В документах VIII съезда отмечалось, что ныне той силой, которая так или иначе ущемляет жизненные интересы всех остальных классов и слоев итальянского населения, является монополистический капитал. Он эксплуатирует пролетариат города, он высасывает соки из сельского населения, эксплуатируя не только батрака и испольщика, но и мелкого крестьянина-собственника. Монополистический капитал душит ремесленное и кустарное производство, подчиняет себе мелких и средних предпринимателей и торговцев. Тем самым налицо объективная возможность очень широкого объединенного антимонополистического фронта, в котором пролетариат и компартия могут и должны играть руководящую роль.
Однако эта руководящая роль должна завоевываться коммунистами не просто путем провозглашения общих лозунгов и заявлений о целях коммунистической партии, а путем повседневной борьбы за удовлетворение требований и чаяний всех слоев и классов, могущих выступать союзниками пролетариата в антимонополистической борьбе. Ключом к решению этой задачи — отметил VIII съезд ИКП — является выдвижение требований о проведении глубоких преобразований и борьба за их осуществление в интересах трудящихся классов и в ущерб монополиям.
Эти преобразования, так называемые структурные реформы, подразумевали такие шаги, как всеобщая земельная реформа, национализация некоторых отраслей промышленности, развитие Юга на демократических основах, ликвидация испольщины и всякого рода устаревших форм взаимоотношений между арендаторами и владельцами земли и т. д. На VIII съезде было подчеркнуто, что структурные реформы не являются социалистическими преобразованиями, не представляют собой мер построения социализма, а лишь прокладывают путь к власти рабочему классу и его союзникам с тем, чтобы позднее приступить к социалистическим преобразованиям[739]. Структурные реформы — это по сути дела те же цели и задачи, которые в других условиях коммунистические партии обычно включали в свои программы-минимум. Цель их — ликвидация тех или иных пережитков феодализма, столь многочисленных в Италии, и нанесение удара по засилью монополий в экономической и политической жизни страны. Особенностью принятой итальянским съездом тактики являлось то, что лозунгом структурных реформ он выдвинул принцип своего рода скользящей программы-минимум: решение каждого отдельного вопроса предполагало одновременную постановку следующего.
Было бы неверно утверждать, что линия борьбы, выдвинутая VIII съездом Итальянской коммунистической партии, была сразу же полностью и безошибочно понята и принята всей партией. Для многих коммунистов старой закалки отсутствие близкой перспективы завоевания власти прозвучало почти как отказ от революционной борьбы вообще. Но они, естественно, не покинули рядов партии и в большинстве случаев затем на практике усвоили смысл и большое революционное значение новой линии, которая основывалась на теоретическом применении к конкретным условиям Италии общих принципов марксизма-ленинизма. Такие принципиальные положения, как заинтересованность пролетариата в мирном развитии революционного процесса, тактика самых широких союзов, были задолго до этого выработаны и проверены теорией и практикой мирового марксистско-ленинского революционного движения. Не были они новостью и для самой Италии, где в первые послевоенные годы компартия применяла весьма схожую тактику, не говоря уже о фактическом достижении широчайшего единого фронта в годы антифашистской борьбы. Но после фронтальных боев и острых столкновений предшествовавших семи-восьми лет эта линия многими коммунистами воспринималась как что-то новое.
Не удивительно, что в такой массовой партии, как итальянская компартия, были довольно значительными и ошибки другого рода. Некоторая часть малоопытных местных партийных руководителей увидела в решениях партии только одну сторону: положение о возможности мирного развития революционного процесса, которое в этом случае ошибочно понималось как мирный путь к власти, как завоевание ее часто просто избирательной борьбой. Лозунг о создании широких союзов понимался в этих случаях как борьба за привлечение в партию любыми средствами представителей непролетарских социальных классов, особенно интеллигенции, что вносило однобокость в работу многих партийных организаций.
Центральный комитет ИКП выступил против обоих этих ошибочных толкований решений VIII съезда Итальянской коммунистической партии.
Для итальянской буржуазии решения VIII съезда явились неожиданностью. Стало ясно, что разговоры о кризисе компартии так и останутся разговорами. Новая политическая линия партии в еще большей степени ставила под вопрос монополию власти итальянской буржуазии. Иное положение складывалось в социалистической партии. Ненни и его приверженцы в руководстве партии по сути дела были готовы отказаться от классовых позиций и перейти к сотрудничеству с монополистической буржуазией, хотя в самой социалистической партии настроение масс не позволяло рассчитывать на быстрое осуществление такого радикального поворота в политической линии ИСП.
Внешняя политика Италии практически не претерпела существенных изменений после 1953 г. Ее осью была безусловная и практически безоговорочная верность Атлантическому пакту в европейской политике, а в его рамках — следование политической линии США, но также только в Европе. Эта ориентация на своего заокеанского союзника не была случайной для итальянской буржуазии. Если в первые послевоенные годы Италия была сильно зависима от США экономически, то в начале и особенно в конце 50-х годов положение изменилось. Италия погасила свои внешние долги. Итальянская экономика окрепла, опираясь на Европейское объединение угля и стали, а затем на Европейское экономическое сообщество. Во внешней торговле Италии первое место заняла Западная Германия, а США оставались на первом месте лишь среди стран, доставляющих Италии наибольший пассив во внешней торговле. Часть итальянской буржуазии пыталась и в политическом отношении взять ориентир на Западную Германию, но эти настроения, временами усиливавшиеся, так и не получили распространения. И дело здесь не только в том, что среди итальянского населения прочно сохраняются антизападногерманские настроения, связанные с глубокими антифашистскими чувствами итальянского народа. Основная причина сохранения буржуазией Италии союза с США заключается, видимо, в том, что для нее этот союз — единственная надежная гарантия против усиления влияния демократических сил в самой Италии. Другими словами — надежда на то, что в решающий момент борьбы за политическую власть в Италии она, итальянская монополистическая буржуазия, будет просить и получит поддержку любого рода от американского империализма.
Действительно, позиции буржуазии в Италии были довольно слабыми, и ее правящие круги это сознавали. Основная партия — ХДП — партия массовая, с сильными демократическими, антифашистскими настроениями, в известной мере характерными даже для ее руководящих кадров. Более правые партии, к услугам которых можно было бы прибегнуть в критический час, — не имели массовой опоры в стране. Возможные союзники слева — республиканцы и социал-демократы — страдали этим же недостатком.
Армия в Италии — призывная, с коротким сроком службы и, следовательно, отражала расстановку политических сил страны. Офицерский корпус малочисленный и маловлиятельный в стране, лишенной милитаристских традиций. Единственная надежная опора — это полиция, вернее, одна часть ее — полиция охраны общественного порядка, и карабинеры, т. е. военная жандармерия. Но этой машины явно мало для попыток прямого подавления демократических сил, и жизнь не раз доказывала это.
При таком положении дел единственной надежной опорой итальянской буржуазии выступали внешние военно-политические союзы, в первую очередь НАТО. Это представлялось тем более убедительным, что на итальянской территории уже имелись военные базы НАТО, а фактически — США.
До середины 1956 г. этот тезис не вызывал никаких сомнений или оговорок среди основных буржуазных партий и течений. Но уроки этого бурного года внесли в него некоторые поправки.
Национализация Суэцкого канала правительством Насера не вызвала в Италии, уже лишившейся своих колоний, политических опасений, хотя она и создала некоторое беспокойство относительно возможности дальнейшего использования канала итальянскими судами. При обсуждении суэцкого конфликта на международной арене итальянское правительство занимало сдержанную позицию, стараясь не портить отношения ни с одной из сторон. В начале англо-франко-израильской агрессии против Египта Италия, ориентируясь на США, заявила о своем неодобрении этого шага. В дальнейшем итальянское правительство ограничилось ролью пассивного наблюдателя.
Египетская война, протекавшая параллельно с венгерскими событиями, привела итальянские правящие круги к ряду конкретных выводов. Она подтвердила целесообразность, во-первых, и в дальнейшем не следовать политике своих союзников по НАТО за пределами Европейского континента. Во-вторых, идти по возможности самостоятельным путем в отношениях со слаборазвитыми странами, доказавшими свою национальную независимость. Логическим следствием этого явилось заключение вскоре соглашения о разведке нефти в Иране. В-третьих, события и в Египте, и в Венгрии показали бесперспективность попыток решать проблемы современного мира вооруженным путем, особенно когда речь идет об изменении внутреннего строя государств. Венгерский опыт показал, что социалистические страны твердо встали на избранный ими путь и что их внутренний режим прочен. Стало ясно, что даже такая держава, как США, бессильна помешать им. Отсюда следовало, что целесообразно развивать отношения с социалистическими странами. Эта линия во внешней политике и была принята Италией на последующие годы.
После VIII съезда ИКП, вновь подтвердившего силу компартии, правящие группировки Италии лихорадочно возобновили поиски новой политической линии, которая могла бы быть их ответом и на новое положение, сложившееся в мире и в стране, и на выработанную компартией гибкую наступательную тактику.