с другими арабскими партиями, учреждениями и организациями в соседних странах.
Разумеется, жители "территорий” пользовались полной свободой в области религии, культуры, образования. Израильские власти только потребовали исключить из школьных учебников подстрекательские выпады против еврейского государства и ввели изучение иврита как обязательного иностранного языка. Конечно, психологические или иные проблемы жизни под чужим правлением время от времени напоминали о себе; но если основная масса жителей западного берега и сектора Газа соглашалась с таким положением вещей, то не просто потому, что военный губернатор Даян не попирал их достоинство, но потому, что все более явными становились выгоды сотрудничества с израильтянами. Через какое-то время уровень жизни арабов "территорий” поднялся по сравнению с довоенным в несколько раз.
Израиль ждет "телефонного звонка”
Значение июньской победы заключалось не только в избавлении от опасности арабского вторжения. Она еще и давала, по мнению израильтян, беспрецедентную возможность достичь окончательного и согласованного урегулирования с арабской стороной. Следует, однако, иметь в виду, что израильское правительство было решительно настроено не только войти в прямые переговоры с арабами, но также сохранить за собой, вплоть до достижения мира, освобожденные земли и одновременно дать понять, что судьба некоторых из этих территорий вообще не подлежит обсуждению. Так, будущее Иерусалима ни в коем случае не могло быть предметом какого-либо торга. Что же касается западного берега Иордана, то на этой территории находились древние города Израиля — Шхем, Хеврон, Иерихон — и правительство полагало, что еврейский народ должен сохранить с ними связь. В любом случае, нельзя было и подумать, что Иордания разместит на иудейских холмах свою артиллерию и вновь сможет угрожать еврейским городам и поселениям вплоть до средиземноморского побережья.
Вот почему уже 24 сентября Эшкол объявил о планах воссоздания еврейских поселений в Гуш-Эционе, между Бет-Лехемом и Хевроном, которые существовали до 1948 г. Тремя днями позже на место прибыл передовой отряд поселенцев, в состав которого входили многие дети тех жителей Гуш-Эциона, которые погибли при его захвате арабами в годы Войны за независимость. Еще до этого премьер-министр заявил, что Израиль планирует создать киббуцы в северной части Голанских высот, включая Баниас, и вскоре отряды поселенцев пришли и сюда. И наконец, израильские бульдозеры начали расчищать площадку под строительство туристского комплекса в Шарм-аш-Шейхе, бывшей египетской базе в восточном Синае, которая господствовала над Тиранским проливом. По мере расширения колонизации множились призывы Эшкола к мировому єврейству начать массовую репатриацию для заселения "большого Израиля”. Все эти усилия несколько противоречили, на первый взгляд, неустанным заверениям Эвена, что в случае прямых переговоров с арабами "все будет открыто для обсуждения” и израильтяне "будут готовы к неслыханным уступкам при выработке условий мира”.
Самым вероятным кандидатом для таких переговоров была Иордания. Маленькое Хашимитское королевство больше всего пострадало в результате войны. Его территория значительно уменьшилась, оно потеряло восточный Иерусалим, три четверти своих святых мест и почти все доходы от туризма. Поэтому уже 18 июня 1967 г. Хусейн предложил своим арабским собратьям рассматривать поражение как сигнал поворота к новой политике. В надежде вернуть утраченное он намекнул, что изменил свое отношение к Израилю и готов признать его право на существование в рамках всеобъемлющего ближневосточного мирного урегулирования. Но Хусейн был слишком слабым партнером для переговоров. Как представитель посаженной англичанами на трон Хашимитской династии он не имел авторитета законного представителя своего народа. По всем вопросам, касавшимся отношений с Израилем, он нуждался в одобрении или, по крайней мере, молчаливом согласии Насера. И до тех пор, пока Египет и Сирия считали себя в состоянии войны с Израилем, никакое мирное соглашение израильтян с Хусейном не могло гарантировать мир ни Израилю, ни самой Иордании.
Меж тем Дамаск выказывал куда меньший интерес к мирному урегулированию, чем какой-либо иной из арабских противников Израиля. Несмотря на сокрушительные удары, полученные от израильской армии, сирийцы все еще не считали себя окончательно разгромленными. Президент Асад отказался даже принять у себя посланца ООН Гуннара Ярринга, когда он в декабре прибыл на Ближний Восток.
Из всех арабских лидеров Насер был единственным, для кого поражение в войне означало не только глубокое унижение, но и прямую угрозу личному престижу. Впрочем, его материальные потери тоже не были незначительными. Правда, утрата Синая, несмотря на все его нефтяные ресурсы, не была таким уж тяжелым экономическим ударом. Но вот вынужденное закрытие Суэцкого канала было куда более болезненным. В порыве безрассудного гнева египтяне утопили все суда, находившиеся в водах канала, и запретили выход из него иностранным кораблям, застрявшим в Большом Соленом озере. Эта блокада обходилась Египту в 30 миллионов долларов ежемесячно, что составляло заметную часть национального дохода. Но даже и в этих условиях Насер проявил свой исключительный талант политического выживания. В результате затяжных переговоров он убедил нефтедобывающие страны Персидского залива ежегодно выплачивать Египту по 225 миллионов долларов, — в сущности, в виде платы за согласие Насера не вмешиваться в их внутренние дела. В военном отношении он тоже мог рассчитывать на определенную компенсацию. Москва, твердо намереваясь возродить свое влияние на Ближнем Востоке, похороненное на фронтах Шестидневной войны, наладила воздушный мост в Египет и Сирию. Уже в июле сюда было переброшено огромное количество нового советского оружия.
Обретя, таким образом, определенную долю прежней самоуверенности, Насер 23 июля, в годовщину "революции полковников”, провозгласил, что готовит свою армию к возобновлению борьбы против Израиля. "Мы никогда не капитулируем и не согласимся на мир, который означает капитуляцию, — заявил он потрясенному народу. — Мы будем бороться за права палестинцев”. А 29 августа лидеры тринадцати арабских стран собрались на трехдневную встречу в Хартуме, где поклялись продолжить свою борьбу с сионизмом. Под давлением Насера они сформулировали свое тройное "нет” Израилю: нет миру, нет переговорам, нет признанию, а также провозгласили лозунг "борьбы до победы за обеспечение прав палестинского народа”. Хартумская декларация стала первым серьезным предупреждением израильтянам, что их ожидания неминуемого "телефонного звонка” от арабских лидеров, мягко говоря, преждевременны.
Результатом этой арабской непримиримости и угроз было ужесточение израильского общественного мнения. Все больше израильтян приходило к выводу, что единственным средством обеспечения безопасности является удержание позиций, завоеванных на момент прекращения огня в июне 1967 г. Так, в опубликованной 3 августа 1969 г. декларации партии Труда подчеркивалось, что район Мерхав-Шломо, то есть весь юго-восточный берег Синайского полуострова, "должен быть соединен с Израилем”. Показательно, что эту декларацию подписали не только такие известные "ястребы”, как Моше Даян и Исраэль Галили, но даже куда более умеренный Абба Эвен.
Политика "свершившихся фактов”
Некоторые ответственные сотрудники израильской военной администрации уже в начале 1968 г. перестали считать свои должности временными. В апреле этого же года начальник генерального штаба Хаим Бар-Лев заявил в интервью: "В следующем году мы продолжим заселение всех "территорий”. Это очень важно с точки зрения нашей безопасности…” Несколько позже делегатам очередного Сионистского конгресса в Иерусалиме были розданы карты, на которых были обозначены места тридцати пяти новых поселений в Израиле и на "территориях”. Три из них намечалось построить на Синае, четыре на западном берегу Иордана и девять на Голанских высотах. В печать уже проникли слухи о существовании генерального плана, по которому на Голанском плато должны быть созданы по меньшей мере двадцать пять поселений, каждое примерно на двести семей. Что же касается судьбы восточного Иерусалима, то здесь израильские намерения были известны с самого начала.
Если на Голанских высотах или на Синае израильские поселенческие планы не могли встретить сопротивления местных арабов, ибо их там практически не осталось, то на западном берегу Иордана израильтянам пришлось иметь дело с довольно многочисленным арабским населением. В годы иорданского правления его экономический и политический прогресс искусственно тормозился. Граждане, проживавшие к западу от Иордана, были лишены даже намека на административную автономию. Здесь не существовало никаких местных советов; все главные правительственные учреждения и общественные институты находились по ту сторону реки, и Амман управлял этими тремя провинциями — хевронской, иерусалимской и самарийской — напрямую, посредством королевских декретов. Поэтому учреждение израильской военной администрации на западном берегу Иордана явилось первым шагом к созданию подлинного самоуправления в истории арабского населения Палестины.
Одновременно таким путем сами израильтяне получали уникальную возможность достичь сепаратного мирного урегулирования если не с Иорданией, то, по крайней мере, с палестинцами, живущими на западном берегу. Это урегулирование могло принять различные формы: соглашения об автономии при сохранении связей с Амманом, федерации с Израилем или, что менее вероятно, двустороннего соглашения между Израилем и независимым палестинским государством на западном берегу Иордана. В июле 1967 г. Эшкол предпринял попытку открыто обсудить эти возможности с различными палестинскими деятелями. Сначала этим занимался небольшой межминистерский комитет, а затем дело было поручено Моше Сассону — авторитетному сотруднику министерства иностранных дел, человеку с широкими довоенными связями в арабском мире. Однако, к большому разочарованию премьера, очень скоро выяснилось, что арабские шейхи, чиновники и эффенди не готовы обсуждать будущее "территорий”. Они прозрачно намекнули, что помнят опыт старейшин из сектора Газа, которые в 1957 г. выразили готовность к сотрудничеству с евреями, а затем, после израильского отступления, были сурово за это наказаны египтянами. Теперь представители арабов западного берега хотели бы для начала узнать об израильских намерениях. Но именно от этого израильское правительство хотело бы на первых порах воздержаться. Дело в том, что одновременно оно пыталось добиться мирного соглашения с Хусейном. Посредством прямых контактов (на тайной встрече Эвена с королем в Лондоне), а также косвенно, через различных арабских посредников, оно известило хашимитского монарха, что готово вывести свои войска со значительной части территории западного берега. В обмен оно хотело бы сохранить за собой восточный Иерусалим и узкую полосу земли вдоль Иордана, границы которой еще подлежали уточнению.