pisana возникла несколькими десятилетиями ранее). В 1122 г. "компания" стала постоянной, в 1130–1131 гг. начали различать "консулов коммуны" и "консулов правосудия", в 1143 г. был принят городской статут — первый в Италии из всех дошедших до нас. Создание генуэзской коммуны, очевидно, поддержали сторонники церковной реформы и одобрил архиепископ Ариальд. Консулат не сразу овладел всей полнотой власти. Еще в середине XII в. консулы клялись действовать "к чести нашего архиепископата, нашей матери-церкви и нашего города". В Пизе также виконт в первой половине XII в. еще устанавливал эталоны меры и веса и собирал налоги, а пизанский архиепископ сохранил политическое влияние даже в XIII в.
Господствовавший в Генуе и Пизе патрициат — преимущественно феодального происхождения. Это крупные и средние земельные собственники, выходцы из контадо, быстро приобщившиеся к морской торговле. Они пустили прочные корни в городе, но не потеряли и старых корней. Они стали купцами и судовладельцами: членами "компании" были, судя по генуэзскому статуту 1143 г., те, кто "отправляет свое добро морем" (pecuniam suam per mare portet). Но статут регламентировал также строительство башен и вассальные отношения. Генуэзские патриции выдвигали из своей среды своеобразные фигуры рыцарей-моряков, вроде Бенедетто Захариа, победителя при Мелории, излюбленным ложем которого, по выражению Р. Лопеца, служила палуба галеры. Но были и другие, лишь изредка вкладывавшие деньги в заморские предприятия. Были, наконец, и нобили вне коммуны, поддерживавшие архиепископов против консульской аристократии. Генуэзская знать, в отличие от венецианской, очень разнородна. Ее раздоры никогда не прекращались.
Нам известно 41 имя консулов, правивших генуэзской коммуной в первые 30 лет ее существования. 23 из них занимали эту должность дважды, трижды, а то и четырежды. Многие консульские фамилии восходили к виконтскому роду Обертенгов: Каффаро, Спинола, Эмбриаки и др. К концу XII столетия положение не изменилось: в Генуе верховодит довольно узкая олигархия. В 1182–1194 гг. три знатные фамилии во главе с Вольта дали 20 консулов из 78, а одиннадцать фамилий — более 40 консулов. Все эти люди — крупные землевладельцы, вассалы архиепископов. И они же, как свидетельствуют акты коменды, играли ведущую роль в левантийской торговле.
Если в Венеции различия между socius stans и socius tractans не имели социального характера, то в Генуе дело обстояло, видимо, несколько иначе. Патриции часто кредитовали заморские путешествия сидя дома. Задавали тон немногие крупные и знатные коммерсанты, но в предприятиях участвовали, в качестве "трактаторов" с небольшими паями, и люди поскромней. Рядом с торговой аристократией и в Генуе и в Пизе вырастали новые торгово-денежные слои.
В XIII в. эти слои усилились благодаря прогрессу ремесел и прежде всего сукноделия, основанного на импортном сырье. Пизанский цех Лана не зависел от знати Генуэзские draperii, покупавшие необработанную фламандскую ткань и раздававшие ее для окраски и аппретуры, не упоминаются в списках консулов. Пизанские богачи Гамбакорта, Делле Браке и десятки других — все это пополанская верхушка, сумевшая повести за собой ремесленников и бросить вызов патрициату.
В Пизе народное восстание 1254 г. привело к власти совет анцианов и "народного капитана". В Генуе пополаны победили в 1257 г. под руководством Гульельмо Бокканегра, также получившего звание "капитана". В одном и том же 1270 г. пизанцы изгнали своих нобилей, а генуэзцы создали пост "народного аббата" в противовес капитанату, попавшему в руки аристократии. В обеих приморских республиках дальнейшая борьба шла с переменным успехом. Цехи здесь (особенно в Пизе) значили в политическом отношении больше, чем в Венеции, но не стали опорой государственной системы, как во Флоренции. А позиции патрициата, традиционно главенствующего в крупной торговле и в политике, были все еще крепки. Впрочем, на рубеже XIV в. судьбы Пизы и Генуи, дотоле сходные, резко расходятся. Одной предстоял постепенный упадок, другой — кратковременный, но замечательный расцвет.
Милан, наравне с Венецией, — по-видимому, самый крупный город Италии, с населением от 100 до 200 тысяч, к исходу XIII в. находился в центре водной и сухопутной паутины. Притоки связывали его с По, а каналы, проложенные уже в XII в., с северными озерами. Через Милан шел важнейший транзит из Венеции в Южную Германию. Однако это не привело к решительному преобладанию торговли, как в приморских городах. Миланское ремесло славилось добротным недорогим сукном и лучшим в Европе оружием; цехи рано обрели силу и независимость. С другой стороны, военностратегическое значение Милана питало активность феодальной знати, мало изменившейся с XI в. и по-прежнему группировавшейся вокруг архиепископского дворца. И еще одна чисто миланская особенность: нигде мелкий нобилитет не был так основательно урбанизирован и так обособлен организационно (корпорация вальвассоров называлась Моттой).
Вообще для Милана характерно очень ясное политическое и правовое размежевание сословий (показательно, что в консулате "капитанам" принадлежало 9 мест, вальвассорам — 6, "гражданам", т. е. пополанам, — 5). Масштаб и зрелость социальных конфликтов XI в. (лучше исследованных) достались в наследство и последующим столетиям.
Под 1198 г. в источниках впервые упоминается "Креденца святого Амвросия", организация цехов, созданная в противовес старой "Креденце консулов". По существу это означало зарождение "малой коммуны". Креденца Амвросия быстро обзавелась своей резиденцией, своими судьями, частично взяла под контроль городские финансы и противопоставила миланскому правительству собственных консулов.
Подестат в Милане не привился. Каждая партия выдвигала угодных ей людей; избирали сразу нескольких подеста, притом из местных уроженцев. И понятно: подестат — это уступка консульской аристократии под давлением пополанов, уже достаточно крепких, чтобы оказать такое давление, но еще не готовых к захвату власти. В Милане же мощь пополанов к началу XIII в. была настолько внушительна, союз Креденцы Амвросия с Моттой давал такой заметный перевес, что промежуточная государственная форма не могла развернуться. В 1212 г. цехи и вальвассоры при поддержке части купечества начали наступление на патрициат.
Антифеодальные преобразования были заморожены в годы борьбы с Фридрихом II, когда вновь решался вопрос о жизни или смерти коммуны. Зато неудачи императора вдохновили миланцев в 1240 г. на создание капитаната. Первым пополанским старейшиной (анцианом) стал Пагано делла Торре, доблестный рыцарь особой и чисто итальянской социальной складки, заметной от Лансона до Джано делла Белла. Вскоре он скончался, но в 1247 г. титул анциана попал в крепкие руки его племянника Мартино делла Торре. Так закрепилось политическое лидерство этой семьи дворян-суконщиков. Аристократический консулат отжил свой век. Налоговые, поодовольственные и административные реформы сделали 40–50-е годы XIII в. высшей Фазой развития Миланской республики. Взлет оказался недолгим. Переход в 1259 г. к демократической синьории делла Торре свидетельствовал о кризисе, ибо продлить пополано-вальвассорское господство в иной форме было уже невозможно. За кризисом последовало крушение: спустя полвека в городе надолго установилась аристократическая тирания Висконти.
Внутренняя эволюция Болоньи во многом протекала иначе. Это едва ли не самый пополанский и республиканский город XIII в. Недаром Болонья подарила Италии знаменитый университет с его юристами, возродившими римское поаво, и основателя поэтической школы "сладостного стиля" Гвидо Гвиницелли, писавшего: "Иной человек говорит: "Я благороден, ибо таков мой род". Он подобен грязи, а благородство — солнцу. Ибо нельзя поверить, что может быть благородство без мужества, благородство, доставшееся по наследству".
Болонская знать, к которой обращены эти слова, была несравненно менее дифференцированна, чем в Милане, и противоположность между нею и пополанами выступала поэтому в более чистом виде. Особого промежуточного слоя втянувшихся в торговлю вальвассоров здесь не было. Правда, в трех наиболее почетных и богатых корпорациях — купцов, менял и нотариусов — встречались, как и повсюду в Италии, родовитые имена. Но антинобильское законодательство затронуло и этих людей.
Местные Меркаданца и Камбио (заметна тенденция к их сращиванию с перевесом торговли над ростовщичеством) не вели международных операций широкого размаха. Болонские купцы перекупали у ломбардцев и тосканцев оптовые партии товаров. Чтобы заключить такую сделку, нужно было принадлежать к Меркаданце. И никто, кроме членов Меркаданцы, не имел права торговать импортными изделиями в городе и дистрикте Болоньи и в некоторых соседних областях. Старое болонское купечество ревниво оберегало свою посредническую монополию. Разумеется, речь шла прежде всего о дорогих сукнах — французских, фландрских, флорентийских, миланских, кремонских и пр. (в статуте перечисляются три десятка сортов). Неокрашенные ткани отдавались в работу