Хотя Еврейское агентство и не было готово к алие такого масштаба, оно отреагировало быстро. Служащие агентства создали сеть перевалочных лагерей в Европе, а в Израиле предоставляли репатриантам жилье в общежитиях и на съемных квартирах. На этот раз не было речи о размещении олим в палатках и бараках. В Тель-Авиве и других городах им предлагали квартиры из общественных фондов за небольшую оплату. Репатрианты с высшим оборазо-ванием были определены за государственный счет в ульпаны — интенсивные пятимесячные курсы по изучению иврита. Позднее предпринимались энергичные усилия по обеспечению новых репатриантов работой, соответствующей их профессиональному и культурному уровню. Такая заботливость Еврейского агентства ни в коей мере не являлась следствием сознательной или подсознательной дискриминации восточных евреев, она была вызвана пониманием того, что иммиграцию из стран за "железным занавесом”, где экономические условия жизни евреев были все-таки терпимыми, необходимо стимулировать любой ценой. Для Израиля коммунистическая Европа являлась практически последним значительным источником репатриации профессионально подготовленных и образованных кадров.
Новая волна иммиграции пришлась на период 1961–1964 гг. Она увеличила население Израиля на 194 тысячи человек. На сей раз подавляющее большинство репатриантов прибыло из мусульманских стран: из Ирана, государств Северной Африки, особенно из Марокко, где власти над нажимом Франции позволили эмигрировать последним остаткам еврейской общины. Среди новых репатриантов были и 14 тысяч алжирских евреев, принадлежавших к бывшим французским колониальным кругам. Их прибытие было встречено израильским правительством со смешанными чувствами, так как большая часть алжирского еврейства — около 130 тысяч человек — предпочла переехать во Францию. То, что охваченные паникой еврейские общины восточных стран, и в особенности стран Магриба, могут двинуться куда-либо еще, кроме Израиля, было шокирующим открытием для сионистского руководства. Однако положение алжирских евреев нельзя было сравнить с положением евреев Марокко. Первые, обладая теми же правами, что и французское население, считали себя европейцами и не собирались отказываться от покровительства радушных западных демократий. Поэтому в период спада алии алжирская иммиграция выглядела достаточно впечатляюще (в период 1965–1967 гг. в Израиль прибывало не более 25 тысяч человек в год).
Несмотря на перепады алии, еврейское население Израиля неуклонно росло, поднявшись с 1 миллиона 667 тысяч человек в 1956 г. до 2 миллионов 384 тысяч человек в 1967 г. В этот период произошли серьезные изменения и в его "этническом” составе. В 1965 г. численность евреев — выходцев из стран Востока и ашкеназов впервые сравнялась, а тремя годами позже сефарды составляли уже 55,5 процента от всего еврейского населения страны. Более того, удельный вес восточных евреев продолжал расти, так как в этой группе населения уровень рождаемости почти в два раза превышал соответствующий показатель в ашкеназских семьях. Эта динамика имела большое влияние на будущее израильской культуры. Для правительства же непосредственный интерес представлял непрерывный рост народонаселения. Он сказывался не только на экономике, но и на усилении обороноспособности страны. Распределение населения стало значительно пропорциональнее. В 1948 г. 18 процентов израильских евреев жили в сельских районах, а 52 процента — в трех главных городах. Двадцать лет спустя ситуация коренным образом изменилась. Хотя удельный вес сельского населения упал (до 11,3 процента), жители трех главных городов составляли теперь менее 35 процентов от общего числа еврейских жителей страны. 54 процента евреев жили в малых городах; некоторые из них являлись, правда, городами-спутниками мегаполисов, но значительная часть представляла собой новые развивающиеся населенные пункты. Таким образом, и после операции "Кадеш” Израиль заполнял свои демографические ниши не менее эффективно, чем в предшествовавшие годы.
Начало экономического подъема
Экономическая ситуация в Израиле значительно улучшилась после Синайской кампании. Период жесткой экономии сменился состоянием достатка и даже процветания. К 1965 г. израильский валовой национальный продукт вырос в два с половиной раза по сравнению с 1952 г., что поставило Израиль в ряды тридцати наиболее развитых государств. В 1950 г. страна импортировала более половины пищевых продуктов. В 1967 г. Израиль производил 85 процентов необходимых ему продуктов питания и экспортировал яйца, овощи, молочные продукты и фрукты. Тем не менее, именно индустрия, а не сельское хозяйство — и даже не цитрусовые культуры — стала основой экономики Израиля. Важно отметить, что промышленный рост обуславливался не традиционным сочетанием доступного сырья и дешевой рабочей силы, а скорее потребностями растущего населения. В первое десятилетие после Синайской кампании предприятия работали круглосуточно для обеспечения внутренних потребностей государства. В результате численность рабочих стремительно возросла, 24,5 процента всего работающего населения оказались заняты в промышленности, и эта цифра продолжала расти. В период 1950–1969 гг. объем промышленного производства увеличился в пять раз. Эти успехи были достигнуты несмотря на нехватку сырья и энергетических ресурсов, на несовершенство малых заводов, фрагментированность производства и удаленность от обширных рынков, которые оправдали бы транспортные расходы.
Экономический рост во многом был обусловлен вложениями иностранного капитала, но в не меньшей степени он являлся результатом изощренного государственного планирования. К концу пятидесятых годов повысился профессиональный уровень государственных служб, и новое поколение компетентных экономистов начало наконец оказывать определенное влияние на политический истеблишмент. Тактика форсирования экономического роста стала более утонченной. В результате, в последующее десятилетие правительство смогло составить смелую программу, предусматривавшую низкопроцентные ссуды из фонда развития, сокращение прямых и косвенных налогов, правительственную поддержку предприятий, разрабатывающих полезные ископаемые Негева, субсидии промышленникам и ряд мероприятий по повышению производительности труда. Большое внимание уделялось и стимулирова-нию конкурентноспособности израильской продукции на международных рынках.
Опираясь на государственную поддержку, экспорт развивался в трех направлениях: изделия, произведенные из местного сырья, как, например, удобрения, химические препараты, хлопковые ткани; продукция наукоемкой промышленности, в том числе электроника, лекарства, приборы, медицинское оборудование; малогабаритные товары, не требующие больших расходов при перевозке, — меха, бриллианты и т. п. Благодаря развитию морского и воздушного торгового флота экспорт транспортных и туристических услуг также стал важным источником валюты. После Шестидневной войны туризм стал, по существу, вторым по значению источником валюты (после экспорта цитрусовых), опередив алмазообрабатывающую промышленность. В целом, национальный экспорт во всех отраслях — транспортные услуги, туризм, сельское хозяйство и промышленность — составлял в 1967 г. в денежном исчислении один миллиард долларов. Это был заметный прогресс для осажденной маленькой страны со скудными естественными ресурсами, которая могла рассчитывать только на квалифицированную рабочую силу и разумное руководство.
Вместе с тем, экономика Израиля продолжала испытывать серьезные трудности. Дефицит торгового баланса в абсолютном выражении неуклонно рос. Несмотря на все усилия, не удавалось обуздать инфляцию. Ни одного года не проходило без повышения цен, которое нередко носило скачкообразный характер. Это было вызвано целым рядом факторов, в том числе полной занятостью населения, денежными вливаниями из-за рубежа, правительственным регулированием обменного курса валют и банковского процента. Кроме того, увеличение оплаты труда не соответствовало росту его производительности. Скорректировать этот дисбаланс было крайне трудно, так как Хистадрут блокировал все попытки замораживания зарплаты или увольнения лишних работников. Как и во многих европейских странах, волны забастовок только обостряли инфляцию. Наиболее чувствительными из них, как это ни парадоксально, являлись забастовки работников свободных профессий: врачей в 1952 г., затем школьных учителей на следующий год и, наконец, инженеров в 1962 г. Профессиональная элита государства выражала таким образом свое глубокое недовольство уравниванием ее доходов с доходами менее образованных работников. Эти забастовки приводили к лавинообразному увеличению общественных расходов, по мере того как правительство уступало требованиям различных конкурирующих групп трудящихся.
Однако более всего подстегивал инфляцию постоянный рост военных расходов. Оборонный бюджет Израиля в 1966 г. вырос в 16 раз по сравнению с 1952 г. и официально составлял 11 процентов от общих государственных затрат. И это без учета производственных потерь от ежегодных сборов резервистов, расходов на содержание семей военнослужащих и пограничных поселений, которые создавались не столько из экономических соображений, сколько в целях обеспечения безопасности.
В результате влияния всех этих факторов цены стали резко расти — до 18 процентов в год и выше, — и стало ясно, что необходимо принять решительные меры для недопущения удорожания израильской продукции, вытеснения ее с международных рынков и истощения валютных запасов страны. Премьер-министр Леви Эшкол заявил весной 1965 г. в Кнесете, что пришло время снизить темпы роста и перейти к закреплению достигнутого. Новая политика — политика сдерживания — выразилась в сокращении правительственных расходов, ограничении кредита, замораживании германских выплат, сдерживании строительной активности и т. д.
Реализация этой политики была облегчена завершением ряда широкомасштабных проектов (создание системы орошения Иорданской долины, строительство торговых портов в Ашдоде и Эйлате) и резким снижением иммиграции. К 1967 г. инфляция замедлилась и торговый дефицит уменьшился.