[443]. Было решено также, как можно скорее после освобождения провести выборы в местные органы власти, искоренив остатки фашизма[444]. Компартия еще раз заявила о необходимости тесного союза с социалистами и заключения политического пакта с ХДП.
Тольятти вновь подтвердил на конференции выдвинутый им в 1944 г. лозунг создания «новой партии». Имелось в виду порвать с традициями 20-х годов и периода подполья (когда неизбежна была узкая кадровая организация) и придать партии широкий массовый характер. Лозунг новой партии связывался также с задачами борьбы за прогрессивную демократию.
Курс ИКП в партийном строительстве дал вскоре первые результаты. Если в конце 1943 г. на оккупированной немцами территории Северной Италии насчитывалось 6 тыс. коммунистов, то в октябре 1944 г. их было уже 70 тыс., а в апреле 1945 г. — 90 тыс. человек. В крупнейших городах Севера: Турине, Милане, Генуе, Болонье в течение зимы 1944/45 г. число коммунистов удвоилось[445]. По всей стране к моменту освобождения компартия насчитывала 400 тыс. членов[446]. В последние месяцы Сопротивления политическое единство рабочего класса значительно окрепло[447]. В феврале 1945 г. ИСППЕ так же, как и компартия взяла курс на всеобщую забастовку и национальное восстание. Тогда же две партии рабочего класса приняли совместную резолюцию о развитии партизанской войны.
ИКП вновь начала переговоры о единстве действия с ХДП. Тольятти заявил, что коммунисты рассматривают союз с католиками не как маневр, а как постоянную линию[448]. На местах (в Турине, Кремоне) стали устанавливаться пакты о единстве действий между ИКП, ИСППЕ и ХДП[449].
В январе 1945 г. с началом широкого советского наступления на Восточном фронте вооруженная борьба партизан активизировалась. Сопротивление вступило в свою заключительную фазу.
Первого февраля миланское командование Корпуса добровольцев свободы в циркуляре, обращенном к партизанам, писало: «Славная Советская армия устремилась к Берлину — и ничто и никто не остановит ее триумфального марша. Все к оружию! Решительно пойдем навстречу Национальному восстанию, которое освободит родину от ненавистных интервентов и фашистского рабства!»[450]
В марте партизанским командованием был выработан план национального восстания. Решающую роль в его подготовке и проведении сыграли коммунисты. Вопрос о подготовке восстания обсуждался на специальном совещании руководства компартии Северной Италии, состоявшемся в оккупированном Милане 11–12 марта. Л. Лонго и П. Секкья поддержали на совещании необходимость обеспечить национальный всенародный характер восстания[451]. В воззвании, принятом на этом совещании, от имени ИКП говорилось: «Общенациональное восстание должно стать делом всего народа»[452].
Весной 1945 г. все штабы партизанского командования уточняли планы восстания, детально разработанные еще летом прошлого года. Были составлены планы восстания Турина, Милана, Генуи, Болоньи и других городов.
«Республика Сало» доживала свои последние месяцы. Муссолини лихорадочно искал выход. В марте 1944 г. он попытался установить контакты с союзниками, чтобы договориться о перемирии. 13 марта сын Муссолини Витторио вручил миланскому кардиналу Шустеру для передачи союзникам следующие предложения о перемирии. Вооруженные силы фашистской армии должны быть сохранены после перемирия и использованы союзниками в целях совместного подавления партизанских отрядов и коммунистов, для разгона митингов и забастовок. Только после того как на Севере порядок будет полностью восстановлен, союзники разрешат войти на территорию Северной Италии вооруженным силам правительства Бономи. Лишь затем фашистская партия будет распущена, все граждане получат равные права, будет создано правительство, отражающее все политические тенденции и созвано Учредительное собрание[453].
Но переговоры с союзниками не получили развития, ибо Муссолини был для них уже политическим трупом. Союзники предпочитали иметь дело с немецким командованием. В тайне от СССР они начали переговоры в Швейцарии с представителями Германии относительно прекращения военных действий в Северной Италии. Советская сторона решительно выступила против маневра западных союзников, после чего они вынуждены были отказаться от сепаратных переговоров. 9 апреля 1945 г. англо-американские войска возобновили военные действия в Италии[454].
Союзники стремились использовать задержку наступления, для того чтобы усилить контроль над партизанским движением. Еще в конце февраля Маккеффери пригласил делегацию КНОСИ для переговоров в Берн. Здесь в беседах с Кадорной и Вальяни был согласован вопрос о более тесной координации действий союзников и партизан в связи с предстоящим решающим наступлением. Затем в Лионе состоялась встреча делегатов КНОСИ с представителями высшего средиземноморского командования, во время которой союзники, по словам Кадорны, хотели выяснить силы итальянских партизан и особенно позиции коммунистов[455]. Союзники не выступили против идеи национального восстания итальянских патриотов, так как понимали, что оно соответствует целям скорейшего завершения войны в Италии[456]. Однако они всячески подчеркивали, что главной задачей повстанцев и партизан должно быть не создание партизанских районов и освобождение городов, а спасение промышленных предприятий от разрушений врага, саботаж, выведение из строя коммуникаций и удары по отступающему противнику. Так, 25 марта 1945 г. генштаб союзников направил циркуляр Пьемонтскому областному комитету КНО, в котором говорилось, чтобы партизаны после освобождения оставались в пределах своих зон и что они «не должны спускаться с гор и концентрироваться в городах» без приказов союзников[457]. Три дня спустя генерал Кларк в послании итальянским партизанам рекомендовал им не создавать новых партизанских отрядов и не вербовать людей в свои ряды[458]. Генштаб союзников разработал также план разоружения и роспуска партизанских отрядов сразу после освобождения. Только часть их предлагалось включить в итальянскую регулярную армию. Об этом было сообщено представителям КНОСИ — Парри и Кадорне — во время их «второй миссии на Юг», в начале апреля 1945 г. Направляя Комитету национального освобождения Северной Италии доклад об итогах этой миссии, Парри писал, что, согласно договоренности, достигнутой с союзниками и итальянским правительством, только часть партизан будет включена в итальянскую регулярную армию, остальные разойдутся по домам, получив амуницию и пособие за счет итальянского правительства[459].
Во время этих переговоров представители союзников потребовали от КНОСИ обязательства, чтобы после прихода в освобожденные районы союзнических войск КНО передали власть комиссариатам Союзнического военного управления на оккупированной территории (АМГОТ). Со своей стороны они обещали по вопросам административной деятельности в Италии советоваться с КНО. Аналогичные требования выдвинуло и итальянское правительство, направив в конце марта на Север своего представителя для переговоров с КНОСИ[460]. В итоге этих переговоров КНОСИ 29 марта единодушно принял следующее решение. В момент национального восстания КНО должны взять на себя местное управление, а после прибытия представителей военной союзнической администрации по их требованию передать власть органам АМГОТ и признать все постановления союзников[461].
Руководство Сопротивления вынуждено было принять эти решения, так как оно уже давно пришло к выводу, что движение должно избежать вооруженного столкновения с союзниками. Это была единственно реалистическая перспектива в тех условиях. Уступка, сделанная движением Сопротивления союзникам, не остановила подготовки национального восстания. На другой же день после возобновления наступления союзников в Италии, 10 апреля 1945 г., итальянская компартия разослала всем гарибальдийским отрядам и своим организациям «директиву № 16 о восстании». Этот важнейший документ Сопротивления начинался словами: «Час решительного штурма пробил. Немецкие войска разгромлены и беспорядочно бегут на всех фронтах. Новые крупные военные события ускорили неизбежный крах нацизма и фашизма: советское наступление на Одере и англо-американское наступление в Италии будут завершающими актами победоносной битвы»[462].
Десять дней спустя руководство компартии разослало коммунистам разъяснительный документ, в котором подтверждалось, что восстание должно принять широкий национальный характер, что народ, «создав демократические институты (народные джунты, КНО и т. д.), которые возьмут власть и управление в свои руки, должен свободно решать свою судьбу»[463].
Компартия выпустила также обращение к народу, в котором она призывала всех итальянцев сплотиться вокруг комитетов национального освобождения и поднять трехцветное знамя национального восстания за свободу, демократию и прогрессивную Италию