фашистов к власти понятия «законного» и «беззаконного» приобретали все более расплывчатый характер. Когда законодательная власть отступила перед исполнительной, превратившейся поистине в правительственную, сами собой стали испаряться гарантии неотчуждаемых личных прав. Уже сразу после прихода фашистов к власти свобода собраний и союзов стала подвергаться все большим ограничениям.
Так было в политической области. Что касается экономики, то победа фашизма в Италии была важнейшим этапом на пути стабилизации итальянского капитализма. Установление «твердой власти» в значительной мере стимулировало капиталовложения в экономику страны и ускорило рост промышленного производства. Этому способствовала и политика фашистского правительства, покончившего с режимом государственных монополий, который начиная со времен войны обременял бюджет государства большими расходами. Новое правительство значительно снизило налог на наследство, сняло ограничения квартирной платы, перенесло центр тяжести с прямых налогов на косвенные и превратило прямые налоги из прогрессивных в пропорциональные. Власть открыто призывала граждан копить и обогащаться. Над всем господствовал принцип «продуктивизма».
В результате отказа государства от субсидий некоторым неприбыльным отраслям промышленности ряд предприятий был закрыт или сократил производство. Часть рабочих осталась без работы. Государственных субсидий лишались и многие сельскохозяйственные кооперативы, которые в прошлом за счет этих субсидий оказывали денежную поддержку главным образом мелким крестьянам. В плане экономии государственнных средств были сокращены государственные ассигнования на социальное страхование, что ударило главным образом по малоимущим слоям населения. Трудящиеся, прежде всего рабочие, в наибольшей мере пострадали от снятия ограничений на квартирную плату. Что касается перенесения центра тяжести с прямых налогов на косвенные, то это всегда задевает в первую очередь интересы трудящихся. Замена прогрессивных налогов пропорциональными также означала удар по трудящимся. Она проводилась под лозунгом: «Каждый итальянец должен чувствовать, что он наравне с другими содействует возрождению родины». На практике это означало введение налога на заработную плату рабочих, в то время как раньше такие налоги взимались только с капитала предпринимателей. В сельском хозяйстве мелкие собственники стали платить не только поземельный, но и подоходный налог, в то время как раньше такому двойному обложению подвергались только крупные земельные собственники. В марте 1923 г. был издан декрет, допускающий «по взаимному соглашению между рабочими и предпринимателями» два часа сверхурочной работы, оплачиваемой на 10 % больше. Это было уже серьезным покушением на завоеванный трудящимися в первый послевоенный период 8-часовой рабочий день.
Недовольство, которое их мероприятия с самого начала должны были вызвать среди рабочих, фашисты пытались парализовать ссылками на общие национальные интересы. Они требовали от рабочих самоограничения в интересах национального производства, отстающего от других стран. Но во имя этих же интересов фашисты, как мы видели, выступали за неограниченное накопление и обогащение собственников, в первую очередь крупных собственников. Такова классовая сущность фашистской экономической политики. Однако оказать действенное сопротивление этой политике на путях классовой борьбы не удалось. И дело здесь было не только в фашистском терроре, но и в том положении, которое сложилось в итальянском рабочем движении.
Еще на IV конгрессе Коминтерна в ноябре 1922 г. было принято решение о слиянии коммунистической и социалистической партии в Италии на базе принципов Коминтерна. Условия для такого слияния появились после выхода из ИСП реформистов, а решение о самом слиянии было ускорено ввиду опасности, нависшей над итальянским рабочим движением после прихода фашистов к власти. За это решение высказалось большинство присутствовавших на конгрессе членов делегаций ИСП и КПИ. Бордига и несколько его сторонников из руководства КПИ высказались против, но обязались подчиниться принятому решению[133]. Объединительный съезд КПИ и ИСП должен был состояться не позже первой половины марта 1923 г.[134]
Важно отметить, что речь шла об объединении только двух из трех рабочих партий в Италии. Поскольку базой для объединения должны стать принципы Коминтерна, постольку это означало борьбу против реформистского влияния в итальянском рабочем движении, а следовательно, против реформистской УСП и реформистского руководства ВКТ. Противоречия между революционным и реформистским направлениями борьбы продолжали оставаться главной линией расхождений внутри итальянского рабочего движения и после прихода фашистов к власти. Однако вскоре вновь обострились противоречия также между социалистической и коммунистической партиями.
В середине апреля 1923 г. в Милане состоялся 19-й съезд ИСП. Съезду предшествовала острая дискуссия внутри партии по вопросу о слиянии с КПИ. Противники слияния наряду с прочим не соглашались с требованием о безоговорочном принятии «21 условия» приема в Коминтерн. На съезде они получили большинство, после чего сторонники слияния образовали своего рода фракцию в партии во главе с Серрати. Они называли себя третьеинтернационалистами, т. е. сторонниками III Интернационала.
Со своей стороны руководство КПИ, которое стремилось сохранить «чистоту» рядов партии и сыграло в данном случае роль своего рода «комитета коммунистической защиты», также несет большую долю ответственности за срыв соглашения о слиянии двух пролетарских партий. Причем речь идет не только о Бордиге и его ближайших сторонниках, попавших в тюрьму уже в феврале 1923 г., но о большинстве ЦК партии. Не проявили никакой инициативы в этом отношении и те, кто временно замещал Бордигу в руководстве партией.
Особую позицию занимали в это время реформистские руководители Всеобщей конфедерации труда. В отличие от реформистов из Унитарной социалистической партии, искавших соглашения с антифашистскими демократическими группами буржуазии, реформисты из ВКТ не исключали в принципе возможности какого-то соглашения о нормализации с самими фашистами. Во всяком случае они старательно избегали таких форм борьбы, как организация массовых демонстраций, забастовок солидарности и т. п. Правда, и возможности для этого были очень ограниченными, что объяснялось не только фашистским террором, но и настроениями масс.
Были, конечно, отдельные большей частью стихийные выступления рабочих. Так 1 Мая 1923 г. не вышла на работу часть римских металлистов[135]. Не работали в этот день и многие рабочие в Милане[136]. Случаи невыхода на работу имели место и в других городах страны. Однако дальше этого дело не пошло. Не стала исходным пунктом для активизации рабочего движения и борьба против массовых увольнений железнодорожников в июне 1923 г. Эти увольнения, которые проводились в значительной мере по политическим мотивам, вызвали протесты социалистов в парламенте и новое усиление антифашистских настроений в руководстве профсоюза железнодорожников. В некоторых местах произошли волнения железнодорожников, но они не вызвали заметного движения солидарности других трудящихся.
В то же время фашизм все больше укреплял свои позиции. В апреле 1923 г. Муссолини добился удаления из коалиционного правительства представителей Народной партии, а в июле фашисты провели в парламенте новый избирательный закон, известный, по имени его автора, как закон Ачербо. Согласно этому закону, парламентские выборы должны были проводиться по мажоритарной системе, и партийный список, получивший большинство (но не менее ¼ голосов), получал ⅔ депутатских мест в парламенте. Это должно было, по мнению фашистов, обеспечить им абсолютное большинство в парламенте, сведя на нет значение парламентской оппозиции.
В ноябре 1923 г. новый избирательный закон был одобрен сенатом и подписан королем. С января 1924 г. подготовка к парламентским выборам оказалась в центре политической жизни в Италии. Избирательная кампания по выборам в парламент началась с выступления Муссолини, содержавшего грубые выпады против парламента и парламентской системы вообще[137]. Этим выступлением Муссолини стремился внести успокоение в ряды «крайних» фашистов-сквадристов и «истинных» фашистов-синдикалистов, которые были недовольны «парламентским уклоном» партии. Вместе с тем Муссолини придавал этим выборам большое значение. Об этом свидетельствовали его усилия по сколачиванию так называемого национального блока, в который наряду с фашистами после долгих переговоров вошли многие представители старых либеральных групп. Имея за собой более или менее устойчивую местную избирательную клиентуру, они должны были принести дополнительные голоса и тем самым облегчить для фашизма получение относительного большинства, которое в соответствии с новым избирательным законом давало ему ⅔ мест в парламенте.
Муссолини привлек в свой блок довольно значительную часть либералов, отказавшись от выдвижения на выборах «чисто фашистских» лозунгов. Национальный блок базировался на лозунгах «общих национальных интересов» и борьбы против «антинациональных сил». Однако часть либералов и демократов выступила с отдельными списками. Это относилось прежде всего к Джолитти и его сторонникам. Группа либералов во главе с Амендолой и Народная партия вначале хотели бойкотировать выборы, но затем решили выступить в качестве «конституционной оппозиции» фашизму. Характерно, однако что и Амендола, и многие другие оппозиционные фашизму либералы и демократы сохранили свои опасения в отношении пролетарских масс и рабочих партий, а поэтому не были готовы к соглашению с ними на базе совместной борьбы против фашизма[138]