Весной 1935 г. Муссолини решил, что наступило время «радикального решения» проблемы Эфиопии. Выбор жертвы обусловливался тем, что он думал встретить здесь слабое вооруженное сопротивление и наименьшие дипломатические трудности. В этом же направлении его толкали интересы крупных монополистических объединений, которые давно видели в Африке один из главных источников сырья и рынков сбыта для итальянской промышленности.
В итальянской печати началась систематическая антиэфиопская кампания, имевшая целью подготовить общественное мнение. Совершенно не заботясь о правдоподобии, фашистская печать называла слабую Эфиопию «пистолетом, направленным в сердце Италии», изображала ее вооруженным до зубов государством, готовым броситься на своих соседей. В передовой статье газеты «Пополо д’Италиа» за 31 августа откровенно говорилось, что «основная причина, заставившая Италию приготовиться к действию», это не столько существование в Абиссинии рабства и отсутствие цивилизации. «Основных аргументов, — писал фашистский официоз, — абсолютно неоспоримых, имеется два: жизненные потребности итальянского народа и его безопасность в Восточной Африке»[234]. Руководители итальянского правительства выступали с заявлениями, в которых протестовали против участия Эфиопии в Лиге Наций. Всей психологической подготовкой непосредственно руководило вновь созданное министерство печати и пропаганды, во главе которого встал Галеаццо Чиано.
Военные приготовления Италии совершались открыто, на глазах всего мира. С февраля 1935 г. началась мобилизация ряда призывных возрастов, сообщения министерства печати и пропаганды говорили о том, что Италия способна вооружить армию в 7–8 млн. штыков. Каждый месяц новые дивизии приводились в состояние боевой готовности и отправлялись в Восточную Африку. Газеты печатали сообщения о десятках тысяч фашистов добровольцев, изъявивших желание отправиться с войсками.
Особенно знаменательным было участие короля в торжественных проводах кораблей с войсками — монархия наглядно демонстрировала свою солидарность с империалистическими авантюрами фашизма.
Экономика Италии также начала перестраиваться на военный лад: правительство приняло постановление о накоплении запасов стратегического сырья. Военные заказы привели к оживлению промышленного производства. Как признавалось в одном из отчетов «Банко итальяна», этот рост был обеспечен за счет тех отраслей, которые «выполняли заказы, связанные с чрезвычайными нуждами национальной безопасности». В том же отчете указывалось на большой рост доходов в этих отраслях — он достигал более 8 % от вкладываемого капитала[235].
На границе между итальянским Сомали и Эфиопией начались инциденты. Наиболее крупный из них произошел между эфиопскими вооруженными силами и войсками, находившимися на службе у Италии в местечке Уал-Уала в декабре 1934 г. Вооруженное столкновение произошло на территории Эфиопии, и правительство негуса предложило обсудить вопрос на сессии Совета Лиги Наций. Совет Лиги рекомендовал урегулировать дело путем прямых переговоров между заинтересованными странами или прибегнуть к арбитражу. В расчеты итальянских фашистов никак не входило вмешательство третьих лиц, и итальянское правительство в резкой форме отвергло право кого бы то ни было выносить суждения о событиях на границе. Было ясно, что итальянский фашизм прямым путем идет к вооруженной агрессии.
Переговоры, которые велись итальянскими и эфиопскими представителями относительно пограничных столкновений, не давали результатов. Иначе не могло и быть, потому что итальянский делегат имел четкие указания Муссолини на этот счет. «Я не хочу никаких соглашений, пока мне не дадут всего, включая голову негуса»[236], — говорил Муссолини. 4 сентября Италия представила Лиге Наций меморандум, в котором лицемерно обвиняла Эфиопию в агрессии. Итальянский делегат заявил, что он не будет присутствовать на заседаниях вместе с представителем Эфиопии. Он также объявил незаконным создание комитета пяти стран, которому Совет Лиги поручил выработку рекомендаций для разрешения конфликта. 18 сентября этот комитет представил свои выводы, сводившиеся по сути дела к предложению установить протекторат Италии над Эфиопией. Однако Муссолини ответил решительным нет, которое было представлено Совету Лиги Наций как решение совета министров Италии. Для того чтобы подчеркнуть свое пренебрежение, делегат Италии ограничился устным заявлением, что проект пяти «не отвечает жизненным интересам Италии».
На 2 октября 1935 г. была назначена «всеобщая мобилизация сил фашистского режима», всех партийных и массовых организаций. В этот день главные площади городов Италии под звуки военных маршей, звон колоколов и барабанный бой заполнили толпы людей. Они были собраны, чтобы прослушать передаваемую по радио речь Муссолини с балкона Венецианского дворца в Риме. Дуче заявил, что по отношению к Италии хотят совершить черную несправедливость, лишив ее места под солнцем, и провозгласил, что никакие угрозы не остановят фашистов. На следующий день начались военные действия против Эфиопии.
План военных операций был разработан итальянским генеральным штабом в начале 1935 г. и предусматривал захват всей территории Эфиопии в течение восьми месяцев. Для того чтобы обеспечить эти сроки, итальянское командование послало в Африку крупные силы, которые как в численном отношении, так и особенно по оснащению военной техникой имели полное превосходство над эфиопской армией. К 1 августа в Эритрее были готовы вступить в действие три армейских корпуса, состоявшие из семи дивизий, в Сомали — одна итальянская дивизия и туземные части. Всего армия вторжения насчитывала более 200 тыс. человек и имела на своем вооружении 6 тыс. пулеметов, 600 орудий и 150 танков. В составе экспедиционных сил имелась авиация, огнеметы и химическое оружие[237].
Наступление итальянской армии началось одновременно с двух сторон: с севера действовали основные силы под командованием Е. Де Боно, из Сомали наступали войска под командованием Р. Грациани, имевшие более ограниченные задачи. В первой половине октября итальянские войска продвинулись вперед, заняв города Адуа и Аксум. Однако темпы наступления, которые и до этого в правящих кругах Рима считались недостаточно быстрыми, вскоре еще более замедлились, а затем последовала остановка. Это вызвало вспышку гнева Муссолини, который распорядился отстранить Де Боно и заменить его Бадольо. Бадольо нашел, что положение на фронте является весьма серьезным, и срочно затребовал подкреплений. Для продолжения наступления из Италии ему были посланы дополнительно три дивизии, еще три свежие дивизии получил генерал Грациани. Численность итальянских сил в Африке достигла почти полмиллиона человек. Несмотря на это, в течение декабря и января инициатива находилась в руках эфиопских войск. Только в феврале 1936 г., затратив три месяца на реорганизацию, итальянские войска начали новое наступление.
Итальянская агрессия поставила государства, входившие в Лигу Наций, перед свершившимся фактом. На заседании ассамблеи 10–11 октября 50 делегаций высказались за применение против Италии экономических санкций. Три государства — Австрия, Венгрия и Албания — отказались примкнуть к этому решению. Решение о санкциях, вступившее в силу 18 ноября, предусматривало запрет импорта любых товаров из Италии и экспорта товаров стратегического значения, запрещалось также предоставление Италии кредитов.
Проведение решения о санкциях имело в значительной степени фиктивный характер. Кроме государств, не примкнувших к решению большинства, Италия продолжала свободную торговлю с Германией и Соединенными Штатами, поскольку правительство Рузвельта заявило, что оно не намерено предпринимать никаких дискриминационных мер по отношению к Италии. Кроме того, правительства капиталистических стран, голосовавшие за применение санкций, не намерены были всерьез выполнять свои обязательства. Руководители внешней политики ряда стран доверительно сообщали итальянским представителям, что они будут смотреть на нарушение санкций сквозь пальцы.
Все говорило о том, что западные державы стремились ограничиться формальной демонстрацией. Наиболее активным сторонником применения санкций среди капиталистических держав была Англия. Однако итальянские товары продолжали поступать на британский рынок, а в разгар войны в Италию из Англии прибывали моторы для итальянской военной авиации. На протяжении всей войны Италия продолжала беспрепятственно получать сталь, железо, цинк, олово, нефть и другое стратегическое сырье. Тем не менее фашистская пропаганда использовала решение о санкциях для разжигания националистических и шовинистических настроений в стране. Большой фашистский совет принял решение объявить 18 ноября 1935 г. днем «позора сторонников санкций» и предложил всем муниципалитетам установить мемориальные доски в память «вопиющей несправедливости, совершенной по отношению к Италии».
По всей стране проходили многочисленные манифестации, организованные фашистами. Газеты писали о новых тысячах добровольцев, которые «просили чести» сражаться в Африке. Со сдержанным торжеством сообщалось, что некоторые представители оппозиции, такие, как В. Орландо и Артуро Лабриола, в специальных посланиях выразили свою «горячую солидарность» с действиями правительства[238].
Во всех шовинистических демонстрациях самое непосредственное участие принимал король и представители двора. Не менее горячим было участие католической церкви. Во всех приходах священники призывали молиться за победу итальянского оружия. Наибольший запал проявил миланский кардинал Шустер, который в проповедях представлял агрессию итальянского фашизма в виде крестового похода за католическую веру. Что касается Пия XI, то в речах он придерживался более сдержанных тонов: однако его высказывания толковались в Италии как одобрение войны. Во всяком случае со стороны римской курии не делалось никаких попыток пресечь профашистскую пропаганду клира.