[525]. Другим центром оппозиционно-революционных настроений была неаполитанская газета «Пропаганда», объединявшая значительную группу интеллигентов-южан, среди которых выделялся Артуро Лабриола. Весьма острые формы приняла в тот период борьба в миланской социалистической федерации. Турати, Кулишова, Тревес и другие сторонники реформистского течения (всего 60 чел.), атакуемые слева газетой Вальтера Мокки «Ационе сочиалиста», вышли из состава федерации и образовали Миланский социалистический союз.
В марте 1902 г. социалистическая фракция снова поддерживала правительство при голосовании вопроса о доверии. Реформистские лидеры заняли неодобрительную позицию по отношению к забастовкам, возмутившую революционное крыло партии и вызвавшую удовлетворение в консервативных кругах. А затем произошли новые кровавые столкновения и расстрелы батраков в Южной Италии. Не случайно поэтому очередной съезд социалистической партии, состоявшийся в Имоле в сентябре 1902 г., стал ареной ожесточенного столкновения сложившихся в партии течений.
Реформистская позиция отстаивалась ее сторонниками с помощью аргументации, которую они упорно развивали в течение ряда лет. Указывая на необходимость дифференцированного подхода к неоднородной по своему характеру и составу буржуазии, они обосновывали целесообразность союзов с буржуазными партиями и поддержки либерального правительства, чем в сущности лишали социалистическое движение своей классовой самостоятельности и объективно подчиняли гегемонии буржуазии. Они подчеркивали необходимость использования реформ для расширения рамок легальности и для воспитания отсталых еще масс. Свои доводы они подкрепляли ссылкой на реальные результаты, достигнутые рабочим движением в первые два года «либерального правления».
Атаковавшие их «непримиримые» (революционеры) с полным основанием выступали против увлечения дарованными «сверху» реформами и требовали, чтобы социалистическая партия «вела впредь независимую линию, обособленно от других социальных классов и групп, как и политических партий»[526]. Однако установки эти, не подкрепленные конкретной программой действий, не могли увлечь делегатов, находившихся все еще в плену реформистских иллюзий. К тому же «непримиримые» вслед за реформистами взывали к единству партии, которое, и по их мнению, следовало безоговорочно сохранять и укреплять.
Голосование подтвердило, сколь значительным был еще перевес реформистов: предложенная Бономи резолюция, включавшая тезис о постепенном преобразовании итальянского общества и одобрявшая поддержку правительства, предотвратившую возможный возврат реакции, была принята подавляющим большинством голосов, в то время как резолюция Ферри, Лабриолы и других «непримиримых» была отвергнута 456 голосами против 297 при 14 воздержавшихся[527].
Приветствуя результаты голосования, орган реформистов «Критика сочиале» писала: «Съезд бесповоротно расчистил нам путь… Победа прорвалась неудержимо, подобно лавине»[528]. Однако последующие годы опровергли радужные представления реформистов. Под покровом единства в партии нарастал идейный кризис, отражавший резкое обострение классовых и политических противоречий в стране.
Первое двухлетие «либеральной эры» с его реальными политическими переменами и иллюзорными надеждами сменилось новым периодом классовой борьбы, в котором яснее выявились не только истинное значение достигнутого, т. е. ограниченность конкретных преобразований и беспочвенность непомерных иллюзий, но и неодолимая сила противоречий, присущих итальянскому обществу.
В 1903 г. экономическое положение страны начало ухудшаться: помимо внутренних причин, сказалось воздействие неблагополучной международной конъюнктуры (падение цен и пр.). Наметился спад производственной и торговой деятельности, коснувшийся текстильной и особенно шелковой промышленности.
В сельском хозяйстве развертывавшийся кризис повлек за собой сокращение и без того нищенской заработной платы и дальнейший рост «резервной армии» труда.
Недовольство, гнев, отчаяние охватывали массы. В деревнях Южной Италии вспыхивали крестьянские волнения, кончавшиеся кровавой расправой. Вслед за сентябрьским расстрелом батраков в местечке Кандела (провинция Фоджа), когда от огня карателей пало 5 человек и 10 было тяжело ранено, в новом столкновении в сицилийской деревне Джарратана 13 октября 1902 г. было убито два батрака и ранено 50, а в начале 1903 г. дважды — 23 февраля в Петаччато и 14 марта в Путиньяно (область Апулия) — жертвами полицейской расправы стали безработные крестьяне. На протяжении многих месяцев вести о драматических эпизодах классовой борьбы не сходили со страниц газет разного направления; эпизоды эти были предметом жарких парламентских дебатов, волнующих уличных манифестаций. В данной связи два вопроса снова выдвигались в центр внимания общественности: южный вопрос и связанный с ним вопрос о политике правительства по отношению к трудящимся вообще, к крестьянским массам Юга в особенности.
Как решать тревожную проблему экономической и политической отсталости южных областей страны? Этой задачей, впервые официально объявленной всеобщей «национальной обязанностью», занимались, исходя из разных позиций, многие государственные и политические деятели. Глава правительства Дзанарделли предпринял путешествие по обездоленной Базиликате, видный либеральный деятель Ф. С. Нитти выступил с планом индустриализации Неаполя, а лидер консервативной оппозиции Соннино, критикуя бездействие правительства, предлагал сокращение налогообложения земельной собственности (т. е. латифундий), что, по его мнению, должно было стимулировать подъем сельского хозяйства.
Острые дебаты возникли в этой связи и в социалистической партии, в рядах которой отношение к южному вопросу являлось одним из мотивов все более четкого размежевания течений. Неаполитанская газета «Пропаганда» в полемике с реформистами осуждала безразличие последних к судьбам Юга, недооценку ими возможности роста социалистической партии в южных районах страны, а в том, что касалось предложений Соннино, критиковала колеблющуюся позицию реформистов, отвергавших эти предложения, ибо, указывала «Пропаганда», они опасаются всего, что может нанести удар правительству Дзанарделли — Джолитти. Подчеркивая, что социалистическая партия должна выработать собственную программу, «Пропаганда» считала, что вместе с тем следует поддержать те предложения, которые с ней согласуются, и оценивать их, руководствуясь объективными критериями, а отнюдь не «министериальными симпатиями»[529].
Таким образом, в центре разгоревшейся в партии дискуссии стоял и в данном случае вопрос об отношении к правительству Дзанарделли — Джолитти, точнее, об оценке его «либерального эксперимента».
К весне 1903 г. недовольство, овладевшее массами, приняло столь острые формы, что дальнейшая поддержка правительства социалистами угрожала партии серьезными последствиями. К тому же со времени съезда в Имоле идейная борьба в ее рядах резко усилилась. Помимо неаполитанской группы «Пропаганда» теперь существовал и другой антиреформистский центр, возникший в декабре 1902 г. в Милане, впрочем, также по инициативе социалистов-южан. Покинув родной Неаполь, Лабриола, в это время один из признанных лидеров «непримиримых», переселился в Милан, чтобы дать бой реформистскому «северному социализму» в его собственной цитадели. Связывая Неаполь и Милан, он предполагал придать борьбе с реформизмом общенациональный характер. Опираясь на идейную поддержку Вальтера Мокки (как и он — уроженец Юга и сторонник «непримиримых»), Лабриола основал здесь газету «Авангуардиа сочиалиста», вскоре завоевавшую немалую популярность. Позиция южных социалистов, не веривших в реформы буржуазного правительства и отвергавших какие бы то ни было соглашения с буржуазными элементами, нашла сочувственный отклик у социалистов Милана, в частности у Костантино Ладзари, ставшего одним из сотрудников новой газеты. Подобно «неаполитанской партии», — как именовал Лабриола южную оппозиционную группу, — миланские «непримиримые», поддерживавшие «Авангуардиа сочиалиста», выражали в ошибочной сектантской форме революционный по сути протест против политики «классового сотрудничества», проводимой реформистами.
В результате политическое равновесие, достигнутое было за два года до этого на основе взаимодействия либерализма и реформизма, к весне 1903 г. оказалось нарушенным. 23 марта парламентская фракция социалистической партии решила отказаться от «благожелательного нейтралитета» и перейти в оппозицию к правительству. Ее примеру последовали республиканцы, среди которых еще в 1902 г. выделилось течение, противившееся дальнейшему сотрудничеству с правительством Дзанарделли — Джолитти.
Вскоре новое обстоятельство отразило изменившуюся обстановку внутри социалистической партии: острый финансовый кризис, переживаемый «Аванти!», дал повод для выявления нараставшего в партии сопротивления политической линии газеты. Атакуемый местными организациями редактор газеты Л. Биссолати вынужден был подать в отставку, которую руководство партии приняло вопреки протестам реформистов. 3 апреля его сменил Э. Ферри. Смысл переворота в редакции «Аванти!» был вполне очевиден: направление газеты должно было соответствовать происшедшему полевению партийных низов. Этот факт — а в еще большей мере переход левых фракций в оппозицию — свидетельствовал о политической радикализации масс и в об ослаблении позиции правительства в парламенте и стране.
Недовольство общественного мнения вызывала не только внутренняя политика кабинета Дзанарделли. Неясным, колеблющимся представлялся и внешнеполитический курс правительства. С приходом этого кабинета к власти Италия, лавируя между Тройственным Союзом (в рамках которого трудно было преодолеть разделявшие ее противоречия с Австро-Венгрией) и другими великими державами, все решительнее стала сближаться с последними. В июне 1902 г., согласившись возобновить договор о Тройственном союзе, Италия одновременно заключила соглашение с Францией (оставшееся в тайне до 1 ноября того же года), которое формально не противоречило Тройственному Союзу, однако фактически сводило на нет обязательства Италии по отношению к ее союзницам