возглашалось всеми, от политиков до ученых. Оно нередко подкреплялось религиозными доводами. Любимым делом было проведение аналогий между израильтянами и крестоносцами. А сионизм столь же часто отождествлялся с "западным империализмом”.
Разумеется, декларации не так-то легко было претворить даже в какие-либо серьезные планы, не говоря уже о действиях. Верно, Насер вышел из Синайской кампании, практически сохранив свою силу. В конце концов, разве ему не удалось изгнать с египетской территории и англичан, и французов, и даже израильтян? А кроме того, в феврале 1958 г. в Каире и Дамаске было объявлено о создании Объединенной Арабской Республики (ОАР). Каким бы искусственным ни был этот гибрид, но будучи крупнейшей политической силой в арабском мире, он, казалось, не имел соперников. И действительно, последующие попытки Ирака и Иордании противопоставить себя ОАР путем создания собственной федерации рухнули уже через полгода. Однако через четыре года фортуна изменила египетскому диктатору. Сирия предпочла выйти из ОАР. В Йемене в 1962 г. вспыхнула гражданская война между прона-серовской фракцией и монархистами, которых поддерживала Саудовская Аравия. И в добавление ко всем трудностям, экономика Египта к началу шестидесятых годов оказалась на грани банкротства. Широкая программа правительственных капиталовложений, огромные закупки промышленного оборудования за рубежом, изнурительные расходы на войну в Йемене — все это серьезно подорвало египетские ресурсы. Безработица росла, и чудовищные массы обездоленных пролетариев переполняли трущобы Каира.
Вот почему, реалистически оценив свои слабости и силу противника, Насер предпочел игнорировать насмешливые "подначки” Иордании, призывавшей его возобновить блокаду Тиранского пролива, равно как и просьбы Сирии помочь ей в срыве израильских ирригационных проектов в бассейне Иордана. Вместо этого он довольно неуклюже объяснил своим союзникам, что войну с сионистами придется отложить до тех пор, пока арабы не будут к ней готовы. Тогдашний сирийский вице-президент Ахрам Мура-ни позднее вспоминал свой разговор с Насером в ноябре 1963 г., когда в ответ на предложение силой воспрепятствовать осуществлению израильских ирригационных проектов Насер ответил ему: "Брат Ахрам, а что произойдет, если израильтяне в отместку разбомбят Дамаск?” Так Насер недвусмысленно предостерегал Сирию, что в случае необдуманных действий ей нечего рассчитывать на помощь Каира.
Сирийский тигр просыпается
Однако даже это предупреждение Насера не помешало сирийским правителям к началу 1965 г. превратить свою 47-мильную линию прекращения огня с Израилем в самый взрывоопасный пограничный участок на всем Ближнем Востоке. Израильские граждане нигде не были так уязвимы — сирийская артиллерия, расположенная на Голанских высотах, господствовала над поселениями долины Хула по всей длине демилитаризованной зоны. Обстрел израильских поселений велся так упорно и настойчиво, что фермерам приходилось использовать бронированные тракторы. В одной, особенно тяжелой стычке в районе Альмагора в августе 1963 г. погибло несколько киббуцников. Комиссия ООН тотчас подтвердила, что виновата сирийская сторона. Но когда Совет Безопасности поддержал израильскую жалобу и стал обсуждать проект резолюции, осуждающей Сирию, советский представитель наложил на этот проект свое вето. В повторных перестрелках в том же районе погибло еще несколько израильтян, но советское вето неизменно препятствовало любым акциям Совета Безопасности.
В своей антиизраильской кампании сирийское правительство готово было столь же решительно использовать и палестинских беженцев. В сущности, это решение было принято уже на арабской встрече в верхах в январе 1964 г., где палестинцам было формально разрешено "внести свой вклад в освобождение родины и решение ее судьбы”. Спустя несколько месяцев в иорданской части Иерусалима была созвана Ассамблея палестинских арабов, на которой была образована Организация освобождения Палестины (ООП). Ее целью было провозглашено уничтожение Израиля с помощью сформированной "Палестинской освободительной армии”. Дабы обеспечить себе контроль над этой потенциальной партизанской вольницей, Насер предоставил в распоряжение ООП сектор Газу и Синай. "Освободительная армия” рекрутировала новобранцев из палестинских беженцев, рассеянных по всему арабскому миру (но в основном из лагерей в секторе Газа), а свой бюджет пополняла за счет арабских стран и налога, которым были обложены сами палестинцы. Хотя поддержка ООП, по-видимому, была повсеместной, основную помощь ее новоизбранный лидер, бывший адвокат из Акко Ахмед Шукейри получал от социалистических правительств Египта и Сирии, в благодарность за что поносил "реакционные” режимы Иордании, Саудовской Аравии и Туниса. Те, в свою очередь, поощряли заговоры против Шукейри, и в феврале 1967 г. руководитель ООП был ранен, а вся организация была временно парализована фракционными дрязгами.
Еще более радикальная палестинская группировка под названием Ал-Фатх возникла за несколько лет до того в среде бывших сторонников иерусалимского муфтия. Разочарованные пассивностью арабских правительств и пустыми резолюциями по палестинскому вопросу, которые ежегодно принимались Лигой арабских стран, руководители Ал-Фатха потребовали немедленно предпринять военные меры для "освобождения родины”. После 1965 г. эта организация стала все более подпадать под влияние воинственного баасистского режима в Дамаске. Сирийцы предоставили ей возможность совершать рейды в Израиль из демилитаризованной зоны и экипировали необходимым вооружением.
Беспокойство Москвы
Как ни странно, в конечном счете на позицию Насера повлияли не сирийские, а советские действия. В первые годы после Синайской кампании политика СССР на Ближнем Востоке не претерпела серьезных изменений. Постепенно, однако, стала ощущаться нарастающая поддержка Москвой арабской, а особенно египетской и сирийской позиции. Частично это отражало советскую озабоченность ослаблением социалистических режимов в других странах Азии и Африки (падение Бен-Беллы в Алжире, Сукарно в Индонезии и Нкрумы в Гане). Не менее зловещим представлялось Москве и появление в арабских столицах многочисленных китайских представителей. В этой ситуации русские видели только один выход — попытаться превзойти всех других в поддержке арабского "национально-освободительного движения”. Насер готов был пойти Советам навстречу. В 1966 г. он подписал с Москвой договор, согласно которому русские получили доступ к портам на Средиземном и Красном морях и три египетских аэродрома. В обмен Москва обязалась увеличить поставки оружия и предоставить военных специалистов.
Еще один решающий сдвиг произошел в феврале 1966 г., когда власть в Дамаске захватила экстремистская фракция партии Баас. Подталкиваемый своими российскими покровителями, новый сирийский режим включил в состав кабинета двух коммунистов, направил в Москву на "курсы молодых руководителей” несколько своих лидеров помоложе и национализировал значительную часть частных предприятий, что покрупнее. Сирия явно встала на путь превращения в первое коммунистическое государство в арабском мире, и это внушало Советам уверенность, что они получили там еще более надежную базу, чем в Египте.
Стремясь любой ценой сохранить этот свой ближневосточный плацдарм, русские несколько раз в довольно резкой форме намекнули Израилю на возможность "тяжелых последствий” в случае его "провокаций” против Сирии. А 21 апреля 1967 г., через две недели после того, как ВВС Израиля сбили шесть сирийских "мигов”, заместитель советского министра иностранных дел Яков Малик совсем уже грубо предостерег израильтян, что они подвергают риску "само существование своего государства”. Это была самая зловещая угроза со времен Синайской кампании. Нов этот момент вряд ли уже можно было сомневаться в том, что непрерывно ухудшающаяся ситуация на границе чревата серьезной опасностью. Рейды Ал-Фатха все учащались, и всякий раз террористов сопровождало все возрастающее число солдат регулярной сирийской армии. Уже в январе 1967 г. премьер-министр Эшкол вынужден был открыто предупредить сирийцев: "Я не могу исключить возможности, что у нас не останется иного пути, кроме превентивных действий”. Воздушный бой 7 апреля мог рассматриваться как предзнаменование еще более суровых акций возмездия. Впав в панику, сирийцы двинули свою тяжелую артиллерию прямо в демилитаризованную зону, и израильтяне ответили на это приведением в боевую готовность своих войск на севере. Наконец, 11 мая Иерусалим информировал Совет Безопасности, что в случае продолжения сирийских провокаций Израиль "сочтет себя вправе прибегнуть к самообороне”. И в этот-то момент, глубоко обеспокоенные безопасностью их излюбленного арабского протеже, русские совершили самую пагубную со времени своего вмешательства в ближневосточные дела ошибку. 12 мая советский посол в Каире телеграфировал в Москву: "Сегодня мы передали египтянам информацию касательно концентрации израильских войск на северной границе для внезапного нападения на Сирию. Мы рекомендовали правительству ОАР предпринять надлежащие шаги”.
Насер возвращается в Газу и Шарм-аш-Шейх
Насер, в свою очередь, решил направить в Сирию несколько военных миссий. Египетские гости не нашли, однако, ничего тревожного в так называемой "концентрации израильских войск”. Тем не менее, Насер решил пойти на определенную эскалацию кризиса. Как ни странно, одной из причин этого было ухудшающееся финансовое положение Египта. Египетский правитель рассчитывал, что экономическая и военная помощь Москвы поможет ему выйти из положения, и эта зависимость от Советов не позволяла ему игнорировать их просьбу сделать жест в сторону баасистской клики в Дамаске. Посылка в Сирию египетских войск потребовала бы слишком большого времени, и потому Насер решил вместо этого сконцентрировать большую часть своей армии в Синае. Он рассчитывал, что этот шаг ослабит любую возможную израильскую угрозу Сирии, удовлетворит русских, приведет в замешательство американцев и, возможно, раз и навсегда заставит замолчать критиков его "пассивности” из арабского лагеря. Поэтому 15 мая в Египте было объявлено чрезвычайное положение. Две танковые дивизии демонстративно прошли по каирским бульварам, чтобы оттуда направиться к мостам через Суэцкий канал в Синай.