Однако цена политики сдерживания была высока. Рост валового национального продукта снизился до 1 процента в 1966 г., в некоторых городах развития уровень безработицы достиг 20 процентов. Сокращение производства особенно тяжело ударило по многодетным семьям восточных евреев. Многие молодые израильтяне — врачи, инженеры, ученые — покинули страну. В результате в 1966 г. второй раз в истории государства эмиграция превысила иммиграцию.
Тем не менее замедление роста не характеризовало полностью динамику израильской экономики, и во всяком случае оно было кратковременным. В течение нескольких лет после Синайской кампании качество жизни в Израиле непрерывно улучшалось. В 1965 г. средний доход надушу населения составлял 1135 долларов и соответствовал уровню таких западноевропейских стран, как Австрия, Италия и Ирландия. К этому времени почти все жилые дома в еврейском секторе были подключены к системе энерго- и водоснабжения. Плотность заселения жилья упала до 2,1 человека на одну комнату. Доля затрат на продукты питания и табачные изделия в общем семейном бюджете снизилась с 41 процента в 1953 г. до 30 процентов в 1965 г. Количество еврейских семей, владеющих холодильниками, возросло с 37 процентов в 1958 г. до 84 процентов в 1965 г.; газовыми плитами — с 38 до 90 процентов; стиральными машинами — с 10 до 31 процента.
И все же условия жизни в Израиле нельзя было назвать роскошными или хотя бы относительно комфортными. Рабочий день обычно начинался в 7.30 утра, а рабочая неделя составляла 47 часов. Одежда оставалась тяжелым финансовым бременем, и большинство израильтян одевалось более чем скромно. Мебель, даже самого низкого качества, стоила очень дорого. Заграничные поездки облагались тяжелыми налогами. Более того, рост материального благосостояния не сказывался на всех жителях страны в равной мере, как это было в догосу-дарственный период. В 1948 г. Израиль во многом был еще эгалитарным обществом. К 1961 г., после массовой иммиграции пятидесятых годов, на 20 процентов населения, стоящего на нижней социальной ступени, приходилось 5 процентов национального дохода, а на 20 процентов граждан из высших слоев общества — более 40 процентов дохода. Разрыв между богатыми и бедными увеличивался, и в 1966 г. около 400 тысяч человек — одна шестая часть всего еврейского населения — жили далеко за чертой бедности.
Любопытно, что израильское руководство на протяжении многих лет игнорировало этот процесс социальной поляризации. В стране, которая была постоянно обеспокоена проблемами безопасности, вопрос социального обеспечения располагался в нижней части шкалы национальных приоритетов. Считалось само собой разумеющимся, что в других странах Ближнего Востока нищета достигает несравнимо больших размеров, и по сравнению с арабскими странами положение Израиля в этом отношении вполне благополучно. К тому же существовало распространенное и несколько наивное убеждение, что как только будет решена проблема абсорбции репатриантов, проблема экономического выживания постепенно решится сама собой. Как мы видели, это оказалось справедливым в отношении большей части населения. Вновь и вновь в речах государственных деятелей повторялась фраза: "Учитывая тот факт, что нашему государству менее двадцати лет, мы сделали все возможное…” Но самовосхвалений было явно недостаточно. Нищета и растущая пропасть между богатыми и бедными не казались социально слабым слоям населения более терпимыми оттого, что в соседних странах положение было гораздо хуже.
Отмена режима военной администрации
Для полноты картины необходимо рассмотреть процессы, происходившие в арабском секторе, так как умонастроения израильских арабов — важный фактор, оказывающий влияние на стабильность государства. В 1949 г. в Израиле жили 156 тысяч арабов. В 1966 г. в результате естественного прироста населения и снижения детской смертности их число почти удвоилось. Арабы составляли 12 процентов всех жителей Израиля, и это несмотря на огромную (по сравнению с численностью еврейского населения) еврейскую иммиграцию. Около 75 процентов арабского населения жили в сотне деревень, сосредоточенных в Галилее и в "малом треугольнике” возле иорданской границы. Остальные жили в Нацерете (Назарете), Шфараме (Шафа-Амре) и шести других городах со смешанным населением.
Определенная доля иронии заключалась в том, что наиболее притесняемая арабами-мусульманами община друзов (около 30 тысяч человек), живущая в отдаленных деревнях Галилеи, радушно приняла новую власть и заверила ее в своей лояльности. Израильская администрация, в свою очередь, всячески благоволила друзам: предоставила им статус официально признанной религиозной общины со своим собственным религиозным советом и судами, обеспечила свободу передвижения, проложила в их деревни дороги и водопровод, помогла интенсифицировать сельское хозяйство. Кроме того, друзам было разрешено служить в израильской армии, где они проявили себя как пограничники и следопыты. Однако и после двух десятилетий израильской опеки эта небольшая замкнутая община добровольно оставалась изолированной в среде израильских меньшинств.
Арабская экономика быстро оправилась после войны. С улучшением стратегического положения страны правительство могло себе позволить более внимательное отношение к арабскому меньшинству. В 1958 г. было выработано значительно более приемлемое соглашение о компенсациях арабским крестьянам за конфискованные у них земли в зонах безопасности. Государство вкладывало большие средства в ирригационные проекты и внедряло более прогрессивную, механизированную технологию обработки земли. В результате в 1967 г. продуктивность сельского хозяйства в арабском секторе возросла в шесть раз по сравнению с уровнем 1949 г., а количество сельскохозяйственной продукции на душу населения намного превысило аналогичный показатель в любой другой ближневосточной стране. Особенно заметные изменения произошли в арабских деревнях и городах. К 1967 г. 80 процентов арабского населения Израиля было обеспечено электричеством, большинство деревень было связано дорогами с основными магистралями страны, а в самих деревнях на смену узким и грязным проездам между домами пришли асфальтированные улицы. Одновременно возводились новые и ремонтировались старые мечети и церкви, и в большинстве арабских деревень появились поликлиники, спортивные клубы и даже торговые центры.
Но нигде израильские власти не прилагали столько усилий, как в области образования. Здесь все пришлось начинать почти с нуля. После Войны за независимость в арабских школах практически не осталось квалифицированных учителей. Тем не менее, уже в 1956 г. была основана двухгодичная арабская учительская семинария. Количество арабоязычных преподавателей значительно увеличилось после прибытия в страну иракских евреев, многие из которых были учителями на родине и обладали большим педагогическим опытом. Когда выяснялось, что арабские местные советы не желают участвовать в финансировании школьного строительства, правительство отпускало необходимые для этого средства. Вследствие этих усилий число учеников в начальных арабских школах достигло в 1967 г. 70 тысяч. 80 процентов мальчиков и 50 процентов девочек школьного возраста посещали занятия — показатели, не имеющие равных на всем арабском Ближнем Востоке.
В то же время, культурное, демографическое и экономическое развитие арабского меньшинства привело к росту его самосознания. К 1967 г. более половины арабского населения составляли те, кто родился после создания еврейского государства. Так же, как и у тысяч других молодых израильтян, у них не было никаких воспоминаний об эпохе мандата, и их политическая деятельность определялась в основном динамикой израильской жизни. Поэтому арабская молодежь неминуемо сравнивала свое положение не с условиями жизни под британской властью, а с преимуществами полноценного гражданства, которым обладали евреи. Националистические чувства арабов постоянно разжигались радио, а затем и телевизионными передачами из Аммана, Рамаллы, Дамаска, Бейрута и Каира. Израильское радиовещание не могло противостоять этому потоку вражеской пропаганды. Некоторые молодые арабы, недовольные статусом национального меньшинства, поддавались на уговоры правительств соседних государств и покидали Израиль. Их затем зачастую вынуждали вернуться в качестве шпионов, и когда они переходили границу, их арестовывали или убивали израильские пограничники. Понятно, что эти события только обостряли отношения между арабами и израильскими властями.
В августе 1959 г. израильское правительство попыталось смягчить напряжение, ослабив ряд ограничений военного режима. Режим военной администрации, введенный на территориях, населенных арабами, вызывал недовольство не только арабского населения, но и многих израильских кругов. Под давлением левых партий и многих представителей интеллигенции кабинет ликвидировал большую часть закрытых зон на севере страны и отменил необходимость получения арабами специального разрешения для деловых поездок в еврейские районы. Однако по настоянию Бен-Гуриона военный режим формально оставался в силе. В 1963 г. Леви Эшкол сменил Бен-Гуриона на посту премьер-министра. Стремясь вернуть Ахдут ха-авода в коалицию рабочих партий, Эшкол согласился отменить ограничение свободы передвижения для арабского населения, исключая деревни, расположенные прямо на границе. И наконец в 1966 г. Кнесет принял решение расформировать аппарат военной администрации, годами напоминавший арабам Израиля об их особенном статусе.
Около двадцати лет израильтяне, сознательно или подсознательно, стремились изолировать арабское население от остальных стран Ближнего Востока, а в первое десятилетие существования государства — даже от самого израильского общества. Правительству ни разу не удавалось выработать ясную, долговременную программу по отношению к арабскому меньшинству. Каждое ведомство проводило свою политику в этом вопросе. Поначалу одно министерство конфисковывало арабские земли и предлагало их владельцам низкие компенсации, в то время как другое министерство сотрудничало с арабскими крестьянами, чтобы повысить производительность их хозяйств. Одно министерство вкладывало деньги в модернизацию школьной системы в арабском секторе, но другие министерства отказывались трудоустраивать арабов, в том числе и тех, кто окончил израильские университеты. С одной стороны, правительство хотело, чтобы арабы оставались в своих деревнях, а не устремлялись в Тель-Авив или Иерусалим, — поэтому оно препятствовало строительству квартир для арабов в главных городах. С другой — не предпринималось никаких усилий по развитию промышленности в арабских деревнях, что обеспечило бы население рабочими местами и предотвратило бы его миграцию. Результатом этой непоследовательной политики стало брожение в среде арабского меньшинства, что в немалой степени было вызвано чувством неуверенности и уязвимости самих израильтян. В этой связи примечателен тот факт, что после Шестидневной войны 1967 г., когда Моше Даян формулировал политику сосуществования на контролируемых территориях (см. главу XXII), он счел необходимым предостеречь: "Мы не должны повторить ошибки, совершенные нами по отношению к арабам Израиля”.