В феврале 1899 г. Пеллу предложил парламенту проекты целой серии чрезвычайных законов. Речь шла о милитаризации персонала железных дорог и ведомства связи, запрещении забастовок служащих и работников коммунального хозяйства, введении в норму полицейских мер против собраний на открытом воздухе и неугодных властям организаций, фактическом упразднении свободы печати и т. д. Одновременно Пеллу, по примеру Криспи, попытался активизировать политику колониальной экспансии, имея в виду обеспечить участие Италии в империалистическом дележе сфер влияния в Китае. В начале марта 1899 г. итальянский посол в Пекине Де Мартино попытался навязать китайскому правительству переговоры об уступке Италии опорного пункта в заливе Саньмыньвань (на побережье Восточно-Китайского моря), но потерпел неудачу. Тогда 10 марта Китаю был предъявлен ультиматум, ставивший четырехдневный срок для ответа на итальянские требования. Свои «аргументы» итальянская сторона подкрепила введением в залив Саньмыньвань двух военных судов и высадкой десанта на островах бухты. Однако этот демарш не только оказался совершенно безрезультатным, но и закончился дипломатическим скандалом. Поскольку он вызвал неудовольствие Англии, Италии пришлось спешно дезавуировать и отозвать из Китая своего посла.
Начавшиеся 1 мая дебаты в парламенте по вопросу о политике в Китае показали, что большинство депутатов не одобряет действий правительства. В этой ситуации Пеллу, не дожидаясь голосования палаты, подал в отставку, но король вновь поручил ему сформировать кабинет.
С образованием второго министерства Пеллу (14 мая 1899 г.) против него сложилась широкая оппозиция в парламенте. В нее входили не только социалисты и мелкобуржуазные политические течения (республиканцы, радикалы), образовавшие блок под названием «Крайней левой», но и часть либералов во главе с Дзанарделли и Джолитти. Депутаты «Крайней левой» развернули начиная с лета 1899 г. активную борьбу против правительственных проектов чрезвычайных законов. Они применили при этом тактику обструкции, используя все возможности парламентского регламента для затягивания дискуссии.
В ответ на это Пеллу попытался провести в жизнь свои антидемократические меры внепарламентским путем — с помощью королевского декрета, согласно которому предложенные правительством законопроекты должны были вступить в силу с 20 июля, независимо от согласия или несогласия палаты. По настоянию Пеллу в повестку дня заседания палаты, намеченного на 1 июля, было включено предложение одобрить этот декрет в качестве закона. Но накануне — после того как депутаты «Крайней левой» прибегли к обструкционистским действиям, чтобы воспрепятствовать изменению регламента палаты, и дело дошло до рукопашных схваток в зале заседаний и поломки урн для голосования, — было объявлено о закрытии парламентской сессии.
Продолжением острой борьбы между правительственным и оппозиционным лагерем стали выборы в муниципалитеты и органы провинциальной администрации, проходившие в значительной части страны в июне — октябре 1899 г. На этих выборах партии «Крайней левой» выступили с едиными списками и добились победы в Милане и в ряде других городов, а также в провинциях Палермо и Мессина.
Пеллу рассчитывал на благоприятное для кабинета воздействие провозглашенной королем сначала частичной, а затем (с 1 января 1900 г.) полной амнистии осужденным за участие в майских событиях 1898 г. Но эта уступка демократическому общественному мнению не могла остановить растущую в стране волну оппозиции правительственной политике.
20 февраля 1900 г. решением Кассационной палаты[469] по делу анархиста Антонио Гаваллацци декрет, вводивший предложенные Пеллу чрезвычайные меры без санкции парламента, был официально признан противоречащим конституции и юридически недействительным. Таким образом, внесенные за год до этого законопроекты Пеллу вернулись на рассмотрение палаты и были снова встречены обструкцией.
Убедившись, что добиться одобрения чрезвычайных законов данным составом палаты не удастся, Пеллу потребовал от короля назначения новых выборов. Выборы состоялись в начале июня 1900 г. и принесли полное поражение сторонникам антидемократического правительственного курса: они получили на 138 тыс. голосов меньше, чем лагерь оппозиции[470]. Социалистическая партия собрала более 215 тыс. голосов и провела в парламент 33 депутата[471].
Итоги выборов предопределили не только отставку Пеллу, но и начало пересмотра того направления правительственной политики, которое на протяжении целого десятилетия было преобладающим. Первым шагом к этому было занятие поста премьера старым либералом Джузеппе Саракко (24 июня 1900 г.). Месяц спустя после его прихода к власти анархистом Гаэтано Бреши был убит король Умберто I, с чьим именем связывались все те реакционные тенденции правящего лагеря, которые нашли выражение в политике Криспи, Рудини и Пеллу. Новый король, Виктор Эммануил III, вступая на престол, обещал посвятить свои усилия «защите свободы» и дал заверения в том, что конституционные принципы остаются нерушимыми.
Анализируя исторические уроки того затяжного политического кризиса, который пережила Италия в 90-е годы, Антонио Грамши писал: «Восстание сицилийских крестьян в 1894 году и восстание в Милане в 1898 году были experimentum crucis (решающим опытом) итальянской буржуазии. После кровавого десятилетия 1890–1900 годов буржуазия была вынуждена отказаться от диктатуры чересчур неограниченной, чересчур насильственной, чересчур прямой: против нее одновременно (хотя и не согласованно) восстали крестьяне Юга и рабочие Севера. В новом веке господствующий класс положил начало новой политике, политике классовых союзов, классовых политических блоков, то есть буржуазной демократии»[472]. События этого периода не прошли бесследно и для итальянского рабочего класса. Он показал себя как одна из самых активных сил, противостоявших натиску реакции. Именно с того времени ведет начало одна из славных традиций итальянского рабочего движения — сознание рабочим классом, борющимся за социализм, своей высокой ответственности за судьбы демократии в стране.
4. Италия в 1900–1914 гг. перерастание домонополистического капитализма в империализм
Экономическое развитие Италии в начале XX в. и особенности итальянского империализмаК. Ф. Мизиано
Вступлением Италии в XX в. открывается новый этап в ее историческом развитии. Подготовленный предшествующими десятилетиями, он совпал во времени с началом новой эпохи всемирной истории — эпохи империализма.
Перерастание капитализма в монополистическую его фазу, разгоревшееся соперничество великих держав, добивавшихся окончательного раздела и передела мира, резкое обострение классовых противоречий в отдельных странах и небывалый еще накал борьбы между трудом и капиталом — таков был международный климат, в котором в Италии созревали экономические и политические процессы, вызывавшие необходимость крутого поворота в общественной жизни.
Запоздало, с трудом преодолевая препятствия, продолжая страдать «не только от развития капиталистического производства, но и от недостатка его развития»[473], следовала Италия за опередившими ее более сильными державами. Неравномерно, в своеобразной форме, обусловленной социально-экономическими особенностями развития страны, протекал процесс перерастания итальянского капитализма в империализм. В отличие от высокоразвитых капиталистических стран, Италия была страной сравнительно отсталой, обремененной феодальными пережитками, почти лишенной естественных ресурсов, страной, трудящееся население которой в большинстве своем влачило нищенское существование. Своеобразная особенность экономической и социальной структуры Италии заключалась также в резкой диспропорции в уровне развития отдельных частей страны; индустриальный Север и отсталый аграрный Юг составляли как бы две различные, обособленные страны, «две Италии», как говорили в те годы.
Отсюда прерывистый, скачкообразный ход развития, отмеченный то быстрым нарастанием, то замедлением и даже резким спадом хозяйственной деятельности. Так, выйдя в самом конце XIX в. из экономического тупика 1887–1896 гг., Италия пережила затем период беспрецедентного экономического подъема, продолжавшийся — не без остановок и срывов — до 1907–1908 гг., когда экономический кризис принял в этой стране весьма острый и затяжной характер. Последствия его сказывались до самого конца мировой войны, ускорив процесс концентрации промышленности и капиталов, еще более усилив роль банков в народном хозяйстве, тем самым содействуя образованию финансового капитала.
Итальянский капитализм, для форсированного развития которого лишь с объединением страны в 1860–1870 гг. создались необходимые предпосылки, уже к концу века стал перерастать в капитализм монополистический. Это обстоятельство наложило свой отпечаток на формы и методы осуществления индустриализации страны; крупная промышленность современного типа складывалась в Италии (в отличие от английской или французской) не в период домонополистического капитализма, а преимущественно под эгидой финансового капитала[474].
Отличительной особенностью развития Италии являлись и хронологические рамки, в которых развернулся процесс перерастания итальянского капитализма в империализм. Начавшись на стыке старого и нового веков, этот процесс далеко еще не завершился к началу первой мировой войны. Однако сдвинутый во времени, он происходил в более сжатые сроки, нежели в передовых европейских странах. Сравнительно быстрые темпы развития итальянского монополистического капитала обусловливались факторами внутреннего и внешнего порядка. Таковыми являлись прежде всего: жестокая эксплуатация труда (так, заработная плата итальянских рабочих была одной из самых низких в Европе); наряду с капиталистическими по-прежнему применялись и полуфеодальные методы ограбления масс; значительную роль играло проникновение в страну иностранных капиталов, преимущественно германских, что ускоряло появление на итальянской почве присущих более развитым странам форм и методов организации производства. Подобного рода «модернизация» экономики подстегивалась ожесточенной конкуренцией, с которой итальянским предпринимателям приходилось сталкиваться на мировых рынках, а также нараставшими экспансионистскими устремлениями наиболее агрессивных сил итальянского капитализма. Наконец, решающее значение для развития этих процессов имело возраставшее вмешательство государства в экономическую жизнь страны — вмешательство, которое все более явно диктовалось интересами заправил крупных предприятий и верфей, акционерных обществ и банков, т. е. капиталистических групп более современной формации, которые уже успели сложиться к началу XX в. и являлись носителями созвучных новой эпохе экономических тенденций, политических воззрений и психологии.