Юридическое строительство фашистского государства завершилось парламентской реформой 1939 г. Еще в 1933 г. Муссолини заявил, что палата депутатов является анахронизмом и ее вполне мог бы заменить национальный совет корпораций. В 1937 г. комиссия, которой была поручена разработка реформы, доложила, что ее работа близится к концу. Однако только в январе 1939 г. был принят закон, который значительно изменял государственное устройство Италии. Место палаты депутатов теперь заняли Национальный совет фашистской партии и Национальный совет корпораций, становившиеся государственными органами. Вместе с сенатом, члены которого назначались королем, новая палата составляла высший законодательный орган государства. По словам Муссолини, таким образом был преодолен предрассудок, что представительство должно обязательно основываться на выборности. Членами высших законодательных органов становились люди, назначаемые на должности королевским декретом или решением дуче; с потерей партийного или государственного поста они лишались также места в парламенте.
Вскоре после торжественного открытия нового законодательного органа Италия совершила нападение на Албанию. На этот раз фашистское правительство совершенно не заботилось об оправдании своих действий: Муссолини твердо встал на путь захватнических действий, опираясь на союз с Германией. Албанскому королю Зогу был предъявлен неприемлемый ультиматум, и почти одновременно на территории страны стали высаживаться итальянские войска. 8 апреля они заняли Тирану, а 12 — марионеточное «учредительное собрание» провозгласило Виктора Эммануила королем Албании. Аннексия Албании не была простым ответом на захват Гитлером Чехословакии: проект присоединения этой страны давно вынашивался руководителями внешней политики фашистской Италии, и его вдохновителем был Чиано.
Во время встречи Чиано с Риббентропом в мае 1939 г. министр иностранных дел Италии неожиданно получил по телефону указания Муссолини предложить Германии заключение военного союза. Риббентроп взял на себя подготовку проекта договора. 22 мая в Берлине был подписан так называемый Стальной пакт, окончательно оформивший военный союз двух фашистских агрессоров. Обе державы обязывались в случае начала военных действий одной из них немедленно выступить на ее стороне. Впервые в истории дипломатической практики XX в. в договоре не было указаний об оборонительном характере военных действий подписавших его сторон. Откровенно наступательный характер договора был сознательно подчеркнут в тексте. Это было сделано по личному пожеланию Муссолини.
В октябре 1938 г. в беседе с приехавшим в Рим Риббентропом Муссолини следующим образом говорил о том, в чем он видел смысл предполагаемого военного союза. «Когда союз между нами и Германией назреет, нужно будет определить цели. Мы не должны заключать чисто оборонительного союза. В этом нет необходимости, ибо никто не думает нападать на тоталитарные государства. Мы должны заключить союз для того, чтобы изменить географическую карту мира. Для этого необходимо наметить цели и объекты завоевания. Что касается нас, то мы уже знаем, куда мы должны двигаться»[269].
3. Вторая Мировая война и крах фашистского режима в ИталииГ. С. Филатов
Период итальянского «нейтралитета»
4 февраля 1939 г. Муссолини выступил на заседании Большого фашистского совета с речью, которая должна была определить перспективы внешней политики Италии «на близкие и далекие годы». Эта речь была развернутой программой действий итальянского империализма в надвигавшейся мировой войне, изложенной со всей откровенностью высшему органу фашистского государства. Независимость каждого государства, говорил Муссолини, обусловливается доступами к морю. Италия является пленницей Средиземного моря, и чем более населенной и могущественной она будет становиться, тем невыносимее будет ее положение. Доступ к океанам закрывает ей железная решетка: Корсика, Тунис, Мальта, Кипр, Суэц и Гибралтар.
Первая задача политики Италии, которая, по словам Муссолини, не имеет территориальных претензий в Европе, за исключением Албании, — это сломать железную решетку. После этого у Италии будет только один лозунг — вперед, к океану. К какому океану? К Индийскому, через Судан, Ливию, или к Атлантическому, через Французскую Северную Африку. При любой гипотезе Италии придется столкнуться с Францией и Англией. Именно поэтому, — заключал Муссолини, — союз с Германией, которая прикроет Италию с тыла, «является основополагающей исторической необходимостью»[270].
Муссолини в то время не потерял полностью способности объективно оценивать обстановку, и ему было ясно, что Италия не готова к выполнению этих обширных завоевательных планов. «Ни одно государство в мире никогда не бывает полностью готовым к войне, если под этим подразумевать математическую уверенность в победе», — философски замечал он, перечисляя мероприятия, которые следовало осуществить в ближайшие годы, для того чтобы завершить подготовку к большой войне. Они сводились к обновлению артиллерийского парка, доведению количества линейных кораблей до восьми, удвоению числа подводных лодок и реализации автаркических планов хотя бы на 50 % — все это должно было занять около трех лет. Таким образом, вступление Италии в войну намечалось приблизительно на 1942 г.
Через несколько дней после заключения «стального пакта» Муссолини сообщил Гитлеру свои соображения относительно начала совместной агрессивной войны. С этой целью был составлен пространный меморандум, врученный Гитлеру 3 июня. Муссолини констатировал, что война между «плутократическими консервативными нациями» и «бедными нациями» неизбежна. Однако для такой войны требуется подготовка, которая займет не менее трех лет.
Экономически Италия нуждается в завершении автаркических планов. В военном отношении необходимо «устройство» Албании, Ливии и Эфиопии, которые должны дать армию в полмиллиона человек[271].
В меморандуме Муссолини повторял некоторые данные, приведенные им на заседании Большого фашистского совета. Это было лишь частью того, что знал Муссолини и что свидетельствовало о тщетности усилий фашистского режима подготовить необходимую ему армию. В отличие от германского генерального штаба итальянское командование совершенно не воспользовалось опытом войны в Испании для того, чтобы извлечь уроки и обновить тактически и технически свою армию.
В результате итальянская армия по качеству вооружения и по тактическим взглядам в 1939 г. продолжала оставаться на уровне войны с Эфиопией. Ни один новый вид оружия, ни одно оперативное новшество не были введены за этот период.
И это происходило в то время, как военный бюджет Италии быстро возрастал. С 1930 по 1937 г. военные ассигнования страны исчислялись примерно в 5 млрд, лир ежегодно, в бюджете 1937/38 г. они поднялись до 6 млрд., а в следующем году достигли 8 млрд. Наконец, в 1939/40 г. на военные цели государство ассигновало 11 млрд. лир. В конце 1939 г. были опубликованы общие цифры военных расходов. По официальным данным, фашистская Италия затратила на подготовку к войне более 133 млрд, лир, из них — на сухопутную армию 72 млрд., на морской флот 32 млрд., на авиацию 26 млрд, и около 1,5 млрд, на фашистскую милицию[272].
На 1 августа 1939 г. итальянская армия насчитывала 67 дивизий, из них 43 пехотных, 3 бронетанковых, 3 моторизованных, 3 подвижных и 5 горно-альпийских. К концу того же года число дивизий возросло сразу до 73. Это было достигнуто не только за счет частичной мобилизации, но главным образом в результате сокращения в существующих дивизиях числа полков с трех до двух. Вооружение этих дивизий, большая часть которых комплектовалась по штатам мирного времени, устарело: основным оружием пехотинца продолжала оставаться винтовка образца 1891 г. Слабой была артиллерия: орудий было явно недостаточно, а имевшиеся на вооружении образцы относились ко времени первой мировой войны (частично это были трофеи, взятые у австрийской армии).
Переход к дивизиям двухполкового состава внес беспорядок во всю систему комплектования армии, — недостаток офицерских кадров заставил широко прибегать к призыву из запаса и назначению на должности малоподготовленных людей. Возросший разрыв между числом дивизий и количеством артиллерии итальянская промышленность не в силах была восполнить. В месяц артиллерийские заводы Италии выпускали около 60 орудий всех типов, в то время как артиллерийский парк итальянской армии насчитывал около 12 тыс. орудий. Строительство новых артиллерийских заводов было начато в 1938 г., однако ко времени пуска их в ход в 1941 г. в Италии уже не хватало металла. Противотанковая артиллерия имела на вооружении лишь 45-мм пушки, слишком слабые для борьбы с тяжелыми танками. Плохо обстояло дело с зенитной артиллерией, имевшей около тысячи орудий устарелого образца[273].
Основу вооружения бронетанковых дивизий составляли 3-тонные танкетки, уязвимые для винтовочных пуль и прозванные солдатами «спичечные коробки». Число средних 11-тонных танков, которые промышленность начала выпускать уже во время войны, в лучшие времена во всей армии не превышало 60. Тяжелых танков в итальянской армии вообще не существовало. Осенью 1939 г. в армии имелось около 30 тыс. автомашин, чего едва хватало для укомплектования Моторизованных Дивизий. Так называемые подвижные дивизии были моторизованы далеко не достаточно.
Авиация — «оружие фашистского режима» — была предметом особой заботы Муссолини. Однако обследование, проведенное в 1939 г. в связи с получившим большое развитие очковтирательством, показало довольно неутешительную картину. Из числившихся в строю более 3 тыс. самолетов лишь третья часть действительно была в состоянии летать. Это были самолеты самых разных типов, уступавшие по скорости, вооружению и бортовому оборудованию иностранным образцам. Промышленность выпускала в месяц до войны около 150 самолетов; в 1942 г. ежеме