итальянский язык написанного Марксом манифеста Генерального совета Интернационала по поводу Коммуны — «Гражданская война во Франции». Спустя несколько месяцев этот перевод начал публиковаться органом секции Интернационала в г. Джирдженти (Сицилия) газетой «Эгуальянца». Кафьеро поддерживал регулярную переписку с Энгельсом, который был по предложению Маркса назначен секретарем Генерального совета для Италии, и поместил в сочувствующих Интернационалу итальянских газетах целый ряд присланных Энгельсом документов. С Генеральным советом устанавливали связь секции Интернационала, возникавшие в различных городах Италии — Джирдженти, Равенне, Турине, Милане.
В идеях Интернационала итальянский рабочий класс искал ответа на самые насущные вопросы, возникавшие из практики классовой борьбы. Характерно, что в 1871–1872 гг. Интернационал находил в Италии приверженцев прежде всего в таких районах, где в эти же годы были отмечены стачки рабочих. Там, где секции Интернационала уже существовали, они нередко играли активную роль в классовых конфликтах, а иногда и создавались прямо в ходе забастовок.
Правящие круги Италии, напуганные примером Коммуны, были глубоко озабочены резко возросшим влиянием социалистических идей на итальянские трудящиеся массы. Уже летом 1871 г. полицейскими декретами были распущены Интернациональное демократическое общество Флоренции, дважды публично заявившее о своих симпатиях к Коммуне, и Неаполитанская секция Интернационала. Год спустя, когда по всей Северной Италии прокатилась волна вызванных дороговизной забастовок, министерство внутренних дел усмотрело в деятельности Интернационала главную причину их возникновения. В специальном докладе по этому поводу, с которым итальянское правительство ознакомило и иностранные дипломатические представительства в Риме, говорилось; «В наиболее населенных центрах влияние, оказываемое на рабочие классы Интернационалом, было констатировано с достаточной очевидностью. Причиной неумеренных требований рабочих и прекращения ими работы послужило в гораздо большей степени вмешательство этой ассоциации, чем необходимость перемен в положении рабочих классов»[425]. Конституция давала основу для легального существования секций Интернационала в Италии, но они могли в любой момент подвергнуться преследованиям в административном порядке по обвинению в «подстрекательстве» к забастовкам или в «мятежных» намерениях.
Сделав после Коммуны решительный выбор в пользу Интернационала, итальянское рабочее движение прошло, однако, весьма сложный путь освоения его идей. На этом пути оно испытало сильное и длительное — почти на целое десятилетие — воздействие анархистских воззрений Бакунина.
Бакунин еще в 60-е годы искал себе единомышленников в Италии среди сочувствовавшей социализму левореспубликанской молодежи. Ему удалось тогда завязать кое-какие связи в этих кругах, но скорее чисто дружеские, нежели идейные. После Коммуны Бакунин включился в полемику итальянских приверженцев Интернационала против Мадзини и этим привлек их первые симпатии.
Установив контакт с возникавшим в Италии интернационалистским движением, Бакунин начал усиленно пропагандировать среди своих новых друзей и учеников собственную, анархистскую интерпретацию программных принципов Интернационала. Он отождествлял социальное освобождение пролетариата прежде всего с уничтожением любых форм государственности, политической власти, отрицая роль политического действия как средства к достижению социалистического идеала.
Эти идеи Бакунина нашли в Италии весьма благоприятную почву. Их подхватила прежде всего отколовшаяся от Мадзини радикальная молодежь: она нашла у Бакунина в общетеоретической форме те же выводы, которые нащупывала сама в своих попытках осмыслить итоги итальянского Рисорджименто. С другой стороны, анархистская проповедь бесперспективности политического действия оказалась до какой-то степени созвучной и настроениям рабочих, среди которых в виде реакции на мадзинизм распространялось отрицательное отношение к политической борьбе. Стихийное сочувствие рабочих бакунинскому анархизму питалось и их ненавистью к буржуазно-помещичьему итальянскому государству с его тяжелыми налогами, рекрутскими наборами, репрессивными полицейскими мерами против любой попытки добиться более человеческих условий существования.
К весне 1872 г. Бакунину удалось завоевать на свою сторону большинство итальянских организаций, примыкавших к Интернационалу.
В конечном счете успех Бакунина в Италии был обусловлен тем, что итальянский пролетариат в начале 70-х годов еще только складывался как класс, вбирая в себя находившуюся в состоянии непрерывного брожения массу недавно экспроприированных крестьян и ремесленников. В самой Италии еще не накопился такой опыт классовой борьбы, который мог бы послужить теоретическому авангарду рабочего движения базой для выработки последовательно-социалистического мировоззрения. Потому первое поколение итальянских социалистов, отбросив вместе с мадзинизмом мелкобуржуазные утопии реформаторского толка, сделало от них шаг лишь к мелкобуржуазной революционности, а не к пролетарскому социализму.
Но естественный процесс роста рабочего движения с неизбежностью вел к преодолению им влияния бакунизма. Облик рабочего класса менялся, он приобретал новые качества — способность к организации и дисциплине, большую стойкость и выдержку в борьбе за свои насущные интересы. Бакунисты же все дальше уходили от практических нужд этой борьбы в область абстрактных рассуждений о «социальной ликвидации», считая, что частичные завоевания пролетариата в рамках капитализма лишь отдаляют его полное освобождение. Постепенно они превратили итальянскую организацию Интернационала в тайное общество, имевшее своей единственной целью подготовку вооруженных выступлений — так называемую «пропаганду действием». Дважды — в 1874 и 1877 гг. — итальянские бакунисты предприняли такие выступления, но в обоих случаях потерпели полный провал, не получив никакой поддержки в массах. Разооблачению несостоятельности бакунистской программы и тактики способствовал и опыт широко освещавшихся итальянской печатью революционных событий 1873 г. в Испании, где последователи Бакунина, по словам Энгельса, дали «неподражаемый образчик того, как не следует делать революцию»[426].
Маркс и Энгельс еще с начала 70-х годов прилагали все усилия к тому, чтобы противодействовать бакунистской пропаганде в Италии. Они старались повысить теоретический уровень итальянского социалистического движения, помочь ему быстрее найти верный путь, раскрывая перед ним опыт борьбы пролетариата более передовых стран. Особое внимание Маркс и Энгельс уделяли при этом социалистическим организациям Севера, стремясь приобщить к идеям научного социализма прежде всего фабрично-заводской пролетариат более развитых промышленных районов Италии.
К 1877 г. вокруг газеты «Плебе», которая уже на протяжении ряда лет была рупором оппозиции анархизму в Италии и поддерживала связь с Марксом и Энгельсом, объединились социалистические союзы и кружки общей численностью свыше 2 тыс. членов. Платформой этого течения было признание политической борьбы и необходимости организации пролетариата в самостоятельную политическую партию, а в области тактики — линия на сочетание в борьбе за конечную социалистическую цель разнообразных средств и методов (как насильственных, так и мирных). Свое идейное размежевание с анархистами сторонники «Плебе» закрепили открытым организационным разрывом.
Осознание лучшей частью итальянских социалистов возможности и необходимости самостоятельных политических действий пролетариата было тем более своевременно, что с конца 70-х гг. в политической жизни Италии происходили немаловажные сдвиги.
Приход к власти «Левой» и ее правление 1876–1887 гг.
Политика «правой» уже давно вызывала серьезное недовольство в самых широких слоях населения. Массы налогоплательщиков жаждали избавиться от невыносимых фискальных тягот. На Юге усиливался протест против полицейских репрессий и чрезвычайных мер, возведенных «правой» в систему управления этой частью страны. Дискредитации правительства способствовала и начавшаяся с лета 1874 г. волна преследований рабочих и демократических организаций — арест в Романье группы видных республиканцев (2 августа 1874 г.), роспуск в ответ на анархистскую «пропаганду действием» всех итальянских секций Интернационала (декрет 9 августа 1874 г.), судебные процессы против интернационалистов, происходившие на протяжении 1875 г. в Риме, Флоренции, Трани и т. д.
С другой стороны, курс «правой» в области экономической политики уже не во всем удовлетворял и определенную часть самого правящего класса. Окрепшая промышленная буржуазия больше не желала мириться с теми убытками, которые она несла от политики свободы торговли. Из среды предпринимателей раздавались требования относительно протекционистских пошлин, премий и других мер поощрения национальной промышленности. Интересам торговых кругов наносил серьезный ущерб принудительный курс, поскольку с ним был связан рост бумажного обращения и обесценение бумажных денег. Верхушка итальянской буржуазии не одобряла и провозглашенного «правой» принципа государственной эксплуатации железных дорог, которые правительство с 1873 г. начало выкупать у компаний, владевших ими на правах концессии.
Эти различные русла оппозиционного «правой» движения слились в общий поток, который поднял к власти другую буржуазную политическую группировку — так называемую «левую».
«Левая» как политическое течение оформилась еще в 60-е годы. Как и «правая», она стояла на монархической платформе, однако выступала за более последовательное осуществление либерально-конституционных принципов во внутренней политике, за большую административную децентрализацию, за сведение к минимуму вмешательства государства в экономику, критиковала крайности фискальной политики «правой» и т. д. Подобно «правой», «левая» не была политической партией в собственном смысле слова, с определенной программой и системой организации своих приверженцев. Она представляла из себя парламентскую группировку, основу которой составило левое крыло умеренных эпохи Рисорджименто во главе с Агостино Депретисом. Сюда влилась также часть бывших кадров «Партии действия», вставшая на путь компромисса с монархией (Франческо Криспи, Джованни Никотера и др.).