горючее, вырабатываемое на итальянских нефтеперерабатывающих заводах, стоило в пять раз дороже привозного, синтетический каучук был в четыре раза дороже натурального.
В результате автаркических мероприятий ввоз сырья в Италию в 1938 г. сократился до 88 % от уровня 1928 г., полуфабрикатов и готовой продукции соответственно — до 60 и 52 %. Руководители фашистской экономики подчеркивали, что внешнеторговый баланс Италии достиг почти полного равновесия. «В действительности, — пишет Р. Ромео, — сокращение экспорта было достигнуто не только сознательным уменьшением ввоза, оно вызывалось и крайним недостатком валюты… результатом этого было жесткое ограничение военных программ, что стало очевидным уже через несколько месяцев после начала войны». Автаркическая кампания замедлила темпы промышленного развития Италии. С 1929 г. до начала войны производство в стране выросло только на 15 %. Таким образом, рост производства в Италии, как замечает Ромео, впервые после 1900 г. оказался ниже среднего уровня темпов аграрно-индустриальных стран Западной Европы[252].
Все расходы по проведению автаркической кампании руководители монополистических объединений стремились переложить на плечи трудящихся. Одним из основных источников получения средств для автаркических мероприятий была эмиссия денег, вызывавшая рост цен. Цены на предметы потребления в Италии с 1936 г. непрерывно росли: если в этом году индекс равнялся 76,4, то в следующем 1937 г. он поднялся до 89,1, а в предвоенном 1938 г. достиг 95,5[253]. Несмотря на увеличение занятости в некоторых отраслях промышленности, в стране было много безработных. По официальным данным, в 1935 г. более 800 тыс. человек не могли найти места и начавшееся «освоение» новых владений в Африке не смогло снизить этой цифры до самой войны.
Интервенция в Испании и создание оси Берлин — Рим
18 июня 1936 г. начался мятеж испанских генералов против республиканского правительства в Испании. С первых же дней мятежа стало ясно, что международный фашизм намерен использовать эти события для консолидации и демонстрации своей силы. Застрельщиком в этом выступил Муссолини.
Итальянские военные самолеты помогли мятежникам перебросить из Марокко в Испанию войска. Из итальянских портов начали отправляться корабли с вооружением, боеприпасами и военными инструкторами. За два месяца в Испанию прибыло не менее 66 пароходов, груженных военной техникой и так называемыми добровольцами[254]. 18 ноября итальянское правительство признало Франко главой «национального правительства» Испании и через несколько дней заключило с ним секретный договор о дружбе, который предусматривал не только поддержку усилий Франко «по восстановлению внутреннего порядка», но и обязательство сотрудничать в послевоенный период.
Неудача первого наступления франкистов на Мадрид осенью 1936 г. побудила Муссолини ускорить и расширить помощь Франко. В декабре в Кадисе высадилась крупная партия «добровольцев» (3 тыс. человек), через некоторое время прибыла вторая такая же группа. Из них были образованы две бригады, включенные в иностранный легион. Весной 1937 г. итальянские силы в Испании достигли 40 тыс. человек под командованием генерала М. Роатта, Они были сведены в четыре дивизии и несколько бригад, обильно снабжены военной техникой и располагали значительным количеством самолетов. Это был настоящий экспедиционный корпус с собственным штабом и базами снабжения. Все силы итальянского корпуса сконцентрировались к северу от Мадрида, готовясь начать наступление на испанскую столицу.
Перед началом мятежа его руководители обращались за помощью не только к Италии, но и к Германии. Однако Германия не послала в Испанию крупных пехотных соединений, как это сделал Муссолини. Посланец Гитлера Франк, прибывший в сентябре 1936 г. в Рим, подчеркивал, что фюрер считает Средиземное море «чисто итальянским морем» и Германия не имеет в этом районе никаких особых интересов[255]. Таким образом между двумя диктаторами в период, когда сближение между Италией и Германией только началось, наметился известный раздел сфер влияния. «Незаинтересованность», проявлявшаяся в тот период Германией на Средиземном море, в значительной мере объяснялась стремлением столкнуть Италию с Англией, ревниво следившей за ходом дел в этом районе. Однако риск непосредственного столкновения с Англией в тот момент был незначительным, так как английские консерваторы были на стороне Франко, и Муссолини это знал.
Позиция английского правительства сыграла значительную роль в провале политики «невмешательства», которая была предложена Францией после начала мятежа. Даже если бы итальянские войска в Испании состояли целиком из добровольцев — чего на деле не было, — легко было доказать, что они были набраны, вооружены и содержались на средства итальянского правительства. Однако английское правительство закрывало глаза на наглые действия фашистов. Франция также встала на путь предоставления свободы действий Гитлеру и Муссолини в Испании. Правительства капиталистических стран, идя на уступки агрессорам, добились отклонения в Лиге Наций всех предложений Советского Союза об оказании эффективной помощи законному испанскому правительству и способствовали победе франкистского режима.
Вмешательство фашистских государств в гражданскую войну в Испании вызвало широкую волну солидарности с сражающимся испанским народом со стороны трудящихся всего мира. Итальянские антифашисты считали долгом чести доказать, что лучшая часть итальянского народа непричастна к действиям Муссолини. Они были одними из первых, кто поспешил в Испанию для того, чтобы сражаться на стороне республики. Уже в августе 1936 г. на Арагонском фронте вступила в строй итальянская колонна в несколько сот бойцов, принадлежавших главным образом к движению «Справедливость и свобода». Через несколько недель в строй вступил отряд «Гастоне Соцци», организованный коммунистами. Наконец, в октябре, когда в Испанию начала прибывать основная масса итальянских добровольцев-антифашистов, был создан батальон имени Гарибальди, преобразованный в дальнейшем в бригаду.
Все итальянские антифашистские партии и группы восприняли войну в Испании как первую возможность выступить против фашизма с оружием в руках. Наибольший вклад в создание итальянских формирований внесла коммунистическая партия. Из 3354 итальянских добровольцев, находившихся в Испании, подавляющее большинство–1819 человек — были коммунистами, 310 — социалистами и участниками движения «Справедливость и свобода» и 1096 — беспартийными[256]. Большая часть добровольцев — около 2 тыс. — прибыла из Франции, более 200 человек непосредственно из Италии, остальные из США, Советского Союза и других стран. Итальянские добровольцы не только составляли значительный контингент среди иностранных антифашистов, но и занимали видные командные посты в вооруженных силах Испанской республики. Коммунист Л. Лонго и социалист П. Ненни были генеральными комиссарами интернациональных бригад, В. Видали являлся организатором, а затем политическим комиссаром легендарного 5-го полка, 4 итальянца были подполковниками испанской армии, 13 майорами. П. Тольятти возглавлял делегацию Коминтерна при Коммунистической партии Испании.
В марте 1937 г. мятежники начали очередное наступление на Мадрид. Ударную силу наступавших составлял итальянский экспедиционный корпус, который после длительной подготовки двинулся вдоль автострады, ведущей на Гвадалахару и Мадрид. Имея превосходство в численности и особенно в технике, фашистские дивизии в первые дни значительно продвинулись вперед. Муссолини в специальной телеграмме выразил полную уверенность в том, что «наступательный порыв легионеров сломит сопротивление противника»[257]. Навстречу наступавшим фашистам были спешно переброшены части интернациональных бригад и среди них итальянский батальон имени Гарибальди.
Это был первый случай, когда гарибальдийцы встретились на поле боя со своими соотечественниками. Нельзя сказать, что добровольцы-антифашисты имели хорошую военную подготовку: батальон состоял из людей от 16 до 60 лет, многие из которых впервые держали в руках винтовку. Однако огромное моральное превосходство бойцов, всем сердцем стремившихся сражаться за правое дело, помогло гарибальдийцам не только успешно выдержать натиск поддержанных танками и авиацией колонн фашистов. Гарибальдийский батальон сыграл решающую роль в 10-дневном сражении под Гвадалахарой, в ходе которого итальянский экспедиционный корпус отступил в беспорядке.
Поражение под Гвадалахарой нанесло колоссальный удар по престижу итальянского экспедиционного корпуса, вынужденного просить помощи у Франко, для того чтобы избежать окончательного разгрома. Муссолини был взбешен неожиданным поражением своих войск. Он не хотел и слышать об отзыве экспедиционного корпуса, как это ему советовали итальянский посол в Испании и сам командующий корпусом. Вместо этого он отозвал посла и распорядился послать в Испанию новые контингенты итальянской авиации. Одновременно итальянский флот начал на Средиземном море настоящие пиратские действия, нападая на пароходы, направлявшиеся в порты республиканской Испании. Муссолини так и не дождался реванша за Гвадалахару, столь сильно задевшую его самолюбие. Он был очень недоволен методом ведения военных операций со стороны Франко. Муссолини жаждал решительных и молниеносных ударов, на что франкисты не решались, а на самостоятельные операции крупного масштаба итальянский корпус оказался неспособен.
Интервенция в Испании обошлась фашистскому правительству в 14 млрд, лир, что равнялось почти ⅔ итальянского бюджета 1936/37 финансового года и в 6 раз превосходило сумму, затраченную гитлеровской Германией на помощь Франко