С этих пор главной задачей Насера, помимо заботы о том, чтобы удержаться у власти, стала ликвидация английской оккупации и мобилизация усилий египтян на борьбу с бедностью и социальным застоем. К этому времени и египетская, и английская стороны были настроены на примирение. Возобновились переговоры, и в июле 1954 г. была достигнута договоренность об эвакуации англичан из зоны Суэцкого канала в течение последующих двадцати месяцев. Это соглашение вызвало бурное ликование в Египте и во всем арабском мире; казалось, что главная цель государственной внешней политики была достигнута. Однако в начале 1955 г., потерпев неудачу в решении почти непреодолимых внутренних проблем, Насер поменял приоритеты в традиционной египетской антиколониальной политике. Ужесточая полицейский режим в государстве, он пытался увлечь за собой народ новой воинственной программой. Египту суждено вести борьбу с империализмом на всем Ближнем Востоке во главе панарабской федерации государств, провозглашал Насер в своих многочисленных публичных заявлениях. Особую остроту эти речи приобрели после заключения Багдадского пакта. Насеру было очевидно, что великие державы пытаются вернуться на Ближний Восток, который они только недавно покинули, с северного "черного хода”. Еще того хуже, под угрозой теперь находилась взлелеянная Насером мечта стать лидером арабского мира.
Молодой полковник принял вызов с воодушевлением. Дипломатия, подкуп, угрозы, личное обаяние самого Насера — все было пущено в ход для того, чтобы объединить арабские националистические силы против формирующегося оборонного союза СЕНТО[33]. Именно в ходе этой кампании египетскому правителю удалось усилить свое влияние как поборника панарабизма. Он заключил ряд договоров с арабскими государствами, накапливал оружие, организовывал бандитские рейды в Израиль и существенно ослабил западное влияние в Средиземноморье посредством пропаганды и подрывной деятельности. Однако пока Насеру не удавалось приобрести современное вооружение ни в США, ни в Великобритании, ни во Франции — эти страны по-прежнему соблюдали ограничения на продажу оружия, предусмотренные Тройственной декларацией 1950 г. Поэтому он обратил свои взоры на Советский Союз.
Москва проявила необычайную отзывчивость. Обеспокоенная Багдадским пактом, она была готова использовать любую возможность, чтобы подорвать западное влияние на Ближнем Востоке. Поэтому в августе 1955 г. и состоялась историческая сделка. Насер получил возможность приобрести у Чехословакии современное вооружение на сумму 320 миллионов долларов.
Укрепив свою власть и репутацию, Насер теперь мог расширить панарабскую кампанию. В октябре 1955 г. он подписал договор о взаимной обороне с Сирией. В апреле следующего года Саудовская Аравия и Йемен также заключили пятилетний трехсторонний военный союз с Египтом. То, чего Насер не мог достичь путем официальных соглашений, он добивался подрывной деятельностью. Когда король Иордании Хусейн выразил готовность присоединиться к Багдадскому пакту, пронасеристские волнения, вспыхнувшие в декабре 1955 г., вынудили уйти в отставку все иорданское правительство. Двумя месяцами позже Хусейну пришлось сместить генерала Глабба, командующего Арабским легионом, и выслать его из страны.
Если раньше основной базой террористов служила хашимитская Иордания, то в 1954 г. лидерство в этой области перешло к Египту. С мая по июнь Израиль около 400 раз обращался в египетско-израильскую смешанную комиссию по прекращению огня с протестом против участившихся нападений из Газы. В октябре отряды федаюнов, снаряженные и обученные египетской армией, проникали далеко вглубь израильской территории, минируя дороги, мосты, линии коммуникаций и похищая сельскохозяйственное оборудование и домашний скот. Вскоре вся программа развития южной части Негева оказалась под угрозой, и многие поселенцы стали покидать эти районы. Только в феврале 1955 г. произошло 45 террористических актов, и 28 февраля израильтяне нанесли ответный удар по Газе. После кратковременного перерыва нападения федаюнов возобновились, они даже достигали пригородов Тель-Авива, что приводило к многочисленным жертвам среди мирного населения.
Израиль в изоляции
У израильтян были все основания для беспокойства еще в 1953 г., когда Лондон и Вашингтон стали активно добиваться участия арабских стран в создании ближневосточного военного союза. Государственный секретарь США Даллес не только не собирался пригласить Израиль присоединиться к этому союзу, но даже выдвинул 1 июня требование о репатриации определенного числа арабских беженцев "в районы, контролируемые в настоящий момент Израилем”. Это высказывание было воспринято в Иерусалиме как плохо замаскированный выпад, ставивший под сомнение законность израильских границ. Другим тревожным симптомом, проявившимся во второй половине 1953 г., стали намеки американцев на готовящуюся продажу оружия арабским странам и осуждение Израиля за ответные удары по базам федаюнов. В апреле и мае 1954 г. в Израиле были поражены речами помощника государственного секретаря Генри Байроада, в которых он предлагал евреям ввести ограничения на репатриацию в качестве жеста доброй воли по отношению к арабам. Багдадский пакт, связывавший государства Ближнего Востока с западными демократиями, только довершил эту мрачную картину. При разработке этого соглашения само собой разумелось, что только одно государство должно быть исключено из него — и им было как раз самое уязвимое государство региона.
В этих крайне неблагоприятных обстоятельствах израильтяне вновь убедились в том, что безопасность государства в конечном итоге определяется его собственными ресурсами. При этом огромное значение имеет армия. К счастью, политический разброд в арабском мире после Войны за независимость дал Израилю пятилетнюю передышку для восстановления экономики, а также, что не менее важно, для укрепления своих вооруженных сил. После подписания перемирий 1949 г. стало возможным принять взвешенные и перспективные решения о структуре армии в мирное время. Ограниченные национальные ресурсы требовали, чтобы главной опорой вооруженных сил стали резервисты. Игаэль Ядин, начальник оперативного отдела Хаганы во время Войны за независимость, убеждал кабинет приспособить для нужд Израиля швейцарскую мобилизационную систему, использовать также и опыт Хаганы и элементы английской и американской практики. В сентябре 1949 г. Кнесет принял всеобъемлющий Закон о воинской повинности, заложивший юридические основы израильской национальной армии.
В соответствии с положениями нового законодательства, вооруженные силы подразделялись на регулярные войска и резерв. Регулярные части набирались из призывников — мужчин и незамужних женщин, достигших восемнадцатилетнего возраста. Срок службы для мужчин составлял 26 месяцев, а для женщин — 20. Первые проходили боевую подготовку, вторые исполняли функции делопроизводителей, машинисток, шоферов и даже учительниц и социальных работников, особенно в поселениях новых репатриантов. По завершении действительной службы призывники переходили в резерв, состоящий из дееспособных мужчин до 45-летнего возраста и незамужних женщин до 35 лет. Мужчины в возрасте до 40 лет призывались на ежегодные месячные сборы, помимо этого они должны были посвятить военной службе дополнительные 12 дней в году. В последующие годы длительность срочной службы и военных сборов увеличилась.
Уже с пятидесятых годов армейская служба в той или иной форме стала неотъемлемой частью израильского быта. Дети видели, как их отцы надевают военную форму и уходят в армию каждый месяц на один день и каждый год на один месяц. Их старшие братья или сестры также проходили срочную службу или армейские сборы. В развивающихся поселениях учительницами нередко были девушки-военнослужащие; здесь же проходили службу бойцы особых поселенческих военных отрядов (Нахал). Одним словом, практически каждый израильтянин был солдатом регулярных войск или резервистом.
С первых дней независимости пост министра обороны занимал Бен-Гурион, и его целеустремленность и энергия определили быстрое становление и развитие вооруженных сил. Закон о чрезвычайном положении дал Бен-Гуриону возможность предпринимать самые решительные действия, лишь задним числом информируя правительство и Кнесет. Перед ним стояла задача ни больше ни меньше, как превратить израильские добровольческие — а значит, и глубоко политизированные — военные формирования в профессиональную армию — четко работающую машину, подчиненную только правительству. Как известно, Бен-Гурион в целом справился с этой миссией. Выше говорилось, что первым его шагом был роспуск политических группировок в вооруженных силах и замена принятой в правительственных учреждениях системы партийного представительства системой назначения и продвижения по службе в соответствии с профессиональными качествами работника. Это было огромное достижение, потому что Палмах, как и большая часть общественных институтов ишува, был глубоко проникнут социалистической идеологией, и его лидеры составили основу офицерского корпуса. Только исклю-читальный авторитет Бен-Гуриона мог заставить этих людей повиноваться, согласиться с роспуском Палмаха и не предпринять попытку политического переворота. Таким образом, армия стала первый израильским общественным институтом, который был национализирован и формализован.
Даян реорганизует армию
Однако после подписания соглашений о прекращении огня в 1949 г. уровень подготовки кадров в вооруженных силах стал падать. Это было связано с массовой алией, низким образовательным уровнем призывников из семей восточных евреев и недостаточным знанием иврита в среде новых репатриантов. К тому же, поскольку все военные технические руководства были написаны на иврите, призывники, владевшие этим языком или быстро его усваивавшие, как правило, набирались в технические рода войск, а в боевые части попадали только отстающие. К тому моменту, как в 1953 г. Моше Даян был назначен начальником генерального штаба, армия находилась в упадке. Быстро оценив происходящее, решительный командир немедленно реорганизовал систему распределения новобранцев, так, чтобы боевые части набирались из наиболее интеллигентных и образованных солдат, а остальные попадали во вспомогательные войска. На следующем этапе Даян учредил программу профессион