Основными областями, где разводился рогатый скот — быки, коровы, буйволы, — были Ломбардия, Эмилия, предальпийские районы. Как уже отмечалось, повсеместно применялись в сельском хозяйстве ослы и мулы. Овцы и козы имелись повсюду, особенно в предгорьях и горных районах Центральной Италии. Широкое распространение получило сыроварение. Развитием коневодства особенно славилась Ломбардия, откуда кони даже экспортировались. Но лошади еще главным образом использовались в военном деле, хотя известно о применении их в XIV в. на севе, при бороновании и молотьбе.
Разводили также кур, гусей, голубей, пчел. В огромных водных пространствах ломбардских озер водилось много рыбы. Только 10 крепостных монастыря св. Юлии в Брешии в X в. должны были ежегодно поставлять 1200 крупных рыб с озера Изео. Немало рыбы вылавливали в заболоченных протоках и речках Мареммы. Рогатый скот был мелкий и использовался больше всего как рабочий скот («рыжая порода»). Молочный и мясной скот в сравнительно небольших количествах чаще всего разводился в непосредственной близости от городов. Широкое развитие мелиорации в Ломбардии и Пьемонте привело к тому, что с начала XIII в. там изменялся аграрный пейзаж: пашни и виноградники сменили пашни и луга, на которых выращивались фуражные культуры. Мясное и молочное скотоводство постепенно приходило на смену овцеводству. К концу средних веков появились новые типы рогатого скота в Парме и Ферраре; сыр «Пармиданский», ломбардское масло, свиньи и рогатый скот вывозились не только на внутриитальянские рынки, но и за границу.
Чем питались итальянские крестьяне и каковы были их жилища? Несмотря на то, что пшеница в Северной и Средней Италии XIII–XIV вв. снова стала ведущей культурой среди хлебных злаков, основным потребителем ее оставалось городское население. Повседневную пищу крестьян составляли пшено, сваренное в молоке, и ржаные или ячменные лепешки, смешанные с пшеничной мукой; из мяса же — свинина или баранина.
Преобладающим типом крестьянского жилища был деревянный дом с островерхой крышей из соломы, тростника или черепицы (casa, capanna). Нередко встречались и дома удлиненной формы, разделенные на несколько частей, в каждой из которых жили отдельные семьи. В крестьянских домах, как правило, отсутствовали печи. Господская усадьба (sala) обычно с каменным домом, нередко оштукатуренным, и хозяйственными постройками (амбаром, погребом для хранения различных продуктов, хлевом и загоном для скота, сеновалом, давильней), а также усадьбой и разного рода примыкающими к ней землями окружалась рвом и каменными стенами и подчас представляла собой укрепленный замок (castrum, castellum). Иногда крестьянин-держатель мог жить в хозяйском доме.
Как и в других странах Западной Европы, в Италии на протяжении всего средневековья большую роль в жизни крестьянства играли ассоциации экономического и политического характера — общины и сельские коммуны.
Проблема эволюции средневековой общины в Италии принадлежит к числу тем, которые продолжают оставаться предметом дискуссии и по сегодняшний день. Лучше всего изучены итальянские сельские коммуны — высшая стадия в развитии общины. Многочисленна и продолжает расти литература, посвященная их политической, административной, в меньшей мере — социальной истории[107]. До последнего времени разрабатывалась очень слабо экономическая сторона деятельности коммун. Остается много неясностей и в вопросе о происхождении сельских коммун, преемственности между общинными организациями более раннего времени (VIII–XII вв.) и сельской коммуной. Многие итальянские историки подвергают сомнению само существование общины как экономической и административной организации в Северной и Соедней Италии в период до образования сельских коммун. Предшественников сельских коммун искали в оимских pagi и vici, владевших общинными угодьями (Дж. Боньетти, А. Кеккини, Г. Роза, П. Силантини, А. Сольми, Дж. Менгоцтти и др.), объединениях сельского населения в приходах (Д. Пальмонери), созданных германским императором организациях лиц, непосредственно подчиненных ему и поселившихся в особых военно-административных округах — arimannia (Ф. Шнейдер), ассоциациях светских лиц и клириков, преследовавших «благочестивые цели» (Дж. Вольпе), и т. д. В действительности же важно ведь в первую очередь не то, наследником какого юридического института стала сельская коммуна: те или иные коммуны могли возникнуть на месте римских pagi и vici, в округе приходской церкви, из arimannia, в укрепленных поселениях — castri. Примеры такого рода можно привести в большом количестве, но ни один из этих путей нельзя распространить на все коммуны. Более существенно другое: можно ли обнаружить в Италии IX–XII вв. крестьянские коллективы, которые имели какие-либо близкие и родственные черты с последующими сельскими коммунами в главных проявлениях их деятельности; родственна ли социально-экономическая и административная природа сельских коммун предшествовавшим им крестьянским объединениям?
Наличие в лангобардский период общины-марки, регулировавшей хозяйственные взаимоотношения между соседями, а также выполнявшей некоторые административные функции, убедительно доказал в свое время А. И. Неусыхин[108]. Но сохранилась ли община в последующие века — в IX–XII, когда в Северной и Средней Италии интенсивно проходил процесс феодализации и большие массы земель, в том числе и неподеленных угодий, переходили в руки светских и церковных феодалов и разбогатевших общинников? Может быть (такого взгляда придерживаются многие итальянские историки), источники сообщают нам лишь об остатках прежних общинных земель, принадлежавших римским муниципиям, а коллектива, который являлся бы экономической и административной ассоциацией, в этот период уже не было?
Однако в источниках IX–XII вв. мы можем обнаружить не только довольно широкий круг земель, находящихся в коллективном пользовании — луга, леса, пастбища, а иногда и пашни, — но и коллективы совладельцев этими землями — от consorteria, насчитывавших порой несколько десятков consortes, до ассоциаций жителей целого поселения — деревни или укрепленного пункта. Эти крестьянские в своей основе, хотя в их состав могли входить и некрестьяне, организации и владеют сообща угодьями, а иной раз и пашнями, продают их и обменивают, дарят и приобретают в свою собственность или же добиваются тех или иных прав пользования ими при сохранении прав собственности у светских и духовных феодалов.
Так, в 70-х годах X в. община Веллате получила от своего сеньора — Миланского архиепископа — право пасти скот на лугах в определенных местах, за исключением времени, необходимого для созревания трав. Видимо, эти луга были поделены между жителями общины. Установление общего для всех жителей срока, когда разрешалось начать пастьбу скота, можно понимать как свидетельство существования принудительного выпаса на этих лугах.
Из грамот середины XII в. видно, что та же община Веллате имела в собственности лес в Черрето, использовавшийся как пастбище, луга, которые она по своему желанию могла распахать, и другие земли[109].
Община Ангиари (округа Ареццо) в конце XII в. была собственником виллы Монтионе, а также ряда земельных участков. Из статута Ангиари начала XIII в. следует, что отдельные земли, являвшиеся ее собственностью, коммуна теперь уже передает в держание своим членам. В городе Ареццо ей принадлежат дома и приусадебные участки, продажа которых может быть разрешена лишь приором монастыря Камальдоли, верховным сеньором Ангиари, и 12 представителями коммуны, избранными приором и Советом коммуны.
Консулы Ангиари могли устанавливать границы отдельных земельных участков, предписывать порядок их использования, рассматривали поземельные споры и тяжбы по поводу разного рода держаний (например, либеллярных)[110].
Права на угодья были очень различны у разных общин Северной и Центральной Италии. Некоторым из них приходилось довольствоваться лишь пользованием лугом или пастбищем, верховная собственность оставалась у сеньора. Многие десятилетия продолжалась упорная борьба крестьян за общинные угодья, необходимую принадлежность хозяйства средневекового крестьянина, вплоть до открытого неповиновения сеньорам. Около 100 лет продолжались споры и тяжбы жителей общин Лемонте, Чивенны и Белладжо с Миланским архиепископом. Арбитрами в споре выступали император Оттон III и городские власти Комо. В результате крестьянам этих поселений удалось добиться определенных прав на общинные земли[111].
О принципах пользования угодьями известно лишь то, что нередко часть их была поделена между жителями деревни (но неизвестно — поровну или нет; скорее всего, уже не поровну) и находилась в их длительном владении; порой часть общинных угодий сдавалась в держание на сторону или, наоборот, являлась держанием от светского или духовного феодала. Но всегда при этом община стремилась сохранить на них верховную собственность, пытаясь установить принудительный выпас скота после сенокоса и до посева трав, превращая подчас пастбища в пашню, и т. п.
Все эти факты, как и многие другие, свидетельствуют о том, что в Северной и Средней Италии IX–XII вв. существовали крестьянские объединения, обладавшие хозяйственными функциями в отношении принадлежавших им земель. До конца XI в. они обычно назывались vicinia, vicinancia, с конца XI в. все чаще — comune. Да и права общин на угодья значительно выросли к тому времени по сравнению с IX–X вв.
Община IX–XII вв. была не только экономической, но и административной организацией крестьянства. Особые должностные лица (консулы, ректоры, деканы синдики, виллики, салтарии, кампарии), изабранные самими жителями деревни, но утвержденные, как правило, светскими и духовными сеньорами, а позднее — городами, исполняли самые разнообразные административные, хозяйственные и порой судебные функции. Правители общин представляли их интересы перед императором, в городской судебной курии, перед феодалом — верховным сеньором общины. Различные земельные сделки, заключение соглашений с городами и феодалами, возбуждение судебных исков, а иногда и разбор их в суде, распределение платежей между общинниками обычно происходили с согласия значительной части членов общины, а нередко и в присутствии многих из них. На собрании общины решались многие важные вопросы ее внутренней жизни, и прежде всего судьба земель, находившихся в ее коллективной собственности или пользовании.