Могли ли такую огромную прибавочную стоимость создать несколько десятков тысяч наемных рабочих? Это можно определить по их удельному весу в городе. Источники дают ответ: в 30-х годах XIV в. население Флоренции составляло 120–123 тыс. человек, из них 30 тыс. занимались сукноделием; в годы восстания чомпи в городе на Арно проживало около 50 тыс. чел., из них 9–13 тыс. работали в сукнодельческой промышленности[273]. Таким образом, горожане, связанные с сукноделием, т. е. чомпи и их коллеги, составляли от 18 до 26 % всего населения Флоренции. Такой удельный вес предпролетариата говорит о значении новой социальной прослойки итальянского города XIV в.
В XV–XVI вв., несмотря на значительные изменения в политической и экономической жизни Италии, эта прослойка не исчезает, как не исчезают и ранние капиталистические отношения. В XV В. во Флоренции работает не менее 270 сукнодельческих мастерских[274]. К концу XV — началу XVI в. происходит заметное сокращение сукноделия — однако уже с XV в. получает развитие промышленность шелкоткацкая, продукция которой находила широкий сбыт как в самой Италии, так и во Франции, Англии, Испании, Северной Африке.
Хронист Деи сообщает о 83 шелкоткацких мастерских во Флоренции 1472 г.
В середине XVI в. произошло относительное расширение сукнодельческой промышленности, вышедшей за рамки Флоренции: мастерские Тосканского герцогства стали производить до 33 тыс, кусков сукна стоимостью до 1 млн скуди. Структура предприятий в XV–XVI вв. и даже вплоть до начала XVII в. оставалась та же — это были мануфактурные мастерские с массовым применением наемного труда.
Изменилось лишь значение шелкоткацкой промышленности, где в XVI–XVII вв. капиталистические отношения уже более развиты, чем в сукноделии. Они проникали в другие отрасли промышленности. Таким образом, раннекапиталистические отношения, зародившиеся в XIV в., пустили глубокие корни и в XV–XVI вв. Они не только не исчезли, но в известном смысле развились дальше[275].
Раннекапиталистические отношения привели к новым методам эксплуатации, более продуктивным по своим результатам, но и более жестоким по отношению к трудящимся. В результате социально-экономических сдвигов образовалась значительная прослойка сельского и городского населения, представлявшая собой дешевую рабочую силу, — прежде всего обезземеленные крестьяне и разорившиеся городские ремесленники. Именно дешевая рабочая сила явилась главным рычагом, который использовали владельцы мануфактур для того, чтобы обогнать цеховое производство по относительной дешевизне продукции, при улучшении ее качества и значительном увеличении ее масштабов.
Преимущества мануфактуры, даже самой примитивной, вытекают из реальной возможности снижения заработной платы, увеличения прибавочной стоимости, получаемой сверх торговой прибыли. Владелцы сукнодельческих, шелкоткацких, судостроительных, горнорудных предприятий мануфактурного типа делали все возможное для выжимания прибавочной стоимости. Архивные документы Прато позволяют установить размер дневной оплаты наемного рабочего сукнодельческой промышленности: она достигала всего 8 сольдов[276]; близкие к этому данные можно получить из материалов флорентийской мастерской Уццано[277]. Расчет, происходивший в конце недели, производился медными деньгами — кватринами, фактическая ценность которых была весьма низкой. К тому же при расчете наемные рабочие не получали причитающихся им 24 кватринов (8 сольдов) из-за жестокой системы штрафов. Например, в Сиене взимали пять сольдов штрафа за недостаточно хорошо обработанный кусок сукна; чесальщик шерсти, не успевший уложить шерсть к концу рабочего дня, лишался двух сольдов из заработанных им восьми[278]. Фактически дневной заработок сводился к 5 сольдам. Штрафам подвергали также ткачей, прядильщиков и др. Методы фискального наказания переплетались с давлением морально-религиозным: за погрешности при выработке пряжи на прядильщика налагался штраф в 1 сольд, повторное замечание увеличивало его до 2 лир, а за третий случай ему грозило отлучение от церкви[279]. Несвоевременная уплата штрафа увеличивала его сумму на 25 процентов[280]. Реальная заработная плата наемного рабочего была крайне низкой: питание стоило не менее 2–4 сольдов в день, получал же он — 5. Учитывая другие затраты, а тем более наличие семьи, такая заработная плата не обеспечивала прожиточного минимума.
При поступлении на работу наемный рабочий нуждался в неотложном получении аванса, так как не имел никаких средств существования и владел лишь своими рабочими руками. Независимо от условий работы он не имел права покинуть хозяина до полной отработки аванса, что он мог сделать лишь в течение нескольких месяцев.
В начале XV в. было принято решение, запрещавшее наемным рабочим бросать работу, не предупредив об этом хозяина за 4 месяца. Предприниматель же мог уволить наемного рабочего без всякого предупреждения[281]. При решении всех спорных вопросов рекомендовалось верить хозяину, "а не низкому рабочему"[282].
Для наблюдения за работой и поведением наемных рабочих вводились специальные должности "чужеземного чиновника", надсмотрщиков-факторов и секретных осведомителей. В обязанности "чужеземного чиновника" входило предупреждать заговоры наемных рабочих против хозяев, в чем ему помогали секретные осведомители и стражники. Хозяевам сукнодельческой или шелкоткацкой мастерской достаточно было указать на любого рабочего, чтобы "чужеземный чиновник" арестовал его, бросил в тюрьму и держал там по воле хозяина. В то же время владельцы мануфактурных мастерских формально отстранялись от следственных и карательных функций, так как их исполнение возлагалось на иногороднего жителя ("чужеземного чиновника"), к тому же юриста, считавшегося лицом нейтральным и беспристрастным. По его усмотрению штраф, налагаемый на рабочих, мог быть заменен другим, более унизительным наказанием: позорный колпак, позорный столб, сечение розгами, пытки на дыбе, веревкой или водой[283]. Секретные осведомители доносили "чужеземному чиновнику" о всех видах нарушений, допущенных наемными рабочими, от опоздания на работу до заговора.
На разных участках производства за работой и поведением рабочих непосредственно следили надсмотрщики-факторы. Итак, владельцы мануфактурных мастерских, хоть и являлись членами цеха, освободились не только от ручного труда, но и от непосредственного надзора за своими рабочими. Его теперь осуществлял особый аппарат ("чужеземный чиновник", факторы, осведомители) промышленных обер-офицеров и унтер-офицеров, как их образно именовал Маркс, поясняя, что они появляются там, где массу рабочих объединяет один капитал, от имени которого они и распоряжаются во время процесса труда[284]. В Италии в XIV в. впервые появляется такой административный аппарат, вызванный к жизни появлением мануфактурной промышленности с ее новыми, капиталистическими методами эксплуатации.
Эти методы, как показано, приводили к тому, что значительная часть городского населения (18–25 %) жила впроголодь, не говоря уже об ее полном политическом бесправии. Тем не менее некоторые буржуазные историки доказывали, что якобы "условия жизни трудящихся во Флоренции были более терпимыми, чем где бы то ни было в те времена"[285]. Современный же итальянский историк А. Сапори признает, что наемным рабочим Италии приходилось принимать крайне жесткие условия труда и оплаты, продиктованные хозяевами[286]. Этот вывод подтверждается таким реалистическим наблюдателем жизни итальянского города XIV в., как Франко Саккетти: в одной из своих новелл он рассказывает о семье шерстобита Аньоло, который до 70 лет работал по найму, а его жена дни и ночи занималась прядением на дому, и оба они с трудом могли прокормить своих детей. "Ты рабочий-шерстяник, у тебя нет ничего, кроме жалкого заработка. Будь проклят день, когда я была дана тебе в жены, ибо мои руки обессилены от работы"[287].
Новые, более жестокие формы эксплуатации, связанные с возникновением раннекапиталистических отношений, привели к обострению классовой борьбы. Это проявилось в целой серии забастовок и восстаний наемных рабочих.
Первое стихийное выступление шерстобитов произошло в Болонье еще в 1289 г. Через несколько десятилетий, в 1345 г. во Флоренции чесальщик шерсти Чуто Брандини пытался организовать союз наемных рабочих, за что был осужден на смертную казнь. На его защиту поднялись наемные рабочие, которые покинули мастерские своих хозяев.
1371 год отмечен крупными восстаниями в Перудже и Сиене. Перуджинские рабочие сукнодельческих мастерских подожгли дома богачей, и их активные действия помогли свалить правительство богатых пополанов. Наемные рабочие Сиены, потребовавшие повышения заработной платы, захватили правительственный дворец коммуны и образовали новое правительство из представителей народа. Богатые горожане жестоко расправились с восставшими[288]