Оправляясь от удара, нанесенного рабочему движению сначала «революционной гимнастикой» анархо-синдикалистов, а затем засильем реформистов, рабочий класс в ходе Ливийской войны вновь применил могучее оружие в борьбе против классового врага, возрождая в своих организациях дух непримиримости.
Это придавало особую остроту борьбе внутри ИСП реформистского и левого направлений, усиливая оппозицию массы социалистов реформистскому курсу руководства. Особое возмущение вызывало поведение парламентской фракции, подавляющее большинство членов которой в феврале 1912 г. проголосовало в парламенте за принятие декрета об аннексии Триполитании и Киренаики. Когда 14 марта 1912 г. на Виктора Эммануила было совершено покушение анархистом, правые реформисты — Биссолати, Бономи, Кабрини — приняли участие в организованной буржуазными парламентариями монархической манифестации и посетили королевский дворец. Однако руководство партии ничего не сделало, чтобы призвать в порядку парламентариев-социалистов. Левые реформисты, пытаясь спасти от критики реформизм как идейное течение, стремились доказать, что водораздел в партии проходит между сторонниками и противниками войны. Но, несмотря на их усилия, борьба в партии превратилась в борьбу левых элементов против всего реформистского направления.
7–10 июля 1912 г. на очередном XIII съезде ИСП в Реджо-Эмилии обсуждение всех основных вопросов — отчета о работе руководства партии, отчетов парламентской группы и редакции «Аванти!» переросло по существу в обсуждение принципиальных проблем стратегии и тактики социалистической партии, ее организационных принципов и т. д. Дискуссия выявила полную изоляцию правых, ослабление позиций левых реформистов и усиление «революционной фракции». Попытки и правых и левых реформистов отстоять свою концепцию классовой борьбы, не увенчались успехом. Большинство съезда поддержало требование «революционной фракции» об исключении из ИСП правых реформистов (Биссолати, Бономи, Кабрини, Подрекка и др.). Съезд большинством голосов осудил политическую линию руководства партии и парламентской фракции и потребовал проведения непримиримой политики в отношении буржуазного правительства и буржуазных партий, а также возврата на путь классовой борьбы. Руководство партией перешло к «революционной фракции».
Исключенные из партии правые реформисты поспешили создать «реформистскую социалистическую партию», заявив, что ее принципами являются «полная свобода от марксистских формул и других доктрин», стремление к эмансипации трудящихся и союз с буржуазными партиями[615]. Этой партии удалось завоевать некоторые позиции среди мелкобуржуазных слоев — ремесленников, служащих, части политически отсталых слоев пролетариата, но все попытки ее привлечь на свою сторону промышленный пролетариат и ВКТ не увенчались успехом, так что партия, по признанию Бономи, «оказалась в положении «генералов без армии»[616].
В. И. Ленин, положительно оценивал решение съезда в Реджо-Эмилии об исключении правых реформистов, подчеркивая, что ИСП, исключив из своих рядов анархо-синдикалистов и правых реформистов, «встала на верный путь»[617]. Однако Ленин не склонен был переоценивать результаты борьбы с реформизмом в ИСП, ибо Турати и другие последователи реформизма остались в рядах партии, мешая ее переходу на действительно революционные позиции.
Непоследовательность сделанного ИСП шага влево была связана со слабостями пришедшей к руководству партией «революционной фракции», не имевшей четкой программы борьбы за социалистическую революцию и весьма далекой от марксизма в теоретическом отношении. Концепция роли социалистической партии, выдвигаемая деятелями фракции, не имела в виду действенного руководства борьбой пролетариата. Основную задачу партии они видели в «революционной воспитательной работе» «по психологической подготовке пролетариата к применению насильственных мер в нужный момент»[618].
Среди лидеров «революционной фракции» наряду с искренне преданными делу рабочего класса руководителями (прежде всего Серрати) были лица, изменившие впоследствии социалистическим идеалам и оказавшиеся в числе злейших врагов рабочего движения. Достаточно сказать, что на съезде в Реджо-Эмилии в качестве одного из ведущих деятелей фракции подвизался Бенито Муссолини.
Муссолини родился в 1883 г. в семье ремесленника-кузнеца, симпатизировавшего анархистам. После окончания учительской семинарии был учителем, служащим, журналистом, некоторое время в эмиграции в Швейцарии зарабатывал на жизнь физическим трудом. С 1903 г. стал членом социалистической партии, сотрудничал в ряде социалистических органов. В 1910 г. стал секретарем социалистической федерации Романьи и в качестве такового сыграл активную роль в организации антивоенной забастовки в Форли в сентябре 1911 г. По своим политическим и теоретическим взглядам Муссолини был весьма далек от марксизма, испытав на себе влияние Сореля, Ницше, прагматизма и других новомодных теорий. Но его словесный экстремизм и нападки на реформистское руководство обеспечили ему немалую популярность среди рядовых членов партии.
Муссолини заявил на съезде, что парламентаризм в Италии якобы изжил себя, что в противовес ему возникает «антипарламентский социализм», что всеобщее избирательное право не имеет никакой политической ценности и т. п. Именно он зачитал резолюцию «революционной фракции» об исключении правых реформистов из партии и был избран на съезде в руководство ИСП, а позднее стал редактором «Аванти!»[619].
А. Грамши, анализируя особенности итальянского социалистического движения в начале XX в., отмечал, что ввиду отсутствия в Италии «сильной и однородной группы революционных руководителей, связанных с основным пролетарским ядром социалистической партии» в социалистическом движении всегда существовала «обстановка, благоприятствующая бонапартизму, в которой более или менее решительные люди могли на основании преходящих личных успехов… захватить самый высокий руководящий пост путем неожиданных и внезапных действий»[620]. Более чем к кому-либо последнее относится к Муссолини, который, примкнув к «революционной фракции» (в силу безмерного честолюбия и карьеризма), уже в 1915 г. был исключен из партии за социал-патриотизм, а в 20-е годы стал фашистским диктатором.
Но при всех недостатках и пороках левого направления в социалистической партии съезд нанес серьезный удар по реформизму и свидетельствовал о полевении социалистического и рабочего движения Италии, ускоренного опытом колониальной войны. Ливийская война, подчеркивал П. Тольятти, «толкнула авангард рабочих масс на путь радикальной критики всего режима, превратив в «сухую ветвь» группу друзей Джолитти в лоне социалистической партии»[621].
Ливийская война продемонстрировала относительную военную и экономическую слабость итальянского империализма. Попытки овладеть внутренними районами Триполитании и Киренаики, предпринятые с весны 1912 г., несмотря на сосредоточение в Северной Африке значительных вооруженных сил и военной техники, оказались неудачными. Военные расходы истощали финансы страны. Стремясь ускорить капитуляцию Турции и вместе с тем усилить свои позиции в Восточном Средиземноморье, Италия овладела Додеканесскими островами в Эгейском море и дважды предприняла — в апреле и июле 1912 г. — атаку Дарданелл.
Нарастание антитурецкого движения на Балканах, а затем начавшаяся балканская война вынудили турецкое правительство ускорить заключение мира. Согласно мирному договору, подписанному в Лозанне 18 октября 1912 г., североафриканские вилайеты Турции перешли к Италии. Италия обязалась возвратить Турции Додеканесские острова и выплатить денежную компенсацию за Триполитанию и Киренаику.
Итоги войны явились предметом восторженных дифирамбов правительственной прессы. Специальным королевским декретом было создано новое министерство колоний; из захваченных Триполитании и Киренаики была образована единая колония Ливия.
Однако и после заключения мира жители Триполитании и Киренаики продолжали оказывать вооруженное сопротивление оккупантам, делая непрочными позиции итальянского империализма в Северной Африке. Итальянские войска вплоть до начала первой мировой войны вели тяжелые бои в оазисе Джоффра, Феццане и других внутренних районах Триполитании. В Киренаике же, несмотря на примененную в конце 1913 г. генералом Амельо тактику «выжженной земли» и методическое разрушение населенных пунктов и оазисов, итальянские силы по-прежнему были скованы в приморской полосе.
Закат джолиттианской «Либеральной эры» и нарастание политического кризиса.«Красная неделя» 1914 г.З. П. Яхимович
Развязанная итальянским империализмом война закончилась победой Италии, но обошлась итальянскому народу дорогой ценой. Военные действия в Северной Африке тяжелым бременем легли на итальянскую экономику. По официальным данным, прямые расходы на оккупацию Триполитании и Киренаики с осени 1911 г. по 31 декабря 1913 г. составили 903 891 тыс. лир; расходы на оккупацию Эгейских островов — 21 857 тыс. лир, а в целом расходы на военные нужды за этот период составили 1 149 457 тыс. лир[622]. В ходе войны возросли косвенные налоги и цены на продукты первой необходимости, особенно на зерно и хлеб.
Война и военные заказы дали толчок развитию металлургической, машиностроительной, горнодобывающей промышленности, обеспечив процветание монополий — Ансальдо, Бреда, Терни, Ильва, Эльба и др. Заметно возросла концентрация производства в металлургической, машиностроительной, химической, судостроительной отраслях. Значительно обогатились на войне крупнейшие банки. 1911–1912 финансовый год был закончен Итальянским коммерческим банком с чистой прибылью в 10 451 тыс. лир, Римским банком — 11 494 тыс. лир, Итальянским кредитом — 5 363,9 тыс. лир