К тому времени Джонсон и его советники уже знали о впечатляющей израильской победе. В душе они были довольны, что Израиль успешно ликвидировал один из труднейших международных конфликтов собственными силами и одновременно нанес Советскому Союзу тяжелейшее дипломатическое поражение. Президент не имел ни малейшего желания позволить Москве обернуть ситуацию в свою пользу. Соответственно, он отдал Шестому американскому флоту приказ направиться в зону вооруженного конфликта. Это была внушительная демонстрация американской моши, и радары советских кораблей в Средиземном море вскоре засекли передвижение эскадры. Джонсон сопроводил этот жест еще одним посланием к Косыгину, в котором напомнил о многочисленных обязательствах Соединенных Штатов защищать целостность и независимость Израиля. Русское руководство оценило замаскированную угрозу; неколебимая позиция президента положила конец всем дальнейшим упоминаниям о возможном советском вмешательстве.
К утру 6 июня в Москве уже знали о происходящем. Данные о масштабах египетского поражения повергли Советы в ужас. Теперь стало совершенно очевидно, что время работает против арабов. Поэтому Косыгин, не обращая внимания на призывы о помощи, раздававшиеся из Каира и Аммана, направил еще одно послание в Вашингтон, призывая Джонсона одобрить резолюцию Совета Безопасности о прекращении огня и отводе войск. Но президент, в свою очередь, заявил, что любая такая резолюция должна содержать также пункт о свободе судоходства в Тиранском проливе и возобновлении миссии наблюдателей ООН. Другие члены Совета Безопасности в целом поддержали американскую позицию. Советскому делегату ничего не оставалось, как присоединиться к большинству. Но в этот момент большинство в Совете настояло на включении в резолюцию еще одного пункта — о необходимости параллельных усилий по достижению "справедливого и окончательного решения” ближневосточной проблемы. В отличие от 1956 г., международный дипломатический климат был теперь явно благоприятен для Израиля. На следующий день даже египтянам стало ясно, что максимум, которого они могут добиться, — это безоговорочное прекращение огня.
Судьба Синая решена
В сумерки 6 июня на вершине холма между Абу-Агейлой и Бир-Гафгафой приземлился вертолет, и генерал Гавиш, командующий израильским южным фронтом, торопливо направился к генералу Талю, возглавлявшему бронетанковые силы армии. "Египетское верховное командование только что приказало своим войскам отойти на вторую линию обороны, — сказал он, запыхавшись. — Мы должны немедленно начать преследование”.
В последовавшей битве в Синайской пустыне превосходно подготовленные израильские танкисты, по существу, дотла разгромили своих противников. К полуночи 7 июня израильтяне достигли всех поставленных целей. На севере они захватили расположенный на прибрежной дороге Румани, что в 10 милях от Суэцкого канала. В центральном секторе была захвачена дорога, которая вела к каналу от Бир-Гафгафы. На юге израильские танки заблокировали проход через Митле. Теперь три израильские дивизии нацеливались нанести последний, смертельный удар: части Таля и Иоффе перекрыли все пути отступления египтян, меж тем как наступавшая в лоб дивизия Шарона гнала бегущие перед ней египетские подразделения прямиком в горловину ловушки. Непрерывный поток египетских частей и военных машин, оттягивавшихся из южного и центрального Синая, стекался к Митле. Египтяне даже не догадывались, что перевал вот уже два дня как заблокирован и сейчас удерживается войсками Иоффе. По мере того, как отступающие части приближались к Митле, налеты израильской авиации становились все беспощаднее. Побоище завершила танковая бригада Иоффе. В конечном счете, число подбитых и захваченных египетских танков достигло 800. Масштаб египетского поражения превосходил даже тот разгром, которому 25 лет назад подверглись танковые колонны Роммеля под Эль-Аламейном.
Захват южной оконечности Синая прошел на редкость безболезненно. Утром 7 июня египетская береговая крепость Шарм-аш-Шейх, охранявшая Тиранский пролив, пала без всякого сопротивления — ее защитники бежали еще до того, как успели высадиться израильские парашютисты. Теперь весь Синайский полуостров был в руках израильтян. Единственной полоской, еще не попавшей под их контроль, была сама зона Суэцкого канала. Оставив позади попавшую в котел египетскую армию, Таль и Иоффе приказали своим танкистам продвигаться в сторону канала. Утром 8 июня, получив сообщение, что части Таля и Иоффе захватили Эль-Кантару, а идущие от Митле подразделения Шарона приближаются к Суэцу, Даян преодолел свою осторожность и отдал приказ о выходе на восточный берег канала. Это была грандиозная победа. Меньше чем за 4 дня были разгромлены 7 египетских дивизий общей численностью в 100 тысяч человек!
В Совете Безопасности советский представитель Федоренко разразился яростными речами, обвиняя израильтян в том, что "они идут по стопам гитлеровских палачей”. Тем не менее, несмотря на безумный гнев Москвы, вызванный сокрушительным поражением Египта и утратой поставленного ему советского вооружения, с самого начала было ясно, что русские не готовы вмешаться в конфликт. Они не были даже способны мобилизовать достаточную поддержку для резолюции, которая потребовала бы отвода израильских войск. Единственным, чего они еще могли добиться, оставалось скорейшее прекращение огня, и в час дня 8 июня Федоренко внес соответствующий проект резолюции. Он был принят единогласно. В тот же день, узнав, что его армия практически уничтожена и у него не осталось частей даже для защиты Каира, Насер дал указание своему представителю в ООН принять резолюцию. Впрочем, египетское радио не объявляло об этом вплоть до позднего вечера, дожидаясь, пока заснет основная часть населения. В ту же ночь осунувшийся и побледневший президент Насер появился на телевизионных экранах и заявил народу о своей отставке. Однако уже на следующий день многотысячные демонстрации на каирских площадях "убедили” его взять свое заявление обратно.
Освобожденный Иерусалим
Почти одновременно с Насером сообщил о своем согласии на прекращение огня и король Хусейн. Это положило конец той авантюре, которую он начал захватом штаб-квартиры ООН вечером 5 июня. В тот вечер, с одобрения Даяна, начальник израильского генштаба Рабин отдал наконец приказ генералу Узи Наркису: "Отбить захваченную противником резиденцию ООН, воссоединиться с нашими частями на горе Скопус и любой ценой удержать иерусалимские высоты”. Облегченно вздохнувший Наркис тотчас поручил выполнение первой задачи силам местного иерусалимского гарнизона. Небольшое подразделение, потеряв 8 человек, к полудню овладело резиденцией. Одновременно бригада парашютистов под началом полковника Мордехая Гура, первоначально направленная в Синай, была передислоцирована на иерусалимский участок. Гур получил задание прорвать иорданские укрепления у стен Старого города, а затем атаковать позиции Арабского легиона на горе Скопус.
Со своей стороны, Наркис приказал командиру танковой бригады "Харел” полковнику Ури Бен-Ари ввести свои танки в "иерусалимский коридор” и оседлать гребни гор между Иерусалимом и Рамаллой. Бен-Ари выполнил этот приказ. Несмотря на серьезное сопротивление противника, к утру 6 июня танкисты Бен-Ари уже контролировали все горные хребты вокруг Иерусалима.
Этот успех предрешил дальнейшую судьбу Иерусалима и всего западного берега Иордана. Действительно, тот, кто владел высотами Иудеи и Самарии, мог контролировать всю территорию западного берега и главные города этого региона — Дженин, Шхем, Рамаллу, Бет-Лехем, Хеврон, Йерихо и сам Иерусалим. Когда командующий северным фронтом Давид Элазар получил приказ двигаться со стороны Дженина на Шхем, а Ури Бен-Ари было велено атаковать Шхем и Хеврон со стороны Иерусалима, обе задачи были выполнены с безукоризненной точностью и практически без малейших помех. К полудню 7 июня истерзанные воздушными налетами и бомбардировками 27-я пехотная и 14-я танковая бригады иорданской армии прекратили существование в качестве боевых единиц. Все главные города Иудеи и Самарии были в израильских руках. Колонны Элазара и Бен-Ари остановились на берегу Иордана.
Еще накануне, в 8.30 утра 7 июня Гур приказал своим десантникам атаковать последнюю из иорданских позиций на иерусалимских высотах — госпиталь "Августа-Виктория”. Сразу же после его захвата израильские танки пробили Львиные ворота Старого города и, осыпаемые пулями иорданских снайперов, достигли Храмовой горы. Не обращая внимания на бешеную стрельбу, парашютисты очистили от иорданцев узкие улочки перед Стеной плача и мечети на Храмовой горе. Сопротивление арабов в Иерусалиме прекратилось полностью.
За освобождение Старого города евреям пришлось заплатить более тяжелую цену, чем за Синай: 1756 убитых и раненых против 1075. Стрельба вокруг Стены плача еще не прекратилась, когда Шломо Горен, главный раввин израильской армии, уже бросился к святыне, чтобы протрубить в победный шофар. Вскоре у Стены появились Наркис, Даян, Рабин и Эшкол, не скрывавшие волнения. И даже закаленные ветераны, прикоснувшись к древним камням, не могли удержаться от слез.
Возмездие на Голанских высотах
Правительству еще предстояло решить, какие действия предпринять против Сирии. Даян, опасаясь спровоцировать русских, поначалу ратовал за сдержанность. Но и здесь осторожность министра обороны не нашла поддержки среди его коллег и армейских командиров. Не разделяли ее и жители поселений северной Галилеи, и именно они-то, в конечном счете, сказали решающее слово. Вечером 8 июня, когда на других фронтах война уже заканчивалась, мэры галилейских городов и представители поселений направились в Иерусалим, где были приняты Эшколом. Тронутый их просьбой, премьер-министр пошел на беспрецедентный шаг, пригласив гостей на заседание кабинета, где им была дана возможность высказать свое мнение. Реакция была единодушной — все присутствующие министры потребовали перехода в наступление на плато Голан.