[771]. Духовное формирование молодежи последнего предвоенного поколения бесспорно было драматическим: эти юноши как-никак выросли в условиях тоталитарного фашистского режима и им надо было освобождаться от многих фашистских мифов. Из их среды вышло впоследствии немало мужественных участников Сопротивления.
Было бы неправильно думать, что на протяжении 20 лет фашистского режима итальянская литература и культура вообще находились в состоянии полного застоя, — это, конечно, не так. Бесспорно, однако, что, несмотря на все усилия, систему подачек нажима и т. д., режиму не удалось создать фашистское искусство.
В 1966 г. вышла книга знаменитого итальянского поэта Эудженио Монтале[772], в которую он включил статью «Фашизм и литература», датированную 7 апреля 1945 г. Монтале безоговорочно заявил в ней, что фашизм не оставил в итальянской литературе решительно никакого следа, не выдвинул ни одного выдающегося писателя, не дал ни одного произведения, о котором стоило бы вспомнить. Монтале пишет — с большим сарказмом — о некоторых характерных чертах фашистской культурной политики. Режим страстно хотел «начать новую жизнь также и в искусстве», поэтому Муссолини и его иерархи пытались оказывать непосредственное влияние на развитие литературного процесса. Писателей «ловили на крючок», используя разветвленную систему премий и возможность попасть в созданную фашистами «Королевскую академию Италии». Проводились конкурсы, подсказывались темы — все это должно было соответствовать «линии». И все-таки ничего не получилось. Существовала и процветала «соттокультура», т. е. культура низшего сорта. Были журналисты, соревновавшиеся между собой в восторгах по адресу дуче; были поэты, воспевавшие его; были композиторы, но все значительные книги, которые появились в стране за 20 лет фашизма, рождались вне воздействия фашистского режима и вопреки его воздействию. Именно в те годы сформировались такие крупные писателе, как Э. Витторини, Ч. Павезе, А. Моравиа, К. Бернари, Ф. Иовине, В. Пратолини, К. Э. Гадда. Даже тоталитарнейший режим был не в состоянии приостановить литературный процесс (мы не говорим сейчас о прогрессивных писателях, находившихся в эмиграции, как, например, Джерманетто).
Надо назвать два имени — имена крупнейших итальянских писателей того времени, чья слава вышла далеко за пределы их родины. Это Луиджи Пиранделло и Итало Свево. С творчеством Пиранделло наши читатели знакомы, у нас его довольно много переводят и о нем весьма квалифицированно пишут. Поэтому здесь мы ограничимся самыми беглыми замечаниями. Прозаик и драматург, Пиранделло первоначально выступил в литературе еще в конце XIX в., но его рассказы не имели успеха. Мировая слава пришла к нему лишь в 20-е годы, когда он создал психологический театр, смело ломая схемы и утверждая новую эстетику, его пьесы ставили «на всех пяти континентах». Долгое время преобладала теория, согласно которой творчество Пиранделло носит абстрактно-рассудочный характер. Грамши, подчеркивая противоречивость творчества этого большого художника, анализируя драматургию Пиранделло, разбил эту теорию, указав на некоторые связи писателя с народной культурой и с итальянской современной действительностью. Для произведений Пиранделло особенно характерны противоречия, конфликт между внутренними побуждениями человека и его поступками. Глубоко сочувствуя своим раздвоенным, мятущимся персонажам, он упорно ищет для них выход из противоречий страшного мира, но выхода нет. Бунт против жестокой действительности неизменно оказывается беспочвенным и бесперспективным. Свобода, которую ищут герои Пиранделло, поиски красоты и счастья кажутся ему иллюзорными. Все творчество Пиранделло окрашено глубоким пессимизмом.
Итало Свево сейчас почти единодушно считают лучшим итальянским романистом Новеченто. Судьба его необычна. Первый роман Свево «Одна жизнь» появился в книжных лавках еще в 1892 г., второй — «Дряхлость» — в 1898. Они прошли почти незамеченными. Может быть, слепоту критики можно объяснить тем, что оба романа Свево совершенно не соответствовали ни поэтике веризма, ни эстетическим канонам приверженцев «чистой красоты». Пристальный интерес писателя к внутреннему миру его персонажей, их постоянное самонаблюдение, интроспекция, сознательный и нарочитый «прозаизм» этой прозы, начисто лишенной «поэзии», оставили критиков равнодушными или даже вызывали раздражение. Реакция критики и отсутствие читательской заинтересованности были равносильны полному провалу.
Никому в то время не могло прийти в голову, что через 25–30 лет триестинский промышленник Этторе Шмиц, избравший псевдоним Итало Свево, приобретет мировую славу и его имя будут ставить в один ряд с классиками европейской прозы. Однако именно так все и произошло. Молчание Свево длилось четверть века, когда же в 1923 г. вышел его третий роман — «Самопознание Дзено», — Свево показал его, а также роман «Дряхлость» своим парижским друзьям-итальянистам, которые восприняли эти книги как откровение.
К тому времени обстановка и вся духовная атмосфера в европейской культуре коренным образом изменились. Интеллигенция находилась под исключительно сильным влиянием работ Зигмунда Фрейда. Страстный интерес к сфере подсознания и к психоанализу охватил не только элиту, но и среднего читателя. Роман «Самопознание Дзено» отвечал новым вкусам, и успех его был предопределен всем развитием литературного процесса. Свево, как нам кажется, действительно можно считать предшественником аналитического и психоаналитического романа Новеченто. С беспощадной силой большого реалистического таланта он дал нам образ человека, лишенного нравственных идеалов и воли, склонного к рефлексии, может быть, и неплохого, но не знающего и не уверенного в том, что такое добро и что такое зло.
У Свево — свой мир, и за рамки его он не выходит. Действие всегда происходит в Триесте. Среда — крупная буржуазия, мир, где безраздельно властвуют деньги, законы купли и продажи, законы выгоды, которым подчиняются и приносятся в жертву естественные человеческие отношения, желания и чувства. Очень точно и беспощадно, не прибегая ни к гротеску, ни к риторике, не морализируя, Свево разоблачает психологию, философию, жизненную практику хищников, хозяев этого мира. Романы Свево достоверны и значительны, это не натурализм, не любование занятными психологическими пустячками, а серьезная, большая литература, отражение жизни и осмысление этой жизни. На фоне всеобщего увлечения подлинными, а иногда также и второсортными чисто эстетическими ценностями позиция Свево, у которого была неутолимая потребность в правде, представляет большой принципиальный интерес. Творчество Пиранделло и Свево стоит особняком и не сливается с общим фоном итальянской культуры того времени, но не упомянуть о нем нельзя.
Фашистский режим в стремлении к тоталитаризму создал большую сеть организаций, возглавлявшихся Институтом фашистской культуры. Ему удалось подчинить своему влиянию подавляющую часть профессуры и научных работников. Вскоре после захвата власти фашисты полностью овладели ключевыми позициями в прессе, в университетах, различных культурных учреждениях. Режим занял позу покровителя науки, был создан Национальный совет по научным изысканиям под председательством изобретателя беспроволочного телеграфа Гульельмо Маркони, который в 1930 г. стал президентом Академии. В середине 30-х годов все казалось прочным.
И тем не менее, когда началась война, когда наступило 25 июля 1943 г. и Муссолини потерпел поражение на заседании Большого фашистского совета и через несколько часов был арестован во дворе королевской виллы, режим стал разваливаться с удивительной, непостижимой быстротой. Тогда стала очевидной непрочность всех созданных им институтов, всей системы.
В Италии до сих пор спорят о том, какое определение правильнее: «Литература Сопротивления» или же «Литература о Сопротивлении». Спор этот имеет реальную основу. Поэзия и проза итальянского Сопротивления (в отличие от Франции, где литература Сопротивления создавалась уже в то время, когда антифашисты скрывались в маки) не предшествовали боям, а возникли лишь в результате этих боев. Однако, если ставить вопрос широко и понимать под Сопротивлением не только период вооруженной борьбы с 8 сентября 1943 г. по 25 апреля 1945 г., к литературе Сопротивления следует отнести и некоторые книги, написанные при фашизме, и это будет справедливо. Среди этих книг назовем роман Карло Бернари «Трое рабочих», опубликованный в 1934 г. и изъятый из обращения по личному приказу Муссолини; роман Альберто Моравиа «Равнодушные» (журнал «Двадцатый век» отказался печатать эту сильную вещь, начисто отвергавшую фашистскую риторику, роман был издан в 1929 г. за счет автора и принес ему мировую славу); стихи Эудженио Монтале.
Но в первую очередь надо говорить о творчестве Элио Витторини, одного из крупнейших писателей и деятелей культуры современной Италии. Уже в первом сборнике его рассказов, вошедших в книгу «Мелкая буржуазия» (1931), можно уловить черты, которые явственно выступили в зрелом творчестве Витторини: глубокая человечность, поиски настоящей «внутренней правды» вне официальных этических норм фашистского режима, выбор в качестве персонажей простых людей и будничных тем, отрицание «искусства для искусства», интерес к рабочему классу, в котором Витторини скорее угадывал, нежели сознательно видел подлинного героя истории нашего времени. В 1933–1934 гг. в флорентийском журнале «Солярия» с цензурными купюрами печатался роман Витторини «Красная гвоздика» — о молодых людях, глубоко неудовлетворенных обществом, в котором они живут, мечтающих о революционной деятельности, хотя они еще не очень понимают, в чем она может выразиться и какие цели должна преследовать. Лучшие из них в конце концов осознают решающее значение классовой борьбы пролетариата против буржуазии.
В 1936 г. Витторини начал писать роман, действие которого происходило в рабочей среде; он