орый именовался национальной корпоративной федерацией. Государственные служащие входили в особые ассоциации, которые подчинялись непосредственно секретарю фашистской партии.
Вся эта громоздкая система должна была по замыслу ее творцов привести к гармонии интересов труда и капитала, превратив классовые отношения в «постоянное и гармоническое сотрудничество» и подчинив их «высшим интересам нации». Муссолини любил повторять, что синдикализм неизбежно приводит к политическому социализму. Поэтому было вполне естественным, что фашизм, уничтожив в стране остатки политических свобод, попытается ликвидировать и саму возможность возникновения каких-либо оппозиционных течений в профсоюзах.
Включение профсоюзов в государственную систему было важнейшим этапом фашизации общественной жизни Италии. Перед профсоюзными организациями ставилась задача «перейти к динамической фазе, направленной в первую очередь к росту величия и силы родины». Муссолини считал, что установление корпоративной системы служит укреплению морального единства итальянцев вокруг фашизма. Для того чтобы развеять его иллюзии, понадобились испытания мировой войны. Гораздо ранее выявилась несостоятельность корпоративной системы в области ее повседневной экономической и социальной деятельности.
Корпоративный принцип провозглашал подчинение частных интересов интересам нации. В действительности он свелся к подчинению интересов трудящихся интересам частного капитала. Паритетное начало, принятое в корпоративных органах, было сплошной фикцией: в то время как профсоюзы промышленников представляли собой реальную силу, способную навязывать свою волю, трудящихся в корпорациях представляли чиновники фашистских синдикатов. В начале 30-х годов со стороны некоторых деятелей корпораций, уверенных в том, что отныне невозможно никакое возрождение легальной оппозиции, стали раздаваться голоса о желательности восстановления принципа выборности в профсоюзах. Это послужило предлогом для руководителей фашистского государства энергично подтвердить необходимость того, чтобы профсоюзные руководители не «избирались», а «отбирались» на основе политических соображений. Тем самым всякая видимость демократизма в фашистских профсоюзах была окончательно похоронена.
Что касается непосредственного вмешательства корпоративных органов в экономическую жизнь страны, то его результаты были весьма скромными. Апологеты фашистской экономической политики писали о том, что корпоративная система представляет собой не только преодоление классовых противоречий, но и ликвидацию антитезиса либерализм — социализм в области экономики.
Действительно вмешательство государства в экономические дела в период кризиса приняло довольно широкие размеры. Однако оно имело целью помощь представителям крупного капитала и не выходило за рамки обычных мероприятий государства.
Таможенный протекционизм, ограничение импорта, премии за экспорт — все эти меры в годы кризиса были повсеместным явлением в капиталистических странах. Итальянское правительство могло поставить себе в заслугу более энергичные мероприятия, направленные на спасение банков и создание государственно-монополистического сектора. Однако роль корпоративных органов в этом была довольно скромной. «Корпоративное государство», несмотря на многочисленные структуры, которые появились между 1930 и 1934 гг., не было создано. «Функции корпоративных органов в осуществлении правительственной экономической политики были близки к нулю, — пишет итальянский экономист Дж. Гуалерни. — Заседания корпораций происходили редко и рассматривавшиеся на них вопросы носили теоретический или даже чисто академический характер, так как по ним уже были вынесены решения другими органами. В этом случае корпорации ограничивались тем, что принимали к сведению отчеты других учреждений»[213]. В принимаемых резолюциях 9/10 посвящалось восхвалению корпоративного строя и описанию его общих задач — скромные достижения отдельных корпораций занимали лишь несколько строк в конце.
Некоторые мероприятия были проведены корпоративными органами в области регулирования рабочего законодательства и социального обеспечения. Так, в 1933 г. был установлен 8-часовой рабочий день на предприятиях, что соответствовало аналогичным законам, принятым в то время в других капиталистических странах. В то же время, вводя эти ограничения нормального рабочего дня, фашистские законодатели не ограничили часы сверхурочных работ. Это давало возможность промышленникам легко договариваться с чиновниками из фашистских профсоюзов об установлении действительной продолжительности рабочего дня, соответствующей их интересам. Этот закон, так же как и последовавший в 1934 г. декрет о сокращении рабочей недели до 40 часов, практически остался без последствий.
В годы экономического кризиса фашистское правительство продолжало «битву за хлеб» (начатую в 1926 г.) и «интегральную мелиорацию». «Битва за хлеб» приняла в это время характер всеобщей мобилизации. К ее проведению привлекались чиновники фашистской партии, печать и школьники, профсоюзы и сельские священники. Были введены специальные награды, приравненные к военным орденам, которыми награждались наиболее отличившиеся в увеличении урожайности зерновых. Были организованы соревнования различных провинций между собой, каждый год весной торжественно подводились его итоги. Муссолини принимал во всех этих мероприятиях самое горячее участие. Кинохроника показывала голого до пояса дуче, участвовавшего в полевых работах или танцующего с крестьянками. Муссолини написал даже стихотворение, где воспевал хлеб и оно было немедленно перепечатано всеми итальянскими газетами. «Дуче, — говорилось в официальном комментарии к этому стихотворению, — чистейший гений латинской расы, не только Вождь и Полководец, но и Поэт».
Усилия, прилагаемые для увеличения производства зерновых, давали определенные результаты. Начиная с 1929 г. — со значительными колебаниями, вызванными климатическими условиями, — кривая производства хлеба начала расти. В 1933 г. производство зерновых достигло цифры в 82 млн. тонн. Этот год был объявлен «годом победы в битве за хлеб»: средний урожай с одного гектара превысил 15 центнеров.
В печати была поднята большая шумиха по этому поводу, было роздано много наград и произнесено много речей. Правда, неурожай следующего года снизил производство зерновых до 63 млн. тонн, опровергая утверждения официальной пропаганды «об окончательной ликвидации» зависимости Италии от привозного хлеба. Тем не менее, ежегодный средний сбор зерновых в начале 30-х годов достиг 75 млн. тонн, и это дало возможность итальянскому правительству значительно сократить закупки хлеба за рубежом[214].
Шум, поднятый вокруг «битвы за хлеб», был призван прикрыть отрицательные стороны этой кампании. Вопреки выдвинутой задаче — поднять производство пшеницы без увеличения посевных площадей, зерновые потеснили ряд других, в том числе более ценных культур. В стране сократилось производство садовых культур, оливкового масла, винограда и вина, некоторый ущерб понесло животноводство. Под пшеницу были распаханы целинные земли очень плохого качества и себестоимость получаемого на них зерна была непомерно высока, значительно выше покупаемого за границей.
Второе мероприятие фашистского режима в области сельского хозяйства — интегральная мелиорация — регулировалось двумя законами (1928 и 1933 гг.), направленными на ускорение работ по расширению площадей, пригодных для сельского хозяйства. Названием «интегральные» мелиоративные работы были обязаны тем, что осушение болот, насаждение лесных полос и развитие дорожной сети, осуществляемые на государственные средства, дополнялись работами по постройке ирригационных сооружений, жилых домов и т. д., проводимыми за счет частных лиц. В целом предусматривалось освоить более 4 млн. гектаров малопригодных для сельского хозяйства земель.
Наиболее широкие работы проводились по осушению Понтийских болот, расположенных между Римом и Террачиной. Речь шла о том, чтобы освоить обширные территории, служившие источником малярийных эпидемий. Сделать это было поручено Национальной ассоциации ветеранов, основанной после первой мировой войны. Работы эти заняли четыре года — с 1931 по 1934 г. По случаю их окончания Муссолини произнес одну из своих «исторических» фраз, которая была затем написана на стенах домов новой провинции, основанной на месте Понтийских болот: «Плуг пашет землю, но ее защищает меч». Фашистское правительство не жалело средств для освоения новых земель: были проведены дороги и каналы, широкое применение нашли различные гидротехнические сооружения. Основание образцового сельскохозяйственного района в непосредственной близости от столицы имело не столько хозяйственное, сколько политическое значение, и должно было символизировать успехи фашистского режима.
Большое внимание в этот период уделялось сооружению шоссейных дорог. Министр общественных работ объяснял это тем, что по воле дуче фашистская Италия хотела также и в этой области продолжить традиции имперского Рима.
В действительности по масштабам дорожного строительства Италия ненамного превосходила другие страны Европы. Новостью в Италии было сооружение автострад, однако за первые 10 лет фашистского режима их общая протяженность составляла менее 500 километров. Средства для дорожного строительства фашистское правительство получало, не только увеличивая налоги на автосредства, но и сокращая ассигнования по другим статьям общественных работ. Так, совершенно недостаточно средств отпускалось на сооружение школ (в 1938 г. — вдвое меньше, чем на дорожное строительство).
Наиболее заметной и в то же время наименее удачной частью плана общественных работ было монументальное городское строительство. Тяготение к грандиозному, культ имперского Рима и отсутствие художественного вкуса у фашистских заправил привели к тому, что итальянские города были обезображены многими сооружениями, совершенно не гармонирующими с их исторически сложившимся обликом. Повсюду возникали «дворцы фашизма», помещения молодежных, женских и других фашистских организаций, строились монументы, которые должны были увековечить славу «фашистской эры».