Завершение объединения Италии (1870 г.)
Положение в Италии после подавления революции 1848–1849 гг.
После подавления революции во всех итальянских государствах, за исключением Сардинского королевства, были отменены конституции. По всей стране свирепствовал террор. Тысячи патриотов были брошены в тюрьмы, сотни лучших сынов итальянского народа казнены. Иностранное господство еще более усилилось. Австрийские войска, кроме Ломбардо-Венецианской области, разместились в северной части Папского государства и в Тоскане. В Риме содержался французский гарнизон.
Ухудшилось материальное положение широких народных масс. После революции итальянские государства испытывали финансовые затруднения. Это вызвало временное относительное замедление темпов экономического развития. Правители ряда государств, стремясь покрыть издержки войны и революции за счет народа, повысили прямые и косвенные налоги. К тому еще добавился плохой урожай в начале 50-х годов, который вызвал повышение цен на продукты и голод. Замедленный темп экономического развития в первой половине 50-х годов привел к увеличению безработицы.
Эти обстоятельства вызывали глубокое недовольство и брожение народных масс. Снова вставали прежние проблемы. Но их не могли решить реакционные правительства. Объединение Италии, свержение иностранного гнета и после поражения революции оставалось первоочередной исторической задачей. В объединении страны была заинтересована не только буржуазия, но и часть дворянства, земельная собственность которого все более втягивалась в систему капиталистического хозяйства. Но в эти тяжелые дни всеобщей реакции силы освободительного движения были дезорганизованы, и не было такой партии, которая могла бы сплачивать народные массы и готовить их к новым битвам.
После подавления революции лагерь умеренных либералов и демократические силы переживали глубокий кризис. Начался период идейного разброда. В последующие годы все группы и партии, участвовавшие в революции, претерпели значительные изменения. Многие из умеренных либералов переметнулись в лагерь реакции, вместе с тем происходила внутрення консолидация либералов. Часть демократов перешла на позиции пьемонтских умеренных либералов. Некоторые бывшие деятели республиканской партии отошли от политической борьбы.
В этой обстановке глубокого кризиса национального лагеря Джузеппе Мадзини, более чем кто-либо иной, проявил несгибаемую волю и огромную энергию; он старался сплотить различные группы демократов, все национальные силы вокруг знамени борьбы за объединение страны и освобождение ее от иностранного гнета.
В октябре 1850 г. Мадзини создал в Лондоне «Итальянский национальный комитет». Этот комитет пытался осуществить руководство подпольными группами, созданными в разных городах Италии вскоре после подавления революции, он стремился объединить их вокруг своей программы, основным требованием которой была борьба за независимость и объединение Италии. По мнению Мадзини, эта программа могла быть осуществлена путем организации национального восстания. В первом манифесте Комитета обходились вопросы социальных реформ и государственного устройства будущей объединенной Италии (монархия или республика). Мадзини их не выдвигал по тактическим соображениям, полагая, что тем самым облегчится создание широкого фронта патриотических сил.
Эта политика Мадзини вызывала критику со стороны левых демократов. Особенно нападали на нее Джузеппе Феррари и Карло Пизакане, которые считали, что итальянская революция победит лишь при участии в ней широких масс крестьянства, ремесленников и рабочих и что в силу этого революция в Италии должна носить не только национальный, но и социальный характер.
Недовольство политикой Мадзини, его отказом от выдвижения социальных требований, вызвало раскол «Итальянского национального комитета» (август 1851 г.). Левые демократы попытались создать более радикальную партию, однако ввиду идейного разброда среди итальянской революционной эмиграции эти попытки не увенчались успехом.
Критика левых демократов (к которой с одобрением относились Маркс и Энгельс) оказала некоторое воздействие на Мадзини. 30 сентября 1851 г. Мадзини и его сторонники опубликовали новый манифест «Итальянского национального комитета». В этом манифесте отстаивались республиканские принципы и выдвигались требования установления в свободной и единой Италии «более справедливых взаимоотношений между крестьянином и земельным собственником, между рабочим и обладателем капиталов»[333].
Таким образом, новая программа Мадзини, при помощи которой он стремился объединить вокруг демократов широкие народные массы и поднять их на восстание, содержала уже некоторые, хотя и неясно выраженные, социальные требования. Однако Мадзини не отказался от чисто заговорщической тактики, при которой не учитывались объективные условия и возможности для развязывания революционной инициативы масс.
Так, с осени 1852 г. Мадзини начал форсировать подготовку восстания. Благодаря неутомимой деятельности Мадзини и его сторонников к этому времени в Северной и Центральной Италии активно действовали подпольные организации, готовые по первому зову Мадзини поднять восстание. Согласно плану Мадзини, первыми должны были выступить миланцы, за ними — патриоты Папского государства и герцогств. Некоторые республиканцы считали план Мадзини нереальным. 6 февраля 1853 г. началось восстание в Милане. Несколько сот рабочих и ремесленников, вооруженных холодным оружием, бросились в Королевский дворец и казармы. Завязалась упорная схватка между восставшими и солдатами. Но широкие народные массы и буржуазия не поддержали восстание. В тот же день оно было подавлено самым жестоким образом. Австрийские власти прибегли к массовому террору; сотни итальянцев были арестованы, десятки из них — казнены.
Восстание в Милане показало, что Мадзини и его сторонники не учитывали реальную обстановку. В то время нельзя было думать о всеитальянском восстании: массы не успели еще оправиться от кровавого террора после подавления революции; республиканская партия была расколота и ослаблена внутренними разногласиями.
После поражения миланского восстания Мадзини пришел к выводу, что необходимо создать новую, боеспособную партию, которая состояла бы из самоотверженных революционеров. Весной 1853 г. Мадзини приступил к формированию новой республиканской организации, которую он назвал «Партией Действия».
Если во всех итальянских государствах была подавлена всякая оппозиция и борьба против реакции проводилась только в условиях подполья, то в Пьемонте происходила открытая политическая борьба, временами довольно острая, и в парламенте сохранилась оппозиция. Виктор Эммануил II и консервативные круги Сардинского королевства сделали все, что могли, чтобы обуздать демократические силы, уменьшить или вовсе парализовать влияние левых в парламенте и стране. В течение 1849 г. Виктор Эммануил дважды распускал палату депутатов, в которой демократы и блокировавшиеся с ними другие левые элементы имели подавляющее большинство. В ноябре 1849 г. король, распустив палату, которая отказалась утвердить мирный договор с Австрией, заявил, что он сделал это для того, чтобы «спасти народ от тирании партий». В манифесте короля по этому поводу содержались угрозы на случай, «если страна и избиратели откажут в содействии» королевской власти. Реакционные круги советовали Виктору Эммануилу произвести государственный переворот, ликвидировать конституцию. Однако король и его окружение не пошли на этот шаг, так как он мог бы поставить под угрозу существование Савойской династии.
После такого нажима короля и беспрецедентного вмешательства монарха в избирательную кампанию была избрана палата, в которой подавляющее большинство принадлежало правым силам — умеренным либералам и консерваторам. Новая палата 9 января 1850 г. почти беспрекословно утвердила мирный договор с Австрией.
Зато острая дискуссия в парламенте Сардинского королевства развернулась по ряду других вопросов, в частности по вопросу о реформе церковного законодательства.
В феврале 1850 г. министр юстиции Дж. Сиккарди внес в палату депутатов законопроект об отмене церковного суда и некоторых других средневековых привилегий церкви. В дискуссии по этому вопросу особую активность проявил Кавур, к этому времени уже ставший общепризнанным лидером умеренных либералов. Кавур, как и большинство либералов, понимал, что необходимо утвердить верховенство судов конституционной монархии, а для этой цели — покончить с привилегиями церкви, ущемлявшими интересы буржуазии и противоречившими конституции. После горячих дебатов предложения либералов были утверждены парламентом. Они вошли в историю под названием «законов Сиккарди».
В октябре 1850 г. Кавур был включен в правительство д’Адзелио и вскоре стал играть в этом правительстве руководящую роль. Граф Камилло Кавур, обуржуазившийся пьемонтский помещик, имел крупное поместье (в Лери), поставленное на капиталистический лад. В своем хозяйстве Кавур применял имевшиеся в то время сельскохозяйственные машины; он сеял технические культуры, лучшие сорта зерновых культур, занимался прорытием каналов на своих полях; он построил фабрики искусственных удобрений, свечей и сахарный завод, участвовал своими капиталами в банках и промышленности. Как помещик, предприниматель и делец, Кавур выражал классовые интересы обуржуазившегося дворянства и крупной буржуазии. Как политический деятель, лидер умеренных либералов, он выступил за объединение Италии «сверху», под эгидой Савойской династии, создание объединенного итальянского государства в форме конституционной монархии, в которой руководящую роль играли бы буржуазно-дворянские элементы.
Еще в молодости, чтобы изучить «нравы конституционного правления», Кавур уехал за границу и несколько лет провел в Англии и Франции. В Англии он сделался поклонником английской конституции, во Франции же, где социалистические доктрины были популярны в массах, он стал врагом социализма.
Став министром, Кавур оказал огромное влияние на политику Сардинского королевства. В 1850–1852 гг. он занимал пост министра земледелия и торговли, затем — финансов, а с ноября 1852 г. (после непродолжительной отставки) был назначен премьером и продержался на этом посту (с полугодовым перерывом в 1859 г.) до самой смерти.
Кавур был энергичным поборником экономической доктрины фритредерства. Своей деятельностью он способствовал экономическому прогрессу в Сардинском королевстве. В 1850–1854 гг. Кавур заключил торговые договоры с Францией, Англией и Бельгией, по которым значительно снижались пошлины на промышленные товары. Политика свободной торговли была выгодна помещикам и крупной буржуазии, ввозившей оборудование для развивавшейся промышленности. Фритредерская политика Кавура была рассчитана также на привлечение Англии и Франции на сторону Сардинии в случае нового конфликта с Австрией.
Для упрочения позиций либералов Кавур заключил союз с левым центром, лидером которого в палате депутатов являлся У. Раттацци. Это неписаное соглашение между двумя партиями, вошедшее в историю под названием «брачного союза», было направлено не только против крайне правой группировки в парламенте, стремившейся к ликвидации конституционного режима, но и против левых демократических сил. В дальнейшем «брачный союз» способствовал поглощению левых элементов партией умеренных либералов и заложил основу тенденции к трансформизму, столь пагубной для демократического движения[334], о чем подробнее будет сказано ниже.
Внешняя политика правительства Кавура имела целью привлечение союзников на сторону Сардинского королевства для достижения объединения Италии вокруг пьемонтской монархии. И Кавур, и Виктор Эммануил считали, что их лучшим союзником в этом мог бы быть Наполеон III. Удобным поводом для более тесного сближения с императором французов послужила Крымская война 1853–1856 гг. России против коалиции Англии, Франции и Турции. Однако сразу присоединиться к антирусскому союзу воюющих держав правящие круги Сардинского королевства не решились, ибо общественное мнение страны было против участия Сардинии в Крымской кампании. Проект договора о союзе с антирусской коалицией встретил сильную оппозицию в парламенте. Многие задавали вопрос: для чего нужна Сардинии война с Россией, с которой у нее нет никаких спорных вопросов?
Однако Англия и Франция оказывали на Сардинское королевство сильное давление, и после долгих колебаний оно присоединилось к их коалиции против России. 10 января 1855 г. Сардинское королевство объявило о своем присоединении к союзу западных держав. Но лишь через месяц, после острых дебатов, договор о союзе утвердила палата депутатов незначительным большинством голосов; на утверждение его сенатом потребовалось еще три недели 4 марта 1855 г. Сардинское королевство объявило России войну.
Подготовка экспедиционного корпуса для отправки в Крым закончилась 25 апреля. В начале мая корпус под командованием генерала Альфонсо Ла Марморы высадился в Крыму. Он насчитывал около 18 тыс. человек (из них 3 тысячи вскоре заболели холерой). Этот корпус участвовал всего в одной битве (16 августа на Черной речке), где потерял около 200 человек. В основном он играл вспомогательную роль, оказывая содействие французской армии. После окончания войны правящие круги Сардинии и представители официальной историографии утверждали, что участие Сардинии в Крымской войне явилось «гениальным актом» Кавура, предвидевшего, что этот факт будет иметь большое значение для судеб Италии. Однако в действительности Кавур проявил длительные колебания перед тем, как решился участвовать в Крымской войне, хотя и не отдавал себе отчета в интригах Наполеона III ив двойной игре Австрии. Впоследствии Кавур признавал, что принять участие в войне Сардинию «вынудила злосчастная политическая конъюнктура»[335].
Результаты войны и особенно условия созыва мирного конгресса, открывшегося в Париже 25 февраля 1856 г., вызвали разочарование Кавура и правящих кругов Сардинского королевства. Вначале Кавур даже отказался поехать на конгресс, пытаясь переложить эту неприятную миссию на Д’Адзелио. Австрия возражала против допуска на конгресс представителя Сардинии на равных правах с другими представителями. После настояний Англии и Франции эта дискриминация по отношению к государству, участвовавшему в войне, была снята.
30 марта 1856 г. был подписан мирный договор. Кавур полагал, что в качестве компенсации за участие Сардинского королевства в войне Парижский конгресс рассмотрит итальянский вопрос. Однако в мирном договоре об итальянских государствах не говорилось ни слова. После многих хлопот и закулисных переговоров Кавур добился, что на одном из заседаний конгресса итальянский вопрос был поставлен, однако никаких решений не было принято. Представители Англии и Франции резко осудили политическое положение в Папском государстве и Королевстве Обеих Сицилий. Представители Австрии, России и Пруссии заявили, что не имеют полномочий от своих правительств для обсуждения итальянского вопроса. Затем с протестом выступил Кавур. Он говорил, что ситуация в Италии представляет опасность для европейского мира, ибо австрийское господство в преобладающей части ее способствует усилению революционного брожения на всем Апеннинском полуострове. Запугивая революцией, «беспорядками», Кавур пытался склонить державы к решению итальянского вопроса в династических интересах сардинской монархии. Претензии Кавура на присоединение к Сардинскому королевству герцогств Парма и Модена, предъявленные им в кулуарах конгресса в качестве компенсации за участие в войне, союзники не поддержали. Таким образом, Сардиния ничего не получила в результате Крымской войны и, как отмечал Маркс, как была, так и осталась «игрушкой в руках иностранных держав»[336].
Необходимо, однако, отметить, что обсуждение итальянского вопроса на Парижском конгрессе, состоявшееся благодаря настойчивым требованиям Кавура, способствовало повышению авторитета Сардинского королевства в глазах либералов и части эмигрантов и содействовало усилению гегемонии этого королевства в итальянском национально-освободительном движении[337].
Эти обстоятельства способствовали переходу части правых республиканцев, бывших сторонников Мадзини, на сторону либералов. Уже с осени 1854 г. в лагере республиканцев началась дискуссия — в частной переписке и в печати — по вопросу о необходимости создания новой национальной партии, чтобы объединить в ней все патриотические силы. В 1855–1856 гг. споры о путях достижения независимости и объединения Италии разгорелись с особой силой. Некоторые видные деятели демократического движения — Дж. Паллавичино, Д. Манин и др. — выступили инициаторами создания партии, которая объединила бы республиканцев и монархистов на основе лозунга «независимость и объединение». Паллавичино, Манин и многие другие деятели освободительного движения пришли к убеждению, что Пьемонт может и должен возглавить борьбу за национальную независимость. Постепенно движение за объединение Италии вокруг Сардинской монархии усиливалось. К этому движению примкнули такие выдающиеся революционеры-демократы, как Гарибальди и Орсини, которые считали, что без использования военной силы Сардинского королевства невозможно будет достигнуть объединения Италии. Большую роль в формировании этого движения сыграл Дж. Ла Фарина, деятель революции 1848–1849 гг. в Сицилии, который поддерживал тайные связи с Кавуром, поощрявшим движение. В августе 1857 г. новая организация окончательно оформилась под названием «Итальянское национальное общество». Она выступала с программой объединения Италии под эгидой Савойской династии и существовала в Пьемонте легально. Созданием этой организации «Партии действия» был нанесен новый сильный удар.
К этому еще добавились неудачи, которые потерпела «Партия действия» при попытках поднять восстания в 1855–1857 гг. Наиболее значительной из них была экспедиция в Сапри (Королевство Обеих Сицилий) в июне 1857 г. под руководством самоотверженного Карло Пизакане[338]. К экспедиции, насчитывавшей всего 25 человек, присоединилось несколько сот повстанцев. Но восстание было жестоко подавлено бурбонскими войсками, а тяжело раненный Пизакане покончил с собой. В те же дни были подавлены попытки восстания в Ливорно и Генуе.
Поражения восстаний нанесли урон личному престижу Мадзини и вызвали дезорганизацию демократических сил. Этими обстоятельствами воспользовались деятели «Итальянского национального общества» для усиления своего влияния. Вскоре произошло событие, которое способствовало активизации деятельности этой просавойской организации и ускорило процесс подготовки войны против Австрии.
Вторая война за независимость
14 января 1858 г. видный итальянский революционер, бывший сторонник Мадзини, Феличе Орсини вместе с несколькими друзьями совершил неудачное покушение на Наполеона III. Орсини считал, что Сардинское королевство давно уже начало бы войну за объединение Италии, если бы не Наполеон, являвшийся опорой европейской реакции[339]. Покушение Орсини выражало не только самоотверженность, но и отчаяние тех революционеров, которые после ряда неудавшихся восстаний искали выход в индивидуальном терроре.
Однако покушение Орсини, как и его казнь, не прошли бесследно. Это в известной мере ускорило заключение Наполеоном III антиавстрийского союза с Пьемонтом, чтобы вытеснить Австрию с Апеннинского полуострова и нейтрализовать революционные силы Европы (прежде всего Италии). Как отмечал Маркс, «угрозы личной мести со стороны соотечественников Орсини лишили узурпатора сна… Ужас перед местью со стороны итальянцев стоит не на последнем месте в числе факторов, неумолимо толкающих его на войну»[340].
В июле 1858 г. Наполеон III предложил Кавуру прибыть к нему на курорт Пломбьер. Здесь между ними было достигнуто соглашение о союзе для войны против Австрии. В январе 1859 г. тайный договор о союзе между Сардинским королевством и Францией был подписан. Согласно договору, после победы над Австрией Сардинское королевство получало Ломбардо-Венецианскую область и в компенсацию за это уступало Франции Савойю и Ниццу.
Эта сделка ничего общего не имела с борьбой итальянского народа за независимость и объединение страны. Как впоследствии отмечал Ленин, Наполеон III объявил в 1859 г. войну Австрии «якобы ради освобождения Италии, а на деле в своих династических целях…»[341] Наполеон III, который делал вид, что «хочет выступить в роли паладина итальянской независимости» (Энгельс), стремился лишь заменить влияние Австрии на Апеннинском полуострове другим влиянием — французским.
1 января 1859 г. во время новогоднего приема дипломатического корпуса в Тюильрийском дворце Наполеон III сказал австрийскому послу: «Я сожалею, что наши отношения с вашим правительством не так хороши, как прежде». После этого заявления никто уже не сомневался в том, что война неизбежна. Однако Наполеон III стремился заставить Австрию начать войну первой: в связи с тем, что конституция Германского союза давала Австрии право требовать военной помощи от союза лишь в случае, если война с ее стороны будет оборонительной, Наполеон III и Кавур хотели добиться, чтобы Австрия формально оказалась нападающей стороной и была поэтому лишена помощи. Через посредство России Наполеон III предложил созвать конгресс великих держав для обсуждения итальянского вопроса. Этот маневр нужен был Наполеону, чтобы выиграть время для завершения военных приготовлений.
Однако Австрия в качестве предварительного условия созыва конгресса потребовала разоружения Сардинского королевства и недопущения его представителя на конгресс. Эти нелепые требования не могли быть приняты Сардинским королевством, и дипломатические переговоры о созыве конгресса затягивались.
Готовясь к войне против Австрии, Наполеон III учитывал возможную позицию России в итальянском вопросе. Обстановка в 1859 г. сложилась так, что Россия должна была способствовать делу итальянской независимости. После Крымской войны Россия была заинтересована в ослаблении Австрии и в создании сильного государства на севере Апеннинского полуострова. Ухудшение отношений с Австрией содействовало русско-французскому сближению, которое было закреплено подписанием секретного договора между Россией и Францией 3 марта 1859 г. По этому договору Россия обязалась в случае войны Франции и Сардинского королевства с Австрией, занять позицию благожелательного нейтралитета в отношении первых. Конгресс великих держав не состоялся. Франция, выиграв время, успела подготовить свою армию к войне, антиавстрийский союз держав с каждым днем укреплялся. Это заставило Австрию, боявшуюся упустить время, начать войну первой. 23 апреля она предъявила Сардинскому королевству заведомо невыполнимый ультиматум о разоружении в течение трехдневного срока. Это означало объявление войны. Как отмечал Маркс, «в дипломатическом отношении Наполеон прижал Австрию к стене, ибо он заставил ее первой произнести священное слово — объявить войну»[342].
26 апреля Сардинское королевство отвергло австрийский ультиматум, а 29-го передовые части Австрии переправились через Тичино и война началась.
Заключив сделку с Францией, сардинское правительство надеялось привлечь на свою сторону и итальянских республиканцев, используя настроения главным образом той их части, которая верила в Сардинское королевство как в оплот борьбы за освобождение и объединение Италии. В феврале 1859 г. Кавур пригласил к себе Гарибальди и предложил ему начать вербовку волонтерских отрядов. Хотя народный герой недоверчиво отнесся к планам Кавура относительно войны против Австрии, он все же принял это предложение, надеясь, что война приведет к объединению Италии. Как только Гарибальди явился в Турин, толпы добровольцев начали стекаться к нему со всех концов полуострова.
Перед началом антиавстрийской войны «Партия действия» разоблачала династические планы Наполеона III и Сардинского королевства и призывала к развертыванию народной войны за независимость и объединение Италии. Лидер «Партии действия» Мадзини в ряде статей указывал на династический характер подготавливавшейся войны и подчеркивал, что провозглашение войны за независимость под покровительством Франции является «национальным несчастьем», так как инициаторы войны хотят заменить одно чужеземное иго другим. После начала войны мадзинисты изменили свою тактику. Они стали поддерживать войну, стремясь придать ей национальный характер. Мадзини писал, что, раз война началась, необходимо расширить ее рамки, итальянизировать ее, использовать королевско-императорскую войну для достижения целей нации 90. Война вызвала всеобщий подъем в Италии, так как народ связывал с ней надежду на освобождение страны от иностранного гнета и ее объединение. В начале войны сардинская армия насчитывала 63 тыс. человек, включая бригаду волонтеров («Альпийские стрелки»), которой командовал Гарибальди, а союзная с ней французская армия — 116 тыс. человек. Австрия же направила на фронт 120-тысячную армию, которая затем увеличилась до 170 тысяч.
После ряда мелких стычек 20 мая произошло крупное сражение у Монтебелло, в котором[343] союзные войска отбили атаку австрийской армии. Но первые значительные победы над врагом одержали волонтеры Гарибальди. В 1848 г. Гарибальди последним покинул Ломбардию, а в 1859 г. первым вступил в нее. 23 мая Гарибальди занял город Варезе. Жители ломбардских городов восторженно приветствовали своих освободителей от австрийского ига. После победы при Варезе отряды волонтеров заняли ряд других городов — последовали победы при Комо, Бергамо, Паладзоло и др. К началу июня отряды Гарибальди очистили большую часть Ломбардии от неприятеля.
4 июня союзная армия одержала крупную победу при Мадженте, в результате которой почти вся Ломбардия оказалась освобожденной. Наиболее упорными и кровопролитными были битвы при Сольферино и Сан-Мартино (24 июля); в этих битвах союзная армия нанесла австрийцам решающее поражение.
Успешная борьба на фронтах способствовала росту революционного движения в Италии. Уже к моменту объявления войны, 21 апреля, вспыхнуло восстание в Тоскане. В течение мая и июня народные восстания разгорелись в герцогствах Парма и Модена и в ряде областей Папского государства. Народные массы изгнали герцогов и австрийские оккупационные войска. В герцогствах были образованы временные правительства, а в папских легатствах — временные хунты. Они обратились с петициями к Виктору Эммануилу с просьбой о присоединении к Сардинскому королевству. Вскоре в герцогствах и легатствах были назначены сардинские королевские комиссары и губернаторы.
Большую роль в усилении патриотического движения сыграли блистательные победы Гарибальди и социальная политика в интересах народа, которую он проводил в освобожденных им районах (Гарибальди освобождал крестьян от податей и налогов). Популярность народного героя среди широких масс пугала Кавура и Виктора Эммануила, приводила в ужас Наполеона III.
Национально-освободительное движение приняло широкий размах и могло привести к созданию единой и независимой Италии. А это уже не входило в планы Наполеона III. Поэтому, решив, что после одержанных побед он сможет добиться от австрийского императора нужных ему уступок, Наполеон III поспешил за спиной своего союзника закончить войну. 5 июля Наполеон обратился к Францу Иосифу с предложением начать переговоры о перемирии. Австрийский император принял предложение. 8 июля было подписано соглашение о прекращении огня, а 11 июля в Виллафранке встретились оба императора и согласовали условия перемирия.
Согласно перемирию, утвержденному затем Цюрихским мирным договором 1859 г., Италия оставалась раздробленной. Ломбардия уступалась австрийским императором французскому, который в свою очередь «дарил» ее королю Сардинского королевства. Верховная власть в Венеции оставалась за Австрией. Герцоги Тосканы и Модены должны были вернуться на свои троны. Оба императора обязывались содействовать созданию Итальянской конфедерации под председательством папы римского.
Виктор Эммануил II на эти условия согласился, но глава правительства Кавур подал в отставку в знак протеста.
Позорное Виллафранкское перемирие, которое дополнило австрийский гнет французским диктатом, вызвало взрыв возмущения в Италии. Это перемирие оскорбляло национальные чувства итальянского народа, поднявшегося на решающую борьбу с иноземным притеснителем и готового на любые жертвы, чтобы достигнуть объединения страны. «Возникновение итальянской нации, — писал Маркс по поводу Виллафранкского договора, — сопровождается изощренным оскорблением..»[344] Демократические силы Италии, все патриоты отказались признать это перемирие. По всей стране поднялось мощное движение протеста. Отмечая это, Маркс писал в статье о Виллафранкском договоре, что «в дело может вмешаться итальянская революция, чтобы изменить картину всего полуострова»[345].
Предвидение Маркса оправдалось. В течение лета и осени 1859 г. массовые выступления с каждым днем все расширялись, накал революционной энергии усиливался. В герцогствах Тоскана, Парма и Модена и в Романье были проведены выборы в ассамблеи. Ассамблеи приняли постановление о свержении прежних режимов и присоединении освобожденных территорий к Сардинскому королевству. Однако оформление присоединения затягивалось, так как Виктор Эммануил запросил мнение Наполеона, а тот в беседе с Ф. Арезе, посланным в Париж со специальной миссией, дал отрицательный ответ. Этот факт вызвал мощный протест широких масс итальянских государств.
Чтобы противостоять проискам Наполеона III и итальянских реакционеров, герцогства и Романья объединились, образовав 10 августа 1859 г. Военную лигу Центральной Италии, которая сформировала общее войско. В Центральную Италию прибыли Мадзини и Гарибальди. Каждый из них в разных городах развернул энергичную деятельность по организации демократических сил и подготовке освободительных экспедиций в Папское государство и Южную Италию.
Готовясь к решающей битве за объединение Италии, вожди демократического движения стремились создать единый фронт национально-освободительных сил. Учитывая большое влияние умеренных либералов, а также стремясь использовать вооруженные силы Сардинского королевства, Мадзини еще 20 сентября 1859 г. обратился с письмом к Виктору Эммануилу. Вождь республиканцев призывал короля возглавить национальную революцию и начать поход за освобождение Южной Италии, Рима и Венеции. Однако король и умеренные либералы, завладевшие властью в бывших герцогствах, всячески старались потушить революционный пожар и использовать национальное движение в своих узких интересах. Не везде умеренным либералам удавалось подчинить себе национальное движение. В Южной Италии, особенно в Сицилии, значительным влиянием пользовались демократы. Они продолжали готовиться к выступлению, стремясь стать во главе развернувшегося стихийного движения масс. В сентябре — октябре 1859 г. брожение широких масс особо усилилось в Сицилии. Это объяснялось историческими традициями и социально-экономическими условиями острова. Большую роль в подготовке восстания в Сицилии сыграли Ф. Криспи, Дж. Кампо, Н. Фабрици и Р. Пило.
О тяжелых условиях, в которых находились народные массы Сицилии, не раз писали Маркс и Энгельс, проявлявшие живой интерес к революционным событиям в Италии. Маркс отмечал, что в Сицилии политический, административный и фискальный гнет тяготел над всеми классами. Но особенно тяжелым было положение крестьянства, огромное большинство которого работало почти исключительно на сборщиков налогов и баронов. Говоря о массовых движениях в Сицилии 1859–1860 гг., Маркс с горечью писал, что Сицилия истекает кровью под ударами неаполитанского тирана. «История человечества, — подчеркивал Маркс, — не знает другой такой страны и другого такого народа, которые бы столь мучительно страдали от рабства, от завоеваний и иностранного гнета и которые столь неутомимо боролись бы за свое освобождение, как Сицилия и сицилийцы»[346].
Таким образом, сами условия жизни на острове, как и на всем юге, исподволь подготавливали взрыв возмущения широких крестьянских масс. Республиканцы учитывали это обстоятельство. Говоря о силе демократов, Мадзини указывал, что их действительной точкой опоры является Юг[347].
В октябре 1859 г. сицилийские демократы подготавливали восстание. Мадзини в «Воззвании к сицилийцам» говорил, что речь идет об освобождении всей итальянской земли, Сицилия лишь даст первый сигнал, как и в 1848 г. Но восстание, начавшееся 10 октября, было плохо подготовлено и подавлено в первые же дни.
Неудача восстания в Сицилии не обескуражила демократов. Руководители итальянской демократии Мадзини и Гарибальди не оставляли планов свержения монархии в Южной Италии революционным путем. Они по-прежнему уделяли большое внимание Сицилии, считая ее исходной базой для дальнейших выступлений.
Руководители демократического движения хорошо понимали, что для победы над врагом необходимо не только подготовить массы, но иметь и достаточное количество оружия. Еще в сентябре 1859 г. Гарибальди организовал подписку в фонд «Миллион ружей». Эта подписка имела огромный успех. Широкие массы итальянцев отдавали в фонд последние сбережения. Оружие, купленное на средства фонда, завозилось в миланский арсенал на временное хранение. Шла подготовка к решающей битве за объединение Италии.
Между тем неопределенное положение в Центральной Италии грозило вылиться в революционный взрыв. Народные массы требовали быстрейшего присоединения освобожденных территорий к Сардинскому королевству. Сложность обстановки заставила Виктора Эммануила II снова призвать к власти Кавура — на смену неспособному и робкому правительству Ла Марморы. 21 января 1860 г. Кавур сформировал новое правительство.
В течение первых месяцев 1860 г. Кавур вел интенсивную дипломатическую переписку и переговоры с великими державами, главным образом с Францией, чтобы убедить их в неизбежности присоединения Центральной Италии к Сардинскому королевству. Наконец, Наполеон III дал свое согласие, но потребовал Савойю и Ниццу. Англия, Россия и Пруссия также заявили, что не будут препятствовать присоединению территорий бывших герцогств к Сардинскому королевству. Переговоры завершились заключением между Виктором Эммануилом и Наполеоном III тайного соглашения (12–14 марта), по которому Виктор Эммануил соглашался на присоединение Савойи и округа Ниццы к Франции «по воле населения». В марте 1860 г. в Центральной Италии был проведен плебисцит: подавляющее большинство проголосовало за присоединение к Сардинскому королевству. Чтобы замаскировать сделку между Виктором Эммануилом и Наполеоном III, в апреле плебисцит провели также в Савойе и Ницце: итоги голосования были теми же. Голосование здесь проходило под давлением французских войск, временно расположенных в Савойе и Ницце, и агентов Наполеона III, которые приложили немало усилий, чтобы «обработать» общественное мнение.
Передача Франции этих итальянских территорий вызвала в Италии глубокое негодование. Со страстной речью в палате депутатов выступил Гарибальди, депутат от Ниццы. Он требовал отставки Кавура и привлечения его к ответственности. Однако палата, подавляющее большинство которой составляли умеренные либералы, утвердила соглашение с Наполеоном III.
Таким образом, к весне 1860 г. Ломбардия и государства Центральной Италии были присоединены к Сардинскому королевству. Народные восстания и мощное патриотическое движение в значительной степени сорвали осуществление условий Виллафранкского договора, навязанного Италии Наполеоном. Было создано сильное итальянское государство. Оно еще не являлось общенациональным государством, но уже не было старым Сардинским королевством: присоединенные государства внесли свою струю в его общественную жизнь, и многое видоизменилось не только в административном устройстве страны.
Лишь на Юге Италии, в Королевстве Обеих Сицилий — наиболее деспотическом государстве Апеннинского полуострова — почти все осталось без изменений. Но революционная волна подымалась и здесь.
Поход гарибалъдийской «Тысячи»
В начале весны 1860 г. в Сицилии с новой силой развернулись народные волнения. Руководители демократического движения ускорили подготовку восстания на острове. Особенно энергичную деятельность проводили двое друзей Мадзини — Розалино Пило и Джованни Коррао, которые 26 марта отправились из Генуи в Сицилию. Когда 9 апреля отважные революционеры высадились в Мессине, почти весь остров был уже охвачен народными волнениями. Пило и Коррао устремились из одного города в другой; разъезжая по острову, они воодушевляли народ на борьбу.
Восстание началось в Палермо на рассвете 4 апреля. Набатом с колокольни монастыря Ганча, расположенного на рабочей окраине города, водопроводчик Франческо Ризо возвестил о начале восстания. Ризо был руководителем подпольного комитета, разработавшего план выступления. Всего насчитывалось 52 участника конспиративной организации, которая должна была дать сигнал к восстанию и увлечь за собой патриотов всего города. Однако вследствие предательства власти узнали о подготовке к восстанию. Когда раздался звон колокола, в монастырь ворвались солдаты королевских войск. Около монастыря собралось несколько сот повстанцев, пытавшихся проникнуть внутрь. Между солдатами и восставшими началась перестрелка, в результате которой защитникам Бурбонов удалось разбить слабо вооруженных патриотов. Было много убитых и раненых (среди последних — Ф. Ризо, скончавшийся в тюрьме). Тринадцать наиболее отважных революционеров военный трибунал приговорил к смертной казни, и их расстреляли.
Правительству Франциска II удалось подавить восстание в Палермо, но оно с еще большей силой разгорелось в окрестностях столицы и во многих других городах острова. В депеше от 10 апреля русский посол в Неаполе Кокошкин писал, что, несмотря на сообщения об усмирении восстания, революционные отряды крестьян появляются во многих деревнях и что особенно неустрашимы горцы[348]. Вскоре почти по всему острову стали действовать партизанские отряды, главным образом отряды «пиччотги», состоявшие вначале преимущественно из крестьянской молодежи.
Весть о восстании в Сицилии быстро распространилась по всей Италии. 7 апреля об этом стало известно в Генуе, где был организован комитет для оказания помощи повстанцам. В Генуе тогда находились многие из друзей Мадзини и Гарибальди, и среди них А. Бертани, самоотверженный революционер, который сыграл большую роль в организации экспедиции «Тысячи». Он написал Гарибальди письмо, в котором просил оказать помощь повстанцам. С этим письмом Ф. Криспи и Н. Биксио отправились к Гарибальди для переговоров об организации экспедиции в Сицилию. Гарибальди обещал возглавить экспедицию, если сообщение о восстании будет подтверждено[349]. 15 апреля Гарибальди переехал в Геную. Он поселился в доме своего старого друга Аугусто Векки, в вилле Спинола, расположенной на берегу Генуэзского залива в Кварто. Этот дом стал штабом подготовки экспедиции «Тысячи».
Три недели, до момента отплытия «Тысячи», продолжалась напряженная, кипучая деятельность Гарибальди и его сподвижников. Подготавливали людей, оружие, продолжали собирать деньги, разрабатывали план. Большие затруднения возникли при заготовке оружия. В миланском арсенале хранилось 12 тыс. ружей, купленных за счет фонда «Миллион ружей». Но губернатор Милана д’Адзелио, по указанию правительства, распорядился не выдавать их. Небольшим количеством ружей располагало «Национальное общество», секретарем которого был Дж. Ла Фарина. Он передал для экспедиции 1019 ружей, ржавых, вышедших из употребления в армии и списанных.
Правительство Сардинии всем, чем могло, старалось помешать экспедиции «Тысячи». Кавур не только пытался заставить Гарибальди отказаться от экспедиции, но и намеревался арестовать его. Гарибальди не был арестован лишь потому, что король не решился на этот шаг[350], считаясь с духом времени. Сам Гарибальди писал по этому поводу впоследствии: «Люди Кавура не могли открыто сказать «не хотим экспедиции в Сицилию» — общественное мнение нашего народа осудило бы их…»[351] На протест посла Королевства Обеих Сицилий против подготовки экспедиции Кавур ответил, что невозможно помешать Гарибальди, не компрометируя при этом правительства[352].
Поход «Тысячи» проходил под лозунгом «Италия и Виктор Эммануил!» Этот лозунг вытекал из политики «Партии действия», проводившейся ею уже в период второй австро-итальянской войны 1859 г.; он придал экспедиции официальный характер и в какой-то мере связал Кавуру руки.
Своей дальнейшей деятельностью Гарибальди доказал, что, выдвигая лозунг «Италия и Виктор Эммануил!» по тактическим соображениям, он отнюдь не отказывался от республиканских убеждений и до конца жизни остался горячим приверженцем демократии.
5 мая все приготовления к отправке экспедиции были завершены. Вечером группа волонтеров под командой Н. Биксио отправилась в Генуэзский порт для захвата двух кораблей пароходного общества Рубаттино. Им не пришлось приложить много усилий для овладения пароходами «Пьемонт» и «Ломбардия», так как «захват» их был заранее согласован с администрацией общества. Ночью началась погрузка экспедиции на пароходы. Гарибальди не мог включить в состав экспедиции всех желавших отправиться на помощь восставшей Сицилии. Из огромного числа волонтеров, прибывших в Геную, было отобрано 1170 человек — главным образом из числа бывших альпийских стрелков и сподвижников Гарибальди в других битвах за свободу Италии. Ограничение численности экспедиции по предварительному плану одной «Тысячей» диктовалось отсутствием оружия. Но Гарибальди заранее предусмотрел, что на помощь «Тысяче» будут снаряжены дополнительные экспедиции.
С точки зрения социальной принадлежности почти половину «Тысячи» составляли народные низы — рабочие, ремесленники, городская беднота; много было студентов, представителей мелкой буржуазии и интеллигенции. Возрастной состав «Тысячи» был довольно пестрый, но преобладала молодежь в возрасте 18–25 лет. Гарибальдийцы были одеты в красные рубашки (форма, принятая ими в Латинской Америке).
В экспедиции приняли участие добровольцы ряда других стран. Так, известный русский ученый и общественный деятель Л. И. Мечников включился в одну из дополнительных экспедиций.
На рассвете 6 мая экспедиция отплыла из Кварто. По пути Гарибальди решил остановиться в тосканской гавани Таламоне, чтобы попытаться раздобыть оружие. Здесь и в крепости Орбетелло, находящейся недалеко от Таламоне, ему удалось достать 4 пушки и значительное количество боеприпасов.
Для отвлечения внимания держав и неприятеля от Сицилии Гарибальди в Таламоне выделил из «Тысячи» группу в 64 чел. для вторжения в Папское государство, чтобы дать повод предполагать, будто экспедиция направилась туда. В известной мере этот маневр удался.
В полдень 11 мая экспедиция достигла гавани Марсалы (западный берег Сицилии), где намечалось произвести высадку. Три бурбонских судна, заметивших приближение «Пьемонта», и «Ломбардии» к берегу, направились за ними вдогонку. Но они не могли сразу начать обстрел, так как на рейде стояли два английских корабля, капитаны которых просили не открывать огонь до тех пор, пока не погрузится на борт их экипаж, находившийся на берегу. Когда неприятель открыл огонь, уже заканчивалась выгрузка «Тысячи» — почти без всякого урона.
Волонтеры беспрепятственно овладели городом. Здесь Гарибальди выпустил прокламацию, в которой призывал население Сицилии к оружию. С прибытием экспедиции восстание в Сицилии вспыхнуло с новой силой. К «Тысяче» стали присоединяться небольшие отряды «пиччотти», вооруженные пиками, саблями, ножами, кинжалами и т. д. Гарибальди действовал в Сицилии в тесном контакте с руководителями повстанческого движения.
Было решено, что «Тысяча» направится в Палермо. По пути из Марсалы в Палермо отряду пришлось выдержать крупную битву, которая оказалась решающей в походе 1860 г. Сражение произошло 15 мая близ города Калатафими. Противник уже заранее ждал гарибальдийцев, заняв очень удобную позицию. Хорошо вооруженный корпус численностью около 3 тыс. человек под командованием опытного генерала Ланди разместился на окружающих город холмах. Отряду Гарибальди, насчитывавшему 1500 человек, пришлось атаковать неприятеля с незащищенной равнины. Но бурбонские войска не выдержали натиска гарибальдийцев и повстанцев. В результате 6-часовой кровопролитной битвы враг был обращен в бегство. Это была первая победа «Тысячи» в Сицилии. Гарибальди отмечал позже, что следствием этой победы стало повсеместное восстание населения против отступавшего врага. Всюду образовывались вооруженные отряды, которые присоединились к краснорубашечникам.
Энгельс, подробно изучивший битву при Калатафими, как и весь поход «Тысячи», писал, что она явилась одним из «наиболее удивительных военных подвигов нашего столетия»[353].
В эти напряженные дни безостановочных маршей, проходя сквозь огонь и разрушения, демократические деятели думали не только об уничтожении династии Бурбонов, но и о тяжелой жизни народа, о насущных социальных проблемах. Первым социальным мероприятием Гарибальди был декрет, подписанный 17 мая в Алькамо, близ Калатафими. Этим декретом отменялся налог на помол и ликвидировались ввозные пошлины на зерно, картофель и овощи[354]. Другим декретом от 17 мая восстанавливались законы о муниципальных советах, изданные в Сицилии в период революции 1848 г., и отменялись законы, принятые после подавления революции. Этим самым подчеркивался революционно-демократический характер новой власти, которую стремились установить после победы инициаторы похода «Тысячи».
24 мая гарибальдийцы приблизились к Палермо. Вместе с отрядом «пиччотти» Гарибальди имел в своем распоряжении более 4 тыс. человек. В столице Сицилии волонтеров и повстанцев ожидала хорошо вооруженная 20-тысячная армия под командованием генерала Ланца. Около Палермо Ланца сконцентрировал также королевский флот для обстрела города с моря.
Искусным маневром Гарибальди решил сначала попытаться обмануть неприятеля. Отходом небольшой части волонтеров и отводом пушек в глубь острова партизанский вождь хотел создать впечатление, что отряд отступает; тогда противник своими основными силами станет преследовать отступающих и тем самым будет отвлечен от города. Этот маневр удался. Ночью 26 мая Гарибальди совершил фланговое движение с главными силами и появился в таком месте, где его совсем не ждали.
27 мая на рассвете, после стремительной атаки форта Термини, Гарибальди вступил в город. Хотя ему и удалось обмануть неприятеля, все же в Палермо у Бурбонов оставались значительные силы. Волонтеры готовились к неминуемому сражению. Горожане были ошеломлены вступлением плохо вооруженных партизан в Палермо, где имелись мощные крепости, большая армия, арсеналы… Но вскоре горожане поднялись на борьбу. Даже женщины, старики и дети строили баррикады; борьба приняла характер народного восстания[355].
Королевская армия и флот начали бомбардировать Палермо с двух сторон — с суши и с моря. Но гарибальдийцы и восставший народ были неустрашимы и проявляли сказочный героизм. К вечеру 27 мая все население города вышло на улицу с трехцветными значками, сообщал русский консул[356]. В течение трех дней бурбонские войска обрушивали на город тысячи бомб и ядер. Но они не могли устоять перед натиском восставшего народа. 30 мая представители королевской армии предложили перемирие и вскоре после того подписали акт о капитуляции, а бурбонская армия покинула столицу Сицилии.
Энгельс, следивший с величайшим вниманием за каждым шагом Гарибальди, отмечал, что маневры, предпринятые Гарибальди с целью подготовки штурма Палермо, как и все операции по взятию города, «носят печать военного гения»[357].
Победа революции в столице Сицилии решила судьбу острова, к тому времени охваченного пламенем восстания. Вскоре почти вся Сицилия была освобождена от власти ненавистных Бурбонов. Лишь в Мессинской крепости Бурбонам удалось удержаться еще несколько месяцев.
На острове возникла новая власть. Она была организована в форме революционно-демократической диктатуры, а Гарибальди принял звание диктатора Сицилии. В правительство Гарибальди входили представители «Партии действия» и сицилийских умеренных. Революционное правительство провело ряд важных мероприятий. Были освобождены политические заключенные и запрещен орден иезуитов, созданы школы и приюты для беспризорных детей. Наибольшее значение для закрепления победы революции имел декрет от 2 июня о разделе общинных земель и наделении земельными участками крестьян, сражавшихся за родину.
Виктор Эммануил и Кавур были сильно встревожены как военными успехами Гарибальди, так и его политикой. Их пугал демократический характер сицилийской революции. Стремясь установить контроль над деятельностью Гарибальди и оказать на него давление, Кавур в июне послал в Палермо своего агента Ла Фарину якобы для «помощи» в организации правительства. Ла Фарине удалось настоять на смещении Криспи, который был продиктатором, и назначении вместо него А. Депретиса, сторонника Кавура. После того как Гарибальди понял, что главной целью Ла Фарины является устранение из правительства республиканцев и введение в его состав приверженцев Савойской династии, стремившихся к быстрейшему присоединению Сицилии к монархии Виктора Эммануила, он издал декрет о высылке Ла Фарины из Сицилии.
Гарибальди, как и Мадзини, ставил задачу ликвидации Неаполитанского и Папского государств, а Сицилию считал опорной базой для дальнейшего развертывания борьбы. Гарибальди понимал, как отмечал Маркс, что выполнение поставленной перед ним задачи возможно лишь в том случае, «если движение сохранит свой чисто народный характер и не будет стоять ни в какой связи с планами чисто династического расширения»[358].
Планы Гарибальди, как и усиление его престижа среди широких масс народа, вызвали смятение в правящих кругах Сардинского королевства. В те дни, когда демократы, все истинные патриоты Италии с нетерпением ожидали высадки освободительной армии на Калабрийском берегу, в Турине разрабатывался план срыва переправы Гарибальди и его сподвижников на материк. По просьбе Кавура Виктор Эммануил 22 июля написал Гарибальди письмо, в котором «для пользы Италии» советовал отказаться от мысли переправиться через пролив. Отвечая королю, Гарибальди писал: «…Нынешнее положение Италии не позволяет мне подчиниться Вам… Если я теперь проявил бы колебания, вопреки требованию народа, то изменил бы своему долгу и повредил бы святому делу Италии»[359].
Победа революции в Сицилии способствовала усилению освободительного движения в континентальной части королевства. Гарибальди начал подготавливать армию, чтобы через Мессинский пролив переправиться на материк и вместе с отрядами, повстанцев Южной Италии двинуться в Неаполь. По пути к Мессине армии Гарибальди пришлось выдержать крупное сражение при Милаццо. Это была последняя битва гарибальдийцев на острове, и 27 июля они без боя заняли Мессину. К моменту переправы через пролив освободительная армия Гарибальди, которая теперь приняла название Южной, насчитывала более 20 тыс. человек. Она включала отряды, прибывшие в июне и июле из разных мест Италии. Армия была разделена на 4 дивизии, которыми командовали генералы Медичи, Биксио, Козенц и Тюрр. Но не вся армия концентрировалась у Мессинского пролива.
Тщательно подготовившись и выбрав удобный момент, Гарибальди на рассвете 19 августа высадился с главными силами на крайней южной оконечности Калабрии — у Мелито. Небольшой отряд (около 300 человек) под командой Миссори и Музолино высадился 10 днями раньше — не столько для военной разведки, сколько для агитации среди местного населения.
Как и в Марсале, неприятель заметил гарибальдийцев и начал их обстреливать с моря лишь тогда, когда высадка уже почти закончилась. На следующий день гарибальдийцы отправились в Реджо — главный укрепленный город Калабрии. После короткой атаки Гарибальди занял город. Сопротивление было слабым, так как в неаполитанской армии уже давно началось разложение[360]. Своей отвагой гарибальдийцы приводили в смятение защитников монархии Бурбонов.
Победа в Реджо решила судьбу остальной части Королевства Обеих Сицилий. 100-тысячная армия короля была целиком деморализована, солдаты сдавали гарибальдийцам свое оружие. Многие из них изъявляли желание присоединиться к волонтерам. Путь гарибальдийцев от Реджо до Неаполя представлял собой триумфальное шествие. Почти повсюду восстания начались еще до прихода армии Гарибальди.
Большую роль в организации этих восстаний сыграла «Партия действия», развернувшая в это время в Южной Италии кипучую деятельность. В статье «Продвижение Гарибальди» Энгельс восхищался стратегическим планом партизанского вождя и отмечал, что его победы были одержаны благодаря деятельности этой партии[361].
В полдень 7 сентября Гарибальди, опередивший авангард своей армии, в открытой коляске в сопровождении нескольких человек торжественно въехал в Неаполь. Через два дня в столицу королевства вступила гарибальдийская армия, встреченная народным ликованием[362]. Франциск II бежал еще 6 сентября, забрав с собою часть оставшегося ему верным войска. В Неаполе осталось еще около 20 тыс. солдат, но они и не пытались оказать сопротивление. «Освободителями народа, — писал Гарибальди о своем триумфальном вступлении в Неаполь, — было занято еще теплое монархическое гнездо, и грубые сапоги пролетариев топтали роскошные королевские ковры»[363].
Легендарная эпопея славной «Тысячи» подходила к концу. Целую неделю после вступления гарибальдийцев в Неаполь длились народные торжества. Однако еще предстояла жестокая битва с королевскими войсками. Эта битва произошла при реке Вольтурно у города Санта-Мария 1 и 2 октября. Франциск II попытался с остатками армии пробиться в столицу. Королевские войска дрались с ожесточением. Однако после двухдневной кровопролитной битвы гарибальдийцы одержали победу. Этим закончилась замечательная эпопея «Тысячи». После битвы при Вольтурно остатки королевской армии еще удерживали некоторые крепости, но дни династии Бурбонов были сочтены.
В освобожденном королевстве было образовано революционное правительство, в которое входили умеренные либералы и демократы, а Гарибальди был провозглашен «диктатором Обеих Сицилий». Создание этого правительства открывало широкие перспективы для дальнейшего развития революции в неосвобожденной части Италии. Правительство подтвердило изданные в Сицилии декреты о социально-экономических мероприятиях и издало некоторые другие декреты. В частности, было подтверждено, что земли и недвижимость, принадлежащие запрещенному ордену иезуитов, будут национализированы, так же как и земли Бурбонов. 18 октября был издан декрет об обложении налогом церковных имуществ. Декретом от 3 ноября запрещалось сосредоточение в одних руках нескольких наделов[364].
Революционный инстинкт подсказывал Гарибальди, что, только опираясь на восстание широких народных масс, в том числе крестьянства, можно будет превратить экспедицию «Тысячи» в бурное освободительное движение, которое быстро сокрушит бурбонское государство[365]. Необходимо, однако, отметить, что аграрный вопрос — самый важный — не был разрешен правительством Гарибальди. Декрет о раздаче крестьянам общинных и государственных земель не был реализован. Революционное правительство не призывало крестьян к захвату земель баронов, а удерживало их от этого. Был даже случай, когда отряд Биксио подавил крестьянское волнение. Причина такой политики заключается в том, что правительство, большинство которого составляли представители буржуазии, боялось аграрной революции, а люди, окружавшие Гарибальди (Криспи, Паллавичино, Биксио и др.), полагали, что гражданская война между крестьянами и помещиками может скомпрометировать режим Гарибальди и ослабить его армию. В результате крестьяне охладели к движению и стали отходить от него. Но следует подчеркнуть, что такой политики по отношению к крестьянству придерживалась почти вся республиканская партия. В этом заключается противоречивость и слабость всего демократического крыла национально-освободительного движения Италии, и этим обстоятельством воспользовались умеренно-либеральная партия, чтобы задушить робкие попытки соединить национальное движение с глубокой аграрной революцией[366].
Уже в июле 1860 г. умеренные либералы пытались вырвать инициативу из рук демократов и изолировать их. После же высадки гарибальдийской армии на континенте Кавур и его сторонники повели бешеную кампанию против деятелей демократического движения и напрягали все свои усилия, чтобы вызвать в Неаполе так называемую «революцию» до вступления туда Гарибальди и не допустить создания демократического правительства. Однако либералам не удалось организовать переворот в Неаполе.
После того как Гарибальди вступил в Неаполь и кавуровский план организации там государственного переворота провалился, правительство Сардинского королевства приняло решение о посылке войск в Марке и Умбрию, а затем — на Юг. Целью этой экспедиции было не допустить перехода гарибальдийцами неаполитанской границы и их похода на Рим. Доказывая французскому послу необходимость вторжения в Папское государство, Кавур заявил, что, если сардинская армия не будет в Марке раньше Гарибальди, «революция охватит всю Италию»[367].
11 сентября войска Сардинского королевства под командованием генерала Фанти перешли границу Папского государства. После небольших стычек с папскими войсками они заняли области Марке и Умбрия. Затем командование принял сам Виктор Эммануил. Сардинская армия перешла неаполитанскую границу не только для того, чтобы не допустить распространения революции в остальной Италии, но и для того, чтобы подавить революцию в самом Неаполе. Виктор Эммануил выпустил прокламацию, в которой обрушился на республиканцев и заявил, что его армия вступила в Южную Италию, чтобы «покончить с эрой революции».
В Неаполе, как и в Палермо, активизировали свою деятельность либералы и реакционные элементы. В государственном аппарате сидели королевские чиновники, саботировавшие мероприятия революционного правительства. Гарибальди писал, когда стало известно о походе сардинской армии, что сторонники Кавурэ обнаглели и стали вести себя вызывающим образом[368]. Нельзя не вспомнить здесь слова А. Грамши, отмечавшего, что в период похода «Тысячи» политика руководителей либеральной партии диктовалась «слепой сектантской враждебностью к «Партии действия» и к Гарибальди» и что меньше всего они думали об объединении Италии[369].
Кавур наполнил Неаполь своими агентами, агитировавшими за присоединение Южной Италии к Сардинскому королевству. Деятели демократического движения требовали созыва Учредительного собрания для решения дальнейших судеб Италии. Большую помощь Гарибальди оказали Мадзини, Каттанео и Бертани, прибывшие в Неаполь. Они развернули энергичную деятельность по подготовке освободительного похода на Рим, разоблачали интриги монархистов и всячески старались помочь правительству Гарибальди. Однако после вступления сардинской армии в Королевство Обеих Сицилий влияние демократов значительно ослабло. Некоторые из соратников Гарибальди (Медичи, Сиртори, Тюрр и др.) перешли на сторону Кавура.
В октябре умеренные либералы организовали в Неаполе и Палермо ряд митингов и демонстраций с требованием присоединения к Сардинскому королевству. Некоторые из помощников Гарибальди, в особенности продиктатор Паллавичино, усиленно склоняли Гарибальди принять это требование. В такой обстановке Гарибальди решил назначить плебисцит, чтобы решить вопрос о присоединении. Плебисцит был проведен 21 октября, когда сардинская армия приближалась к Неаполю. Он закончился победой сторонников присоединения Южной Италии к Сардинскому королевству. Такие же результаты дал плебисцит в Марке и Умбрии, состоявшийся 4 ноября.
7 ноября 1860 г. в Неаполь прибыл Виктор Эммануил. Гарибальди сложил с себя диктаторскую власть и объявил о передаче власти Виктору Эммануилу. Вскоре декреты, изданные Гарибальди, были отменены, а его армия распущена. Гарибальди уехал на Капреру, призвав волонтеров быть готовыми к новому походу за освобождение Рима и Венеции в 1861 г.
27 января 1861 г. состоялись выборы в итальянский парламент. Новый парламент принял закон об образовании Итальянского королевства и провозглашении Виктора Эммануила II королем Италии (17 марта 1861 г.).
В борьбе между демократами и либералами за различные способы (пути) объединения Италии и различные формы государственной власти победила партия умеренных либералов. Она смогла победить потому, что в решающий период революции в силу ряда причин она оказалась более сильной, чем «Партия действия». Нерешительность и слабость «Партии действия», ее боязнь повторения в Италии террористического 1793 года, как отмечал Грамши, ее неспособность включить в свою программу требования аграрной реформы явились причинами влияния на нее умеренных либералов, что привело к победе последних[370]. Руководители республиканцев не понимали необходимости решения задач национальной революции одновременно с задачами аграрной революции. К тому же «Партия действия» к началу революции была ослаблена предыдущими поражениями и внутренними раздорами. В результате всех этих факторов умеренные и сардинская монархия сумели присвоить плоды завоеванных революцией побед и присоединить к Сардинскому королевству уже освобожденные государства. Международная обстановка также способствовала победе умеренных. Особую поддержку им оказал Наполеон III, который одобрял все действия Кавура против Гарибальди и демократических сил. Англия, хотя и была заинтересована в создании на Апеннинском полуострове большого итальянского государства, которое противостояло бы Франции, опасалась демократической революции в Италии. Другие державы вынуждены были считаться с позицией Англии и Франции. В результате войны и революции 1859–1860 гг. Италия была в основном объединена. Однако недостаточная организованность демократических сил, слабое участие крестьянства в революции, колебание вождей республиканской буржуазии обусловили незавершенность революции. Решающую роль в объединении страны сыграла борьба народных масс, руководимых революционными элементами буржуазии, наиболее выдающимися представителями которых были Мадзини и Гарибальди. Огромную роль сыграл поход гарибальдийской «Тысячи», организованный демократами. Экспедиция Гарибальди на Юг Италии явилась самым крупным выступлением народных масс в их борьбе за объединение Италии революционным путем. В этом походе объединились антифеодальные, демократические силы всех итальянских государств. Если бы деятели демократического движения не пошли на эту решающую битву за объединение и независимость Италия надолго оставалась бы раздробленной. Давая итоговую оценку роли Гарибальди и народных масс в объединении Италии. Энгельс писал: «…в лице Гарибальди Италия имела героя античного склада, способного творить и действительно творившего чудеса. С тысячей волонтеров он опрокинул все Неаполитанское королевство, фактически объединил Италию, разорвал искусную сеть бонапартовой политики. Италия была свободна и по существу объединена, — но не происками Луи-Наполеона, а революцией»[371].
Русское общество всегда проявляло большой интерес к национально-освободительному движению в Италии. Этот интерес усилился в период революции 1859–1860 гг. Демократические деятели России выражали глубокие симпатии борьбе итальянского народа за независимость и национальное объединение своей страны. Много ярких страниц об Италии, о ее мужественном и свободолюбивом народе написали великие русские революционные демократы — А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов. Особой любовью в России пользовались Мадзини и Гарибальди, имевшие дружеские связи с русскими эмигрантами. Среди гарибальдийцев за свободу и независимость Италии сражалась и русская молодежь.
Иным было отношение правящих кругов России к борьбе за революционный путь объединения Италии. Так, в связи с распространившимися сообщениями, что правительство Сардинского королевства содействовало организации похода «Тысячи», русский посланник в Турине потребовал разъяснений и официального опровержения причастности правительства к экспедиции Гарибальди[372]. Когда сардинские войска перешли границы Неаполитанского королевства, Россия порвала дипломатические отношения с Сардинским королевством. Однако это был лишь жест, имевший целью продемонстрировать верность в отношении неаполитанского короля[373]. Александр II не оказал никакой помощи своему «кузену» Франциску II, несмотря на неоднократные просьбы.
Практически внешнеполитический курс России объективно способствовал объединению Италии под эгидой Савойской династии в том виде, в каком оно фактически осуществилось. Вскоре Россия признала новое Итальянское королевство.
Рабочие организации в 1860-е годы
Объединение Италии ускорило развитие капитализма и создало предпосылки для зарождения и развития рабочего движения.
С 1859 г. рабочие общества стали распространяться не только в Сардинском королевстве, но и в других итальянских государствах. К концу 1862 г. по всей Италии их насчитывалось 443, а за следующие десять лет их число увеличилось до 1447.
На съездах рабочих обществ, которые до объединения Италии созывались лишь в Сардинском королевстве, обсуждались главным образом вопросы образования рабочих, повышения их морального и интеллектуального уровня. Исключение составил шестой съезд, состоявшийся в Верчелли в 1858 г. На нем обсуждалась проблема продолжительности рабочего дня, которая была наиболее острой в то время. Так, рабочий день в текстильной промышленности продолжался от 13 до 16 часов. Широко применялся детский труд. Делегаты съезда говорили о произволе предпринимателей и требовали издания закона об охране труда. Однако и на этом съезде дело ограничилось тем, что была избрана комиссия, которой поручили «изучить эту проблему».
Как ни старались буржуазные деятели отвлечь рабочих от классовой борьбы, в первую очередь от борьбы за их непосредственные экономические интересы, сама жизнь вызывала конфликты между трудом и капиталом и толкала рабочих на борьбу. Уже в 50-е годы в Сардинском королевстве произошел ряд острых классовых столкновений. Бастовали рабочие табачных фабрик Турина, неоднократно бастовали типографские рабочие. Особо острой была забастовка портовых рабочих Генуи в 1858 г. После объединения Италии, по мере того как рабочее движение принимало более организованный характер, число забастовок увеличивалось. С 1860 по 1869 гг. произошли 132 забастовки[374]. В 1868 г. в Болонье имела место всеобщая забастовка — впервые в Италии.
С достижением национального единства рабочее движение стало общеитальянским. Это обстоятельство способствовало изживанию влияния умеренных, которым противостояли демократы, возглавлявшиеся Мадзини. Мадзини уже много лет вел борьбу за привлечение рабочих к политической жизни. Первый сильный бой сторонники Мадзини дали умеренным на съезде рабочих обществ в Милане (октябрь 1860 г.). Это был первый съезд, созванный в объединенном королевстве (хотя еще официально не провозглашенном). На нем присутствовали 109 делегатов от 64 обществ, многие из делегатов находились под преобладающим влиянием мадзинистов. На Миланском съезде, в отличие от всех предыдущих съездов, развернулась острая дискуссия по политическим и социальным проблемам: участие рабочих в политической борьбе, забастовки, санитарные условия на фабриках, организация обществ по профессиональному признаку и др. Самое важное, чего добились мадзинисты на съезде, — это принятие резолюции о необходимости изменения избирательного закона в направлении, «обеспечивающем рабочему классу справедливую долю участия в избрании депутатов».
На следующем съезде рабочих обществ, состоявшемся во Флоренции в 1861 г., развернулась еще более острая борьба между умеренными и мадзинистами. На съезде обсуждался широкий круг социальных и политических вопросов. Почетным председателем был избран Гарибальди. Из принятых съездом решений наиболее важными были резолюции об объединении рабочих обществ в организацию общенационального масштаба и о необходимости борьбы за всеобщее избирательное право. На этом съезде умеренные впервые потерпели поражение. Победили мадзинисты.
Это сыграло значительную роль в развитии рабочего движения. Рабочие организации были объединены в национальном масштабе и вовлечены в политическую борьбу. Однако в дальнейшем утопические теории Мадзини и его влияние на рабочее движение явились помехой созданию действительно массовых, классово сознательных организаций пролетариата. Пропаганда мадзинистами идеи классового сотрудничества, их теория гармонии труда и капитала нанесли определенный ущерб рабочему движению.
С утверждением капиталистических отношений, вызвавших усиление эксплуатации трудящихся, доктрины классового мира уже не могли больше удовлетворить рабочих, и они стали отходить от мадзинистов. В середине 60-х годов в Италии созрели условия для развития социалистического движения. Сама жизнь приводила рабочих к сознанию необходимости классовой борьбы. Рост рабочего движения, общественные отношения, сложившиеся после объединения страны, сделали левых республиканцев восприимчивыми к социалистическим идеям. Большой толчок к этому дало также Международное Товарищество Рабочих (I Интернационал), основанное в Лондоне в сентябре 1864 г. На съезде рабочих обществ Италии, который состоялся в октябре 1864 г. в Неаполе, говорилось о периодическом созыве международных рабочих конгрессов. Съезд принял решение о посылке делегации на предстоящий международный рабочий конгресс.
Однако зарождающееся социалистическое движение встретило сильное противодействие со стороны Мадзини, который пытался превратить Интернационал, как и рабочие общества, в орудие осуществления планов мелкобуржуазной демократии[375]. Мадзинисты участвовали в создании Интернационала. Через своего секретаря Л. Вольфа Мадзини даже попытался навязать Интернационалу свою программу. Но, как известно, в качестве программных документов Интернационала был принят Учредительный манифест и Устав с преамбулой, составленные Марксом. Трудность первых шагов итальянского социалистического движения заключалась в том, что в то время, когда передовые рабочие выражали свои симпатии Интернационалу, а бывшие левые республиканцы предпринимали попытки создать его секции, в Италии, кроме Мадзини, стал вести свою пропаганду М. А. Бакунин, идеолог «революционного анархизма».
Русский революционер прибыл в Италию в ноябре 1864 г. Он имел поручение Маркса (с которым незадолго до того встретился в Лондоне) организовать в Италии секции Интернационала. Маркс полагал, что революционная энергия Бакунина окажется весьма кстати для организации в Италии отпора антисоциалистической проповеди Мадзини. Но, взяв на себя поручение Маркса и заявив, что отныне будет участвовать лишь в социалистическом движении, Бакунин предпринял попытки создать в Италии тайную организацию для пропаганды своих путаных теорий «революционного анархизма». Не всегда и не везде пропаганда Бакунина имела успех, однако в 1867–1868 гг. ему удавалось оказать некоторое влияние на создаваемые секции Интернационала.
В 1868 г. возникла секция Интернационала в Неаполе. В конце 1869 г. она уже насчитывала более 3700 чел. К началу 1870 г. были созданы секции Интернационала в ряде городов Сицилии. Неаполитанская секция принимала активное участие в забастовочном движении, и ее авторитет среди рабочих неуклонно возрастал. Но в конце 60-х годов усилилось влияние Бакунина в секциях Интернационала. Политически незрелым рабочим, пришедшим из деревень, и мелкобуржуазной интеллигенции, разочаровавшейся в «благах» буржуазного государства, импонировало учение Бакунина о «социальной революции» и уничтожении всякого государства. Это было реакцией на политику бюрократически-централизованного государства, созданного в результате объединения страны, государства, обрушившегося жестокими репрессиями на молодое рабочее и социалистическое движение. Почвой, питавшей анархизм, явились влившиеся в ряды пролетариата новые кадры рабочих, выходцев из крестьян и ремесленников, разорявшихся в условиях концентрации капиталистического производства. Но с ростом фабрично-заводского пролетариата увеличивалась политическая зрелость рабочих, освобождавшихся постепенно от влияния анархизма.
Завершение объединения Италии
Умеренные либералы, правившие в Сардинском королевстве до объединения, закрепили свою власть и в новом королевстве. Их группировка вошла в историю под названием «правой». Левое крыло умеренных либералов и часть бывших демократов, составившие в парламенте отдельную группировку, получили название «левой». 6 июня 1861 г. умер Кавур. Его заменил Беттино Риказоли, также принадлежавший к «правой». Все правительства, часто сменявшие друг друга в 60-е годы, принадлежали к этой группировке, которая правила 15 лет. Перед правительством «правой» встало много сложных проблем. Необходимо было укрепить финансы, истощенные в результате войны и революции; нужно было наладить работу государственного аппарата и создать администрацию в новых провинциях, реорганизовать армию, строить дороги и т. д. Однако правительство, которое отражало интересы обуржуазившихся помещиков и торгово-промышленной буржуазии, не в состоянии было решить эти проблемы. Оно пыталось выйти из положения путем усиления налогового пресса и за счет распродажи конфискованных церковных земель. Но бюджет ежегодно сводился с дефицитом, и государственный долг неуклонно увеличивался.
Наиболее острой была проблема Юга, возникшая после объединения страны. Правительство «правой» ничего не предпринимало, чтобы ликвидировать социально-экономическое различие между отсталым Югом и более развитым Севером. Политика правительства привела к тому, что позднее Юг был превращен в аграрный придаток промышленного Севера. Тяжелая участь широких масс народа Южной Италии, в особенности крестьянства, страдавшего от полуфеодального гнета крупных помещиков, их ненависть к бюрократическому государственному аппарату, состоявшему почти исключительно из пришельцев с Севера, приводили к стихийным выступлениям крестьян.
Лишившийся престола Франциск II засылал в Южную Италию агентов, возбуждавших крестьян против новой власти. Им помогали священники, поощряемые правительством Рима. В обстановке стихийных волнений реакционерам не трудно было привлечь на свою сторону многих невежественных крестьян, из которых они создавали террористические отряды. Эти отряды соединялись с блуждавшими по лесам Юга небольшими группами разбитой бурбонской армии и совершали террористические акты против представителей власти.
Одновременно в Южной Италии началось массовое движение, в которое включились десятки тысяч крестьян, выражавших протест против гнета баронов и аграрной буржуазии, против произвола властей, бесправия и голода[376]. Это было продолжением борьбы за землю, которую крестьяне Юга начали еще в 1860 г. Правительство «правой», воспользовавшись тем, что во многих случаях это движение получило легитимистскую окраску, объявило его «бандитским» и отождествляло с отрядами, организованными сторонниками Бурбонов и возглавлявшимися в большинстве случаев иностранными наемниками. Для подавления этого движения правительство прибегло к массовому террору и чрезвычайным законам («Закон Пика» от 15 августа 1863 г. — по имени депутата Дж. Пика. внесшего его в парламент). Были посланы карательные экспедиции регулярной армии численностью в десятки тысяч человек. Военные суды приговорили к смертной казни, к тюремному заключению и высылке многие тысячи крестьян.
Обрушившись на массовые движения и запутавшись в экономических трудностях, переживаемых новым государством, правительство «правой» не собиралось проявлять инициативу в решении вопроса о судьбе Рима и Венецианской области, остававшихся вне объединенной Италии. Завершение объединения Италии зависело от силы революционного движения.
Как и раньше, инициативу проявили демократы. Летом 1862 г. Гарибальди начал подготовку похода для освобождения Рима. 27 июня он с горстью сподвижников отплыл с Капреры в Сицилию, чтобы там организовать отряд волонтеров. Высадившись в Марсале, Гарибальди бросил клич «Рим или смерть». Народные массы Сицилии встретили своего освободителя с огромные энтузиазмом. В их памяти еще свежи были воспоминания о славных битвах 1860 г. К Гарибальди стали стекаться добровольцы со всего острова. С небольшим отрядом он направился в Палермо, и вскоре под его знаменами собралось более трех тысяч человек.
Узнав о походе Гарибальди, Наполеон III заявил, что Франция будет оборонять светскую власть папы и не позволит присоединить Рим к Италии. Виктор Эммануил II не замедлил выпустить прокламацию (3 августа), в которой оценивал поход Гарибальди как «мятеж» и угрожал строгой карой всем, кто присоединится к Гарибальди. Однако эти угрозы не остановили патриотов.
В Катании, куда Гарибальди проследовал из Палермо, чтобы переправиться на материк, отряд насчитывал уже 4 тыс. человек. Но на материк направились (24 августа) лишь 2 тыс. чел., так как больше не могло разместиться на имевшихся в распоряжении Гарибальди двух пароходах. Перед отплытием Гарибальди опубликовал в Катании прокламацию «К итальянцам». Он клеймил позором правительство, которое «является итальянским лишь по названию», а по существу выступает прислужником Наполеона III. Гарибальди призвал патриотов к борьбе за освобождение Рима и полное уничтожение иностранного господства.
На калабрийском берегу гарибальдийцев ожидали правительственные войска, специально посланные по указанию премьер-министра Раттацци. Чтобы избежать братоубийственной войны, Гарибальди отвел свой отряд в горы. 29 августа на горе Аспромонте королевские войска под командованием полковника Паллавичини настигли его и открыли огонь. Гарибальди приказал волонтерам не стрелять. Однако на этот раз волонтеры ослушались своего вождя, и некоторые из них начали отвечать противнику огнем. Гарибальди встал между обеими армиями и попытался остановить стрельбу, но был ранен двумя пулями — одной в левое бедро, другой в лодыжку правой ноги (впоследствии знаменитый русский хирург Н. И. Пирогов спас Гарибальди от грозившей ему ампутации ноги).
Партизанский вождь был взят в плен и помещен в крепость Вариньяно, а затем отправлен в Специю. Оказались в плену и многие гарибальдийцы.
Одержав победу над демократическими силами путем предательства национальных интересов, правящие круги обсуждали вопрос: что делать с Гарибальди и его сподвижниками — судить их или нет? Несколько раз по этому вопросу происходили специальные заседания Совета министров, где вносилось предложение предать гарибальдийцев военному суду. Однако это предложение не получило большинства голосов. Сам король не решался подписать декрет об этом.
Народные массы негодовали против постыдных действий правительства. По всей стране прокатилась волна демонстраций и митингов протеста. Массы требовали освобождения Гарибальди и его сподвижников. Против содержания Гарибальди в заключении протестовали также народные массы и деятели культуры многих других стран, в особенности Англии. В ряде городов Англии состоялись бурные митинги рабочих в честь Гарибальди. Движение среди рабочих Англии было настолько сильным, что Маркс коснулся этого вопроса в двух статьях[377].
Виктору Эммануилу пришлось считаться с общественным мнением и «амнистировать» Гарибальди и его сподвижников, тем более что такой совет ему дал сам Наполеон.
Амнистия гарибальдийцев (декрет 5 октября 1862 г.) не спасла правительство Раттацци, которое скомпрометировало себя в глазах народа. В ноябре аспромонтское дело стало предметом острых дебатов в парламенте. 1 декабря Раттацци вынужден был подать в отставку.
Несмотря на неудачу, аспромонтский поход сыграл значительную роль, повлияв на последующую борьбу за завершение объединения Италии. Массы разуверились в способности Савойской династии осуществить надежды нации. Говоря о значении аспромонтского похода, Мадзини отмечал, что он показал всему миру, что в Италии не прекратится революционная борьба до тех пор, пока Рим не станет итальянским.
Политика правящих кругов Италии становилась все более реакционной. Правительства, сменявшие друг друга в течение 60-х годов (за 9 лет 9 раз менялся состав правительства), вошли в историю под названием «консортерия», т. е. «клика». Эта консортерия, состоявшая из узкого круга правых либералов, раболепствовала перед Наполеоном III. В 1864 г. она пошла на новую сделку с императором французов, которую патриоты Италии считали актом национальной измены. Между Италией и Францией был подписан договор — так называемая Сентябрьская конвенция. Согласно этому договору, Италия взяла на себя обязательства соблюдать неприкосновенность Папского государства, а также защищать его военной силой от всякого нападения (имелась в виду возможность нового похода патриотов для освобождения Рима); Франция же обязалась в течение двух лет вывести войска из Рима, по мере того как папа создаст свою армию, достаточную для обороны государства. В конвенции был секретный параграф (содержание его скоро стало известно), по которому Италия обязывалась перенести столицу в другой город — якобы по «стратегическим» соображениям. Этим пунктом правительство Италии дало Наполеону III гарантию, что оно никогда не будет претендовать на Рим как на столицу.
Сентябрьская конвенция вызвала взрыв негодования во всей стране. В Турине вспыхнули сильные волнения. 20 сентября патриотические силы, среди которых особо выделялись рабочие, организовали огромную демонстрацию под лозунгами «Да здравствует Рим-столица, долой правительство!» На следующий день произошла еще более мощная демонстрация, закончившаяся кровопролитием. На площади Кастелло солдаты открыли огонь по безоружной толпе. 5 человек было убито, более 50 ранено. Эта кровавая расправа вызвала глубокое возмущение всех патриотов. 22 сентября в Турине продолжались столкновения между демонстрантами и выведенными на улицы войсками. Солдаты открыли по толпе, забросавшей их камнями, огонь. 21 человек был убит, более 100 ранено.
События в Турине показали, что политика консортерии встречает все более решительное сопротивление народа. После сентябрьских событий премьер-министр М. Мингетти подал в отставку.
В 1865 г. столица Италии была перенесена из Турина во Флоренцию. Однако правящим кругам все же пришлось решать римский и венецианский вопросы. По-прежнему они стремились достигнуть желанной цели путем династических сделок. Международная обстановка в этот период сложилась благоприятно для Италии. По существу на помощь итальянскому правительству пришли Наполеон III и Бисмарк. Летом 1865 г., когда отношения между Австрией и Пруссией обострились, последняя стала искать сближения с Италией. Пруссии нужен был союзник в подготавливаемой ею войне против Австрии. Бисмарк хорошо понимал, что война Австрии одновременно на два фронта окажется для австрийской армии непосильной и это может обеспечить победу Пруссии. Поэтому Бисмарк предложил Италии заключить антиавстрийский союз. Правящие круги Италии, которые уже давно вынашивали план союза с Пруссией, с радостью приняли предложение, но все же считали необходимым согласовать вопрос с Наполеоном III. Наполеон III благожелательно отнесся к этому союзу, рассчитывая сыграть в этой войне роль вооруженного арбитра и добиться от Пруссии некоторых уступок на Рейне. Причем император предупредил итальянцев, чтобы в этой войне Италия «не пошла слишком далеко». Наполеон III не хотел серьезного ослабления Австрии и опасался усиления Италии[378].
После длительных переговоров 8 апреля 1866 г. в Берлине между Италией и Пруссией было заключено секретное соглашение, по которому в случае войны между Пруссией и Австрией Италия объявляла войну Австрии. Стороны обязались не прекращать военных действий до тех пор, пока Италия не получит Венецию, а Пруссия— равноценных территорий в Германии, а также не заключать сепаратного мира.
16 июня Пруссия первой начала войну. 20 июня итальянские войска под верховным командованием Виктора Эммануила перешли границу Венецианской области. Король снова решил использовать популярность Гарибальди и пригласил его принять участие в войне во главе отряда волонтеров. Как и в 1859 г., отряд краснорубашечников был плохо вооружен и экипирован. К тому же правительство боялось слишком большого количества добровольцев, и народному герою не разрешили собрать под своим знаменем и третьей части того, что он мог бы собрать. Всего гарибальдийцев насчитывалось около 38 тыс. человек; вместе с ними численность итальянской армии превышала 250 тыс. человек. Численность же австрийской армии на венецианском фронте не достигала 150 тыс., но она была лучше вооружена и занимала сильные стратегические позиции в четырехугольнике крепостей[379].
24 июня итальянская армия под командованием генерала Ла Марморы потерпела тяжелое поражение в битве при Кустоце. В этой битве проявилась неподготовленность офицерского состава итальянской армии и неспособность Ла Марморы руководить сложными военными операциями.
Гарибальди поручили второстепенный участок фронта — Южный Тироль. Но и на этом участке он сумел нанести австрийцам ошеломляющие удары. Гарибальдийцы наголову разбили австрийцев и заняли почти весь Южный Тироль, населенный по преимуществу итальянцами.
3 июля 1866 г. австрийская армия была разбита прусскими войсками в сражении при Садове. Поражение австрийцев позволило итальянской армии снова перейти в наступление. Вышел в море итальянский флот. Однако командующий флотом адмирал Персано проявил нерешительность и трусость (после войны его предали суду), и в бою при острове Лисса 20 июля итальянский флот был разбит. В этой обстановке Наполеон III, полагая, что в сложившейся ситуации он сможет продиктовать выгодные ему условия мира, выступил с предложением о прекращении военных действий. При посредничестве Наполеона III 26 июля Пруссия без согласования с Италией заключила с Австрий прелиминарный мир, по которому, в частности, Австрия уступала Франции Венецию, а Франция соглашалась передать Венецию Италии.
Договор между Пруссией и Австрией, заключенный за спиной Италии, вызвал возмущение итальянцев. Даже либералы негодовали, и некоторые из них требовали продолжения войны. Гарибальди и все деятели демократического движения отказывались признать это соглашение: итальянские патриоты не хотели принимать Венецию в качестве «дара» Наполеона III. По стране прокатилась волна демонстраций, всюду раздавались возгласы: «Мы не хотим позорного мира!». Но победить в войне с Австрией Италия могла бы, только мобилизовав все силы нации. Однако этого как раз правящие круги не хотели. Они больше всего боялись участия в войне народных сил и поэтому ограничили действия корпуса волонтеров под командой Гарибальди — единственного итальянского подразделения, одержавшего победу в войне 1866 г.
Виктор Эммануил согласился на условия перемирия, продиктованные Наполеоном III и Бисмарком. В августе было заключено перемирие между Италией и Австрией, и 3 октября в Вене подписан мирный договор, по которому Австрия уступала Венецианскую область Наполеону III, а он передавал ее Италии. После плебисцита, проведенного в Венецианской области 21 октября, она была присоединена к Италии.
Таким образом, после 1866 г. вне пределов итальянского государства оставался лишь Рим с областью, где господствовала папская тирания. В то время как деятели «правой», в соответствии с Сентябрьской конвенцией, выступали в роли охранителей светской власти папы, инициативу борьбы за Рим снова взяли демократы. В декабре 1866 г. из Рима были выведены французские войска, оккупировавшие город в течение 17 лет. После этого подпольная мадзинистская организация в Риме стала энергично подготавливать восстание и обратилась к Гарибальди за помощью. Летом 1867 г. Гарибальди совершил агитационную поездку по Северной и Центральной Италии. Он выступил во многих городах с речами, призывая к новому походу на Рим. Сподвижники Гарибальди в разных городах Италии начали организовывать отряды. Но 24 сентября Гарибальди был арестован и заключен в Алессандрийскую цитадель. Через несколько дней, ввиду возмущения масс его арестом, его освободили и под конвоем отправили на Капреру. Для того чтобы Гарибальди не мог убежать, по распоряжению правительства вокруг острова патрулировало несколько судов.
Между тем отряды волонтеров, организованные сподвижниками Гарибальди, вторглись в Папское государство. 19 октября Гарибальди удалось бежать с Капреры, и вскоре он во главе отряда двинулся в поход на Рим. Численность отрядов гарибальдийцев достигла 8 тыс. человек. У местечка Монтеротондо, близ Рима, отряды соединились и 25 октября разгромили папские войска.
Итальянское правительство, демонстрируя свою верность Сентябрьской конвенции 1864 г., выслало против Гарибальди армию. Виктор Эммануил выпустил прокламацию, в которой угрожал волонтерам, заявив, что не будет «терпеть их узурпацию». Наполеон III, не полагаясь на войска Виктора Эммануила, направил в Папское государство свой экспедиционный корпус. 30 октября французские войска вступили в Рим.
Попытка восстания в Риме кончилась трагически: повстанцы, на помощь которым поспешил небольшой отряд (70 человек) под командованием братьев Кайроли, были окружены папскими войсками и почти полностью уничтожены.
3 ноября в битве при Ментане объединенные силы французских и папских войск (9 тысяч против 4 тысяч волонтеров) нанесли гарибальдийцам поражение. Волонтеры сражались самоотверженно, но у них иссякли боеприпасы, и они не могли устоять против превосходящего их силами и вооружением противника (в этой битве французы испытывали новый вид оружия — скорострельные ружья «шаспо»). Гарибальдийцы потеряли около 400 человек убитыми и ранеными, 900 человек было взято в плен; остальным удалось отступить на территорию Итальянского королевства. Гарибальди был арестован и отправлен в крепость Вариньяно. Его снова собирались судить, но протест народных масс заставил правительство освободить Гарибальди (он пробыл в заключении три недели).
В период похода 1867 г. активное участие в патриотическом движении в Риме принимала русская писательница А. Н. Толиверова. Она всячески помогала римским гарибальдийцам, а после окончания похода посвятила себя уходу за ранеными. Позже Толиверова стала близким другом Гарибальди.
Несмотря на поражение демократических сил в 1867 г. и разгром гарибальдийцев при Ментане, патриотическое движение за освобождение Рима не прекратилось. Оставление Наполеоном III после Ментаны французского гарнизона в Риме, а затем созыв папой Вселенского собора в 1869–1870 гг. под охраной французских войск явились вызовом католической реакции итальянским патриотам и привели к обострению освободительной борьбы. Летом 1870 г. в Риме происходили народные волнения, переходившие в открытые революционные выступления. Во многих городах Италии народные массы все решительнее требовали освободить древнюю столицу от тирании папства и объявить Рим столицей Итальянского государства. То же самое требовала группа депутатов «левой», отдавая дань общественному мнению. Правительство Италии вело бесконечные переговоры с Пием IX и Наполеоном III об «уступке» Рима. В это время (19 июля 1870 г.) началась франко-прусская война. Наполеону III пришлось отозвать французский гарнизон из Папского государства. Уход французских войск облегчил продвижение к Риму повстанческого отряда волонтеров. Поражение французской армии при Седане 2 сентября 1870 г. окончательно лишило папу поддержки Франции. Теперь и Виктор Эммануил послал свою армию в Рим. 20 сентября итальянские добровольцы и войска Виктора Эммануила вступили в Рим, не встретив почти никакого сопротивления. Светская власть папы была свергнута, а территория Папского государства, после плебисцита 2 октября, присоединена к Итальянскому королевству.
В 1871 г. столица Италии была перенесена в Рим. Создание итальянского национального государства завершилось.
Но это не была та Италия, за которую много десятилетий боролись Мадзини и Гарибальди, все итальянские патриоты. Итальянская буржуазная революция осталась незавершенной. Италия стала конституционной монархией, закрепившей блок обуржуазившихся помещиков с крупной буржуазией. После объединения в стране сохранились феодальные пережитки, крупные помещичьи латифундии и бесправие народа. В объединенной Италии из 27-миллионного населения правом голоса пользовались немногим более полумиллиона человек. Реакционные черты итальянского государства явились тормозом в экономическом развитии страны, они препятствовали и политическому прогрессу и переходу к демократии.
Однако создание единого итальянского государства имело большое значение для продвижения итальянского народа по пути прогресса. Был создан национальный рынок, что стимулировало развитие капитализма. Утверждение капиталистических отношений и более быстрое экономическое развитие привели также к оформлению пролетариата в «класс для себя» и способствовали возникновению самостоятельного рабочего движения.