Еще одним важным «спусковым крючком» изменений в еврейском мире стало изгнание евреев из Испании (1492) католическими королями — Фердинандом и Изабеллой — и из Португалии (1497–1498) королем Мануэлом. Волна изгнанников хлынула на восток, под власть османов, проявлявших относительную религиозную толерантность. Многие поселились в Константинополе, Салониках, Адрианополе; другие основали общины в небольших городах, разбросанных по Малой Азии и Греции; были и такие, кто отправился в Египет и (в незначительном числе) в Землю Израиля, особенно в Цфат и Иерусалим. К XVII веку убежищем от преследований католиков стали для евреев и некоторые протестантские государства Европы, принимавшие и тех, кто был вынужден креститься, а теперь хотел открыто вернуться к своей религии. Уже около 1590 года в Амстердаме существовала тайная община «конверсос», чьим языком религиозного дискурса был не иврит и не голландский, а испанский язык. В 1605 году евреям было дано разрешение построить синагоги в Роттердаме и Харлеме, и, хотя в разных провинциях страны гражданский статус евреев значительно разнился, они всё больше интегрировались в нидерландское общество.
Замечательным в своем роде был жизненный путь амстердамского раввина Менаше бен Исраэля. Он родился на Мадейре в 1604 году в семье, внешне исповедовавшей христианство, и был крещен под именем Мануэл Диас Суэйру. Ребенком он был привезен в Нидерланды, где благодаря богословским способностям и изданию еврейских книг в собственной типографии получил известность не только среди евреев, но и среди христиан. В 1655 году он вел переговоры с Оливером Кромвелем о возвращении евреев в Англию, откуда они были изгнаны в 1290 году. В 1492 году первым из моряков Колумба, ступившим на землю Нового Света, был крещеный еврей Луис де Торрес; «конверсос» из Испании и Португалии быстро начали селиться в Америке. В середине XVII века голландцы захватили северо-восток Бразилии, после чего ряд местных общин «конверсос» открыто вернулись к религии предков. Правда, в 1650-е годы португальские колонисты вытеснили голландцев, и евреям пришлось бежать от инквизиции на север — на острова Карибского моря и в Северную Америку. Больше всего поселенцев осело в Новом Амстердаме (ныне Нью-Йорк). В Ньюпорте (Род-Айленд) в 1763 году, почти через век после прибытия в город барбадосских евреев (1677), была освящена синагога Туро — старейшее из сохранившихся в США еврейских зданий [3].
В Восточной Европе еврейское население Польши и Литвы неуклонно росло с XIII века, чему благоприятствовала система государственного покровительства, под которым находились евреи; общинные советы — кагалы — получили автономию во внутренних делах, что способствовало притоку немецких евреев, многие из которых селились в деревнях Украины. Уже в 1264 году польский князь Болеслав подписал привилегии, получившие название Калишского статута и предоставившие евреям Польши значительные юридические права, в том числе право на разбор внутренних дел еврейским судом. Как следствие, еврейское население, с последней четверти XVI века находившееся под покровительством польско-литовской шляхты, множилось; к началу XVII века Польша и Литва стали главными центрами ашкеназской культуры и сохранили этот статус даже после уничтожения сотен еврейских общин украинскими казаками и крестьянами — участниками антипольского восстания Богдана Хмельницкого — в 1648–1649 годах.
Зверства хмельничины, нашедшие отражение во множестве литургических стихотворений и скорбных элегий, вызвали исход еврейских беженцев обратно на запад, в Нидерланды: так, к голландской общине сефардов, чьи предки прибыли из Португалии и Испании, присоединилось ашкеназское население, отличавшееся социально, экономически, культурно и говорившее главным образом на идише. Беженцы с территории современной Украины, осевшие в карликовых государствах Германии, привнесли в религиозную жизнь немецких общин дух особого религиозного рвения. Члены общин находились в сложных отношениях с «придворными евреями», оказывавшими коммерческие и финансовые услуги самовластным князьям Священной Римской империи и сопредельных государств, например Польши и Дании. Многие из «придворных евреев», как могли, помогали своим общинам, используя связи в высших кругах. Так, Шмуэль (Самуэль) Оппенгеймер, поставщик австрийской армии в конце XVII века, построил множество синагог и ешив и пользовался огромным влиянием в еврейском сообществе, несмотря на недостаток образования [4].
Столкновение различных тенденций еврейской жизни того времени дало особенно блестящие плоды в Италии, где евреи процветали в XIV и XV веках благодаря мелкому ростовщичеству, способствовавшему общему росту экономики итальянских государств, и в целом сохраняли свое положение в обществе, несмотря на периодические вспышки враждебности со стороны францисканцев и других социальных групп. Когда в марте 1492 года евреям пришлось покинуть Испанию, под властью арагонской короны находились и Сицилия с Сардинией, а в 1503 году под испанское владычество попало и Неаполитанское королевство, откуда большинство евреев также было изгнано. В то же время в Центральной и Северной Италии римские папы и правители городов-государств, в том числе флорентийские Медичи, в первые десятилетия XVI века, наоборот, привечали переселенцев. Но благожелательное отношение длилось недолго. В русле Контрреформации папы начали ограничивать евреев в правах, а в 1533 году понтифик Юлий III повелел сжечь в Италии все экземпляры Талмуда под предлогом, что в них содержатся кощунственные высказывания в адрес христианства.
С 14 июля 1555 года по указу папы Павла IV евреи на ночь должны были запираться в гетто. Первое гетто было создано в Венеции в 1516 году в квартале близ литейни (на венецианском диалекте ghetto): власти разрешили евреям города селиться только здесь. К концу XVI века подобные еврейские кварталы появились в большинстве городов Италии; на ночь они обычно запирались. В некоторых городах (например, в Риме) в гетто царила ужасающая скученность и антисанитария; в других случаях гетто, где сталкивалось на ограниченном пространстве множество евреев различного происхождения, становилось центром полнокровной культурной жизни. Так, в Венеции, наряду с общиной итальянских евреев, возникшей не позднее XI века, проживали общины левантийских и немецких евреев, а также недавние изгнанники с Пиренейского полуострова. Левантийские и западные евреи благодаря связям с заморскими общинами и своей роли в развитии морской торговли в некоторой степени пользовались защитой властей Венецианской республики, хотя инквизиция периодически требовала изгнать евреев из города [5].
Если вынужденная социальная изоляция итальянских евреев не отсекла их полностью от интеллектуального брожения эпохи Возрождения, это было во многом обусловлено огромным интересом к еврейским традициям со стороны христианских ученых-гуманистов, стремившихся наряду с греческой ученостью, врата которой распахнулись для Запада после 1453 года, освоить и древнее еврейское наследие. В конце XV века их рвение к овладению еврейскими знаниями особо подстегивала питаемая Пико делла Мирандолой и другими христианскими учеными надежда постигнуть тайны каббалы, которые, как думал Мирандола, позволят доказать божественность Христа. Одним из результатов внимания к каббале стала публикация в 1494 году немецким гуманистом Иоганном Рейхлином первой латинской книги по этому предмету. В 1517 году он же издал большой трактат «Искусство каббалы», в котором пытался продемонстрировать происхождение неоплатонизма и каббалы от одних и тех же мистических учений, через которые человечеству было явлено имя Иисус (для этого Рейхлин постулировал своеобразное еврейское написание имени Иисус, представляющее собой тетраграмматон с добавлением буквы шин, символизирующей Логос). Каббалисты-христиане не всегда испытывали теплые чувства к традиционному иудаизму. Напротив, они объявляли истинным иудаизмом каббалу, противопоставляя ее «приземленному» учению Талмуда. Одной из их целей было использование каббалы в качестве оружия против закостенелой христианской схоластики.
Поначалу христианские ученые черпали знания о каббале в основном из латинских переводов, выполненных крещеными евреями, однако некоторые гуманисты втягивались в дискуссии с теми евреями, кто оставался верным своим традициям. В 1571 году еврейский врач Азария деи Росси, застигнутый в Ферраре сильнейшим землетрясением и искавший спасения в полях на окраине города, повстречал там ученого христианина, который задал ему вопрос о подлинном смысле отрывка из письма Аристея (христианин ошибочно предполагал, что существует написанный на иврите оригинал письма). Итог этой беседы поразил Азарию:
В это ужасное время, когда, как я уже говорил, я должен был оставить развалины собственного дома и искать жилье где придется, я по воле судьбы оказался в обществе множества миролюбивых людей к югу от реки По. Один из наших соседей, ученый-христианин, дабы провести время и отвлечься от горестных мыслей о землетрясении, читал книгу, которую я еще раньше начал с ним обсуждать, — книгу, где излагается история появления перевода нашей Торы. В то самое время он приблизился, приветствовал меня и попросил меня, как знающего древнееврейский оригинал (ибо он думал, что у нас, евреев, эта книга есть), разъяснить и уточнить некоторые места, которые в латинском переводе (а латинский язык ему был давно и хорошо знаком) показались темными. Когда я сообщил ему, что такой книги на иврите не существует, он был поражен и недоумевал, как столь славная история могла быть позабыта Израилем, которому она принесла бы заслуженную гордость… [6]
После этого разговора деи Росси, сам выдающийся и независимый во взглядах ученый, перевел «Письмо Аристея» на иврит. Позже этот перевод вошел в более обширный труд Азарии — «Меор эйнаим» («Свет очей»), опубликованный им в Мантуе в 1574 году, за несколько лет до смерти. Этот труд представляет собой замечательное научное исследование еврейской истории, хронологии, поэзии и культуры, с привлечением множества классических латинских и греческих источников (с первыми деи Росси был знаком в оригинале, вторые читал в латинских или итальянских переводах).