, поэтому для нее характерны были и полуфеодальные черты, в частности крайне ограниченная возможность ухода испольщика с участка. К концу XV в. испольщина приобретает более четко выраженные феодальные черты, сохраняя, однако, и элементы полукапиталистического хозяйства[264].
В связи с резкими сдвигами, происходившими в социально-экономической жизни Италии XIII–XIV вв., чрезвычайно обострилась классовая борьба. Прежде всего это дало себя знать в деревне, которая ощутила эти сдвиги уже в XIII в. Для всей Европы XIV век был столетием крупных экономических и социальных потрясений[265]. Италия, которая шла в своем развитии впереди всей Европы, первая стала на этот путь. Первое в Европе XIV в. крупное крестьянское движение возникло в Италии, причем за много десятилетий до Жакерии и восстания Уота Тайлера. Это — восстание Дольчино, охватившее некоторые районы Северной Италии и длившееся около 4 лет[266]. Сложное переплетение старого и нового в аграрной жизни Италии — ликвидация крепостничества и половничество, эмфитевзис и либеллярное держание, усиление товарно-денежных отношений и увеличение продуктовой ренты, зарождение полукапиталистических форм в одних областях и сохранение типично феодальных в других — все это переплеталось в клубок противоречий, которые крайне обостряли обстановку. Италия на грани XIII–XIV столетий напоминала Везувий, в глубине которого скрыта энергия, готовая в любой момент вырваться наружу.
Уже в XIII в. недовольство крестьянской и городской бедноты находило выражение в распространении еретических учений катаров и вальденсов. В конце XIII в. недалеко от Пармы возникла секта, члены которой, возглавляемые крестьянином Сегарелли, именовали себя апостольскими братьями. Ересь носила весьма определенную социальную окраску, ее стержнем были крестьянско-плебейские слои, а острие ее было направлено против богачей и господ, которым апостольские братья призывали не подчиняться. Поэтому их деятельность была запрещена папой, а их вожак — Сегарелли схвачен и сожжен, как еретик. Тогда апостольские братья, возглавляемые учеником погибшего на костре вождя, послушником францисканского монастыря Дольчино, объявили папу антихристом и призвали к уничтожению церкви, осквернившей себя своими богатствами. Епископские и герцогские войска жестоко расправились с восставшими.
Таковы были первые отблески эпохи, которую Энгельс образно назвал зарей капиталистической эры. В этих же условиях, через несколько десятилетий в Северной Италии вспыхнуло второе крупное восстание крестьян, именовавших себя тукинами и добившихся сокращения барщины, отмены монморта и формарьяжа, а также освобождения от ренты своим непосредственным сеньорам, с заменой ее уплатой денежного побора верховному сеньору — герцогу Савойскому (см. ниже, гл. 7).
Резкие социальные противоречия, проявившиеся прежде всего в связи с высокой степенью развития товарно-денежных, а в наиболее передовых центрах и с зарождением раннекапиталистических отношений, были причиной того, что Италия стала страной первого крупного крестьянско-плебейского восстания в XIV в. В этом же основная причина радикальности и универсальности требований, выдвинутых апостольскими братьями, и результативности восстания тукинов. Сложное переплетение противоречий объясняет направленность первого крупного восстания крестьян и бедных горожан: оно не только носило антифеодальный и антицерковный характер, но и являлось первым серьезным протестом против невиданного до того накопления капиталов в городах, где созревали условия для зарождения раннекапиталистических отношений. Обилие в программах этих восстаний (особенно тукинов) антифеодальных требований свидетельствует о крайней сложности и противоречивости социально-экономического конгломерата, на почве которого в Италии зарождались первые ростки капитализма.
Однако непосредственно ранний капитализм породил в XIV в. другие народные движения, основными участниками которых выступали городской плебс и предпролетариат.
Накопление капиталов от торговли и банковских операций в XIII в., как уже говорилось, приводит к естественным поискам наиболее выгодного их применения. Богатые пополаны строят дворцы и загородные виллы, приобретают земли, фрахтуют или строят корабли для заморских путешествий. Все это требует непрерывного пополнения капитала: безотказным источником его становится промышленное производство на экспорт. Торгово-банковские компании организуют доставку сырья, а нередко организуют большие мастерские, перерастающие рамки обычных цеховых. Так появляются мануфактурные предприятия с широким разделением труда и массовым применением наемного труда.
Нередко данный факт рассматривается как явление совершенно случайное и крайне незначительное. Сторонники такого подхода мотивируют свое мнение тем, что в большинстве стран Европы подобные явления наблюдаются лишь с XVI в. Но эта бесспорная истина не опровергает возможности появления раннекапиталистических отношений в отдельных странах в более ранний период при наличии соответствующих условий. Такие условия сложились в Италии. Прежде всего, здесь натуральные отношения в экономике не были столь продолжительными, всеобъемлющими и глубокими, как в других странах. Это повлекло за собой наиболее раннее в Европе отделение ремесла от сельского хозяйства, что означало появление города, как центра ремесла и торговли. Еще Маркс отмечал обилие в средневековой Италии городов, сохранившихся, как правило, с древнеримских времен[267]. Город пережил вторжения варварских племен, и, если в Италии не было простого продолжения истории римского города, средневековая коммуна обязана многим своему предшественнику, хотя она и представляла собой продукт очень сложного развития[268]. Роль города в средневековой Италии крайне велика: в определенной степени феодализм был здесь подорван, "сломлен исключительным развитием городов"[269]. В таких условиях итальянский город играл весьма прогрессивную роль, и характеристика Энгельса, относящаяся к периоду начавшегося разложения феодализма в Европе XV в., в еще большей степени приложима к Италии конца XIII–XIV в.: "В то время как дворянство становилось все более и более излишним и мешало развитию, городские бюргеры стали классом, который олицетворял собой дальнейшее развитие производства и торговых отношений, образования и социально-политических учреждений…, притом у городского бюргерства было могучее оружие против феодализма — деньги"[270]. Таким сословием городского бюргерства были "жирные" пополаны Италии, которые превращались в раннюю буржуазию; в конце XIII — начале XIV в. они обладали наиболее крупными накоплениями в Европе и с выгодой направляли их на организацию мануфактур, как правило производящих продукцию на экспорт. Это не означает, что в отдельных городах отсутствовало цеховое ремесло, но оно подчинялось мануфактуре, а ремесленники являлись хотя и массовым, но придатком отряда мануфактурных наемных рабочих.
В борьбе против феодализма "жирные" пополаны использовали не только такое могучее оружие, как деньги, но и политические рычаги государства. Только в условиях Италии мог в XIII в. появиться такой антифеодальный закон, как флорентийские "Установления справедливости", согласно которому гранды лишались политических прав и подвергались смертной казни за преступления, совершенные против пополанов.
В обстановке политического и экономического господства "жирных" пополанов, объединявших свои усилия и средства в рамках торгово-банковско-промышленных компаний, и стали появляться мастерские нового типа. Раньше всего они возникли в сукноделии, которому свойственно широкое разделение труда еще в условиях цеховой организации; позднее — в шелкоткачестве и судостроении; некоторые элементы капиталистического производства появились также в горно-рудной промышленности. В XIV в. мануфактурные мастерские с широким разделением труда и массовым применением наемной рабочей силы появились в текстильной промышленности Флоренции, Сиены, Лукки, Милана, Болоньи и в судостроении Венеции и Генуи. По свидетельству хрониста Джованни Виллани, в 30-х годах XIV в. во Флоренции, которая может служить эталоном подобных явлений, насчитывалось от 200 до 300 сравнительно крупных сукнодельческих мастерских, которые производили до 80 тыс. кусков сукна в год; их стоимость в три раза превышала весь бюджет города. Одна сукнодельческая мастерская вырабатывала в 1300 г. в среднем 333 куска сукна в год, а в 1336–1338 — 400 кусков. Обработкой шерсти занималось около 30 тыс. человек, не считая нескольких тысяч, занятых обработкой грубых чужеземных сукон[271]. Каждый рабочий выполнял отдельную производственную операцию, повторяемую им из года в год. Таких операций насчитывалось в сукнодельческой мастерской от 20 до 25.
Масштабы производства можно определить средними цифрами, однако весьма показательны максимальные из известных данных: в отдельных крупных мастерских Флоренции, по свидетельству хрониста Питти, отец которого сам владел сукнодельческой мастерской, изготовлялось до 1100 кусков сукна в год. По минимальным подсчетам, в 30-х годах XIV в. все флорентийские сукнодельческие мануфактуры производили в год не менее 1600 тыс. метров дорогого тонкого сукна различных окрасок. Эти масштабы производства определяют и размеры прибыли владельцев мастерских. При сравнении стоимости дневной продукции, вырабатываемой одним наемным рабочим в 30-х годах XIV в., с его дневным заработком можно установить, что прибавочная стоимость, получаемая владельцами мастерских Флоренции в течение одного года, колебалась от 528 тыс. до 792 тыс. флоринов