Уникальная возможность развития частного сектора, представившаяся молодому государству, была упущена. Сотни еврейских предпринимателей из-за рубежа, посетившие Израиль, в порыве энтузиазма предложили основать заводы и компании. Однако большинство израильтян считало, что если американские и западноевропейские евреи были столь щедры на пожертовования, они проявят еще большее рвение, когда речь пойдет о капиталовложениях. То, что в деловых отношениях с Израилем, в отличии от филантропии, гостей будут интересовать вопросы рентабельности и прибылей, не бралось в расчет. Когда же, с некоторым опозданием, этот факт стал ясен, Кнесет принял в марте 1950 г. закон о поощрении капиталовложений, а затем ввел дополнительные налоговые льготы в надежде привлечь иностранный капитал. Однако эти меры не принесли золотого дождя. Впрочем, некоторые компании вложили свои средства в израильскую промышленность, но это была капля в море. Иностранные предприниматели поняли, что производительность труда в Израиле значительно ниже, чем в индустриально развитых странах Запада. Рабочие зачастую безответственно относились к оборудованию и сырью, противились введению новой технологии, опасаясь интенсификации производства. Хистадрут, между тем, брал под свою защиту всех, кроме абсолютно непригодных работников. Правительство также было виновато в сложившейся ситуации. Введенные им высокие налоги тормозили расширение производства.
К середине 1949 г. дефецит платежного баланса стал настолько острым, что министр финансов был вынужден просить общественные организации и частных импортеров использовать иностранные источники кредита на основании долгосрочных правительственных гарантий. Небольшие займы, полученные Еврейским агентством у скандинавских государств, Бельгии и Швейцарии, были привязаны к импорту товаров из этих стран. Эти и другие меры принесли некоторое облегчение, но в ноябре 1950 г. ситуация вновь обострилась, и правительство было вынуждено конфисковать все иностранные ценные бумаги, предназначенные для продажи за валюту. К тому же с 1949 г. инфляция стала расти угрожающими темпами, и Бен-Гурион поручил Дову Йосефу ввести строгие меры экономии. Иосеф, пользовавшийся всеобщим уважением бывший военный губернатор Иерусалима, был, несомненно, идеальной кандидатурой для выполнения этой неблагодарной задачи. Он немедленно составил жесткую программу рационирования продуктов и контроля над зарплатой и ценами. Это принесло ощутимые результаты. В период между апрелем 1949 г. и июлем 1950 г. индекс цен несколько снизился. Но вместе с тем дефляционные меры потребовали больших жертв от населения. Продукты распределялись по карточкам. Каждый житель получал в неделю по два яйца и небольшую порцию мяса. Одежда, обувь и другие потребительские товары также были нормированы. Возник серьезный дефицит продуктов, и возле магазинов и лавок выстраивались длинные очереди покупателей, желающих "отоварить” свои талоны; далеко не каждый день это удавалось сделать. Программа экономии 1949–1950 гг. предотвратила разрушительную инфляцию, но она также способствовала появлению черного рынка.
Зимой 1950–1951 гг., когда Дов Иосеф ввел всеобщее нормирование, жизнь стала невыносимой. Возмущенные частные торговцы немедленно закрыли свои магазины; а когда Иосеф усилил давление, еще больше сократив продуктовые пайки, недовольство населения вылилось в стихийные марши протеста рабочих и домохозяек. В конце концов Иосеф был снят со своего поста. Проблема снабжения и черного рынка была отсрочена, но не решена. Сельское хозяйство только на одну четверть удовлетворяло потребности населения. Промышленность находилась на еще более низком уровне. Импорт превышал экспорт в пять раз. Даже незначительное снижение закупок мяса и зарна привело бы к голоду. К тому же в начале 1951 г. заводы простаивали из-за нехватки сырья и перебоях в снабжении электроэнергией. Газеты выходили наполовину "похудевшими” из-за дефицита бумаги. Израильский фунт стремительно падал, в то время как Министерство финансов лихорадочно пыталось обеспечить свои казначейские билеты долгосрочными "правительственными земельными бонами” вместо твердой валюты. Тем временем цены черного рынка воцарились в экономике. Даже относительно состоятельные граждане стали зависеть от помощи родственников из-за границы. В армии солдаты занимались выращиванием овощей.
В феврале 1952 г. отчаявшееся правительство провозгласило "новую экономическую политику”. Бен-Гурион объявил, что расширение инфляционного кредита будет прекращено. Была приостановлена продажа казначейских векселей и проведена выборочная девальвация. Все банковские вклады были обложены принудительным заемом в размере 10 процентов. Осенью того же года в новое коалиционное правительство вошла партия Общих сионистов, выдвинувшая в качестве предварительного условия отмену рационирования продуктов и одежды. Впоследствии, когда ограничения были сняты, черный рынок постепенно исчез, появились стимулы для производства, наконец создались благоприятные условия для частных капиталовложений.
Признав, что неконтролируемая иммиграция является слишком тяжелым бременем для стараны, правительство приняло негласное решение временно ограничить репатриацию. Теперь только те евреи, которым угрожает опасность, могли немедленно переехать в Израиль. В результате этих мер, в 1953 г. экономика начала постепенно стабилизироваться. Вскоре после того, как стали поступать немецкие репарации, американские правительственные займы и пожертвования от зарубежных еврейских организаций, в народном хозяйстве наметился определенный рост.
Роль общественного сектора
Именно в годы массовой иммиграции и жестокого экономического кризиса стало ощутимо преобладание общественного сектора в экономике. Это было естественным следствием того, что еще во времена мандата Еврейский национальный фонд, Основной фонд (Керен ха-иесод), Еврейское агентство, Хис-традрут, Национальный комитет и другие общественные организации ишува брали на себя заботу о развитии еврейской экономики, обеспечении социальных нужд и культурных потребностей населения. После 1948 г., несмотря на то, что государственные функции перешли к правительству, эти общественные организации не только не сократили, но и расширили свою деятельность. У государства просто не хватало сил и средств для абсорбции массовой алии и обеспечения развития экономики. Кроме того, поскольку часть иностранных займов и субсидий добывались Еврейским агентством, Хистадрутом и другими общественными институтами, было понятно, что они же должны участвовать в распределении этих средств.
Хистадрут, в не меньшей степени, чем правительство, оказывал решающее влияние на развитие израильской экономики. Как уже указывалось, в период мандата он представлял собой нечто большее, чем федерацию профсоюзов. Он создал мощную финансово-промышленную империю, включающую предприятия индустрии, сельскохозяйственные и потребительские кооперативы, крупнейшие в стране банк, строительную и страховую компании, организовал самую большую в стране больничную кассу, с ее поликлиниками, больницами, санаториями и учебными заведениями для подготовки медсестер. Хистадрут владеет книгоиздательством и газетой, поддерживает научные институты, библиотеки, дома культуры, театры, клубы, спортивные организации. Являясь защитником интересов трудящихся, он в то же время является самым крупным в стране работодателем. В 1954 г. на его заводах и фабриках работало около 100 тысяч человек.
Собственно говоря, Хистадруту удалось создать автономную экономическую систему внутри национальной экономики. Даже если какой-нибудь частной компании удавалось отстоять свое место на внутреннем рынке, организованные профсоюзом забастовки зачастую вынуждали ее подчиниться диктату Хистадрута. На раннем этапе существования государства бывали случаи, когда местный или иностранный бизнесмен обнаруживал, что если он продаст Хистадруту контрольный пакет акций своего предприятия, то его дело пойдет в гору и он с легкостью сможет получить государственные субсидии или лицензию на импорт.
Конечно, Хистадрут не сводил свою деятельность к контролю над экономикой. Прежде всего он был защитником идей рабочего сионизма и социальной справедливости. Так, например, когда в результате массовой алии с Востока средний уровень образования израильских рабочих резко упал, подход Хистадрута выражался в том, что профессионально неподготовленные, даже безграмотные новые репатрианты получали такую же социальную защиту, как образованные ветераны из Европы.
С ростом иммиграции и увеличением числа предприятий, принимавших на работу только членов профсоюза, рабочие осознали, что их экономическое благосостояние находится в прямой зависимости от членства в Хистадруте. Действительно, целое десятилетие после 1948 г. профсоюзная федерация практически контролировала рынок рабочей силы. Со вступлением в Хистадрут десятков тысяч новых репатриантов, члены этой организации составляли в 1955 г. 35 процентов всей рабочей силы страны. С учетом жен и детей работников этот показатель достигал 75 процентов населения.
Однако о благоденствии рабочих заботились не только профсоюзы. Лидеры Мапай, входившие и в правительство и в Хистадрут, были товарищами по оружию; они часто сменяли друг друга на своих постах. Все вместе они рассматривали введение законодательства об охране труда и социальном обеспечении как один из важных государственных приоритетов. Так, в марте 1949 г. был принят закон, гарантирующий права рабочих на самоорганизацию и забастовки. Закон о национальном страховании 1954 г. предусматривал выплату пенсий, пособий инвалидам, безработным, а также роженицам, сиротам и лицам, лишившимся кормильца (в выплате соответствующих взносов должны были участвовать как работники, так и работодатели). Другие законодательные меры включали закон о рабочем времени и отдыхе, установивший 47-часовую рабочую неделю и 25 процентную надбавку за сверхурочные, закон об отпусках, гарантировавший двухнедельный оплачиваемый отпуск, и т. п. Это было всеобъемлющее трудовое законодательство, выражавшее идеи социалистического сионизма. Казалось, оно удовлетворяло основным критериям государства всеобщего благосостояния, и так его, как правило, и характеризовали западные обозреватели.