Попытки итальянского правительства расширить сферу военных действий в Адриатике и Восточном Средиземноморье осложнили его отношения с правящими кругами европейских стран, настаивавшими на локализации военных действий из опасений перед возможностью усиления национально-освободительного движения балканских народов. Колониальные методы ведения войны итальянскими экспедиционными силами и беспощадная расправа с мирными жителями вызвали возмущение демократической общественности, резко осудившей разбойничьи действия итальянского правительства. В самой Италии Ливийская война усилила политическую борьбу, разделив страну на два лагеря — сторонников и противников колониальной агрессии. В ходе войны произошла консолидация буржуазных политических партий и группировок на платформе милитаризма, воинствующего национализма и реакции.
Лагерь сторонников колониальной войны — «триполитанцев», как их стали называть в Италии, — включал правые консервативные силы, в том числе и Ватикан, все оттенки либералов от правой группы Соннино — Саландра и «молодых либералов» (Борелли, Канончини, Джованни Амендола) до левых либералов джолиттианского толка, часть радикалов и республиканцев, анархо-синдикалистов и деятелей социалистической партии (Лабриола, Ферри, Биссолати и др.).
Давление консервативных группировок не прошло бесследно для правительства Джолитти, усилив кризис либерализма и дальнейшее поправение джолиттианского курса.
Правда, Джолитти, стремясь обеспечить себе поддержку со стороны реформистов, поспешил заверить, что война не повлияет никоим образом на внутреннюю политику и не помешает осуществлению намеченных реформ. В известной речи, произнесенной им 7 октября 1911 г. в Турине, Джолитти говорил о необходимости заменить классовую борьбу сотрудничеством различных социальных классов. Взывая к благоразумию правящих классов и трудящихся масс, Джолитти воздавал хвалу колониальной войне, трактуя ее как истинно национальное мероприятие и призывая все партии оказать поддержку правительству, оставив в стороне разногласия[608].
Претензия правительства Джолитти выступить в роли правительства национальной концентрации, выражающего интересы всех партий и группировок, практически означала пересмотр прежнего курса Джолитти на изоляцию правых сил и призыв к сотрудничеству с ними, равно как и с силами «Крайней левой». Это не могло не усилить конфликта либерального правительства с социалистической партией и демократическими течениями, выступавшими против колониальной агрессии (левые республиканцы, группа «Унита» Сальвемини и некоторые др.).
Верный интернационалистским традициям борьбы против войн, колониальной экспансии и милитаризма, авангард рабочего класса, вопреки националистской и шовинистической пропаганде, сумел пойти наперекор волне национализма, захлестнувшей итальянское общество в 1911–1912 гг. Под давлением низовых секций социалистической партии и «революционной фракции» руководство ИСП и ВКТ на совместном заседании 25 сентября 1911 г. приняло манифест, осуждавший войну, и призвало начать 27 сентября 24-часовую всеобщую забастовку протеста.
Правительство Джолитти приняло все меры, чтобы сорвать забастовку. В Рим, Милан и другие промышленные центры были стянуты войска. Антивоенные митинги были фактически запрещены. Местные власти всячески содействовали проведению «патриотических» манифестаций, в организации которых особенно усердствовали националисты. Вся буржуазная пресса обрушила на социалистов обвинения в государственной измене, называя противников войны «турками». На улицах развертывались схватки сторонников и противников войны. Несмотря на это, 27 сентября во многих городах и населенных пунктах прошли антивоенные забастовки и демонстрации протеста. Особенно успешными они были в Северной и отчасти Центральной Италии.
15–18 октября 1911 г. в Модене собрался чрезвычайный съезд ИСП, принявший специальную резолюцию о войне. В этой резолюции была выражена «непримиримая враждебность войне со стороны социалистической партии и организованного пролетариата»[609]. На съезде «революционная фракция» развернула борьбу против сторонников участия социалистов в буржуазном правительстве и поддержки его, указав, что это противоречит концепции и практике классовой борьбы и особенно нетерпимо в условиях колониальной войны[610]. Реформисты туратианского направления, расценивающие войну как препятствие для социального и политического прогресса Италии, не отказываясь от реформистской концепции классовой борьбы, заявили о своем решении перейти в оппозицию правительству[611]. Биссолати и его сторонники видели в войне осуществление Италией цивилизаторской миссии в Африке и считали, что переход социалистов в оппозицию может затруднить проведение реформ. Со времени съезда в Модене в реформистском направлении выделились, таким образом, два течения — правых и левых реформистов, которые, исходя из общих программных установок, тем не менее разошлись в тактических вопросах. Но, учитывая, что резолюция «революционной фракции» с осуждением реформистского курса партии собрала 38 % голосов и, таким образом, возникла угроза перехода в ее руки руководства партией, правые реформисты вместе с интегралистами, занимавшими позицию, близкую к Турати, поспешили поддержать проект резолюции левых реформистов. Проект левых реформистов, хотя и предусматривал переход ИСП в оппозицию правительству, расценивал это как тактический шаг, а не как отказ от реформистской линии партии. Ценой перехода в оппозицию правительству реформизм смог сохранить руководящие позиции в партии и создать видимость единства ее рядов. Съезд не принял никаких организационных мер ни к Биссолати, ни к его единомышленникам, которые в дальнейшем, грубо попирая решения съезда, сползли на социал-шовинистические позиции.
Тем временем жизнь подтверждала предсказания противников войны о пагубных последствиях ее для политической жизни Италии. В первые же дни войны правительство ввело жесткую цензуру» существенно ограничив свободу печати в стране. Органы социалистической и синдикалистской печати, которые вели активную антивоенную пропаганду, — «Авангуардиа», «Интернационале ди Парма», «Джовенту социалиста», «Пропаганда» и другие — неоднократно повергались судебным преследованиям. По всей стране действовали военные трибуналы; к марту 1912 г. за выступления против войны около 220 чел. было арестовано и находилось в тюрьмах, 60 — были в изгнании, против 20 чел. возбуждены судебные преследования[612].
Правительство Джолитти с молчаливого согласия буржуазных политических партий объявило войну без санкции парламента и оттягивало возобновление парламентской сессии вплоть до февраля 1912 г., поставив, таким образом, свою деятельность вне контроля парламента. Когда же в феврале 1912 г. парламент возобновил работу, в нем уже господствовали шовинистические настроения, захватившие и часть представителей «Крайней левой». Голоса Турати, представителя республиканской парламентской фракции Кьеза и других ораторов, пытавшихся пойти против течения, потонули в общем хоре националистически настроенных депутатов, одобривших колониальную войну.
Стремясь закрепить разрыв Джолитти с социалистами, правые группировки парламента во имя «национального единства» одобрили весной 1912 г. те самые законопроекты о государственном страховании и реформе избирательной системы, против которых они так страстно возражали в 1911 г.
Избирательная реформа, открывавшая доступ к участию в политической жизни страны миллионам трудящихся города и деревни, в новых условиях превращалась в известной мере в маневр Джолитти и правых сил, имевший целью противопоставить промышленному пролетариату Севера голоса отсталых, политически невежественных крестьян Юга. Характерно, что в манифесте, принятом на совещании представителей католических организаций в Риме в марте 1912 г., указывалось, что поддержка католиками избирательной реформы вызвана тем, что при существующей избирательной системе рабочие, находящиеся под влиянием «врагов религии», могут оказывать значительное влияние на результаты голосования, тогда как «лучшая часть народа, сохранившая еще живую веру…, лишена избирательного права»[613]. Сам Джолитти, получив поддержку со стороны правых сил, поспешил сделать в парламенте многозначительное признание: «Теперь, когда я вижу, что имеется большинство даже без голосов социалистов, она (помощь социалистической партии. — 3. Я.) не является необходимой»[614].
Антидемократическое и националистическое обличье джолиттианского либерализма, проявившееся в период Ливийской войны, способствовало не только нарастанию антивоенных настроений в рабочих массах и отрезвлению части демократических группировок, поддавшихся в первые месяцы войны националистической шумихе. Оно способствовало нарастанию оппозиции всему буржуазному строю в рядах пролетариата. Стало очевидно, что ни проповедь реформистов, ни обещания реформ буржуазным правительством не в состоянии скрыть явственно проступившей в ходе войны пропасти между классовыми интересами пролетариата и окрепшей в ходе войны монополистической буржуазии. Антивоенные выступления и митинги, не прекращавшиеся на всем протяжении войны, переплетались с битвами пролетариата за свои экономические и политические права. На конец 1911–1912 г. приходятся такие крупные выступления, как шестимесячная забастовка рабочих рудников Эльба и предприятий Пьомбино против металлургического треста Ильва, 65-дневная забастовка туринских рабочих против автомобильного треста Фиат, 9-месячная забастовка металлургов Toppe Аннунциата и др.