Судья Биньямин Халеви решил объявить о своем решении 22 июня 1955 г., за месяц до выборов в Кнесет. Изложение этого решения заняло триста страниц и произвело эффект разорвавшейся бомбы. Халеви утверждал, что Кастнер фактически ничего не сделал для того, чтобы предупредить венгерских евреев о грозящей им опасности. Наоборот, Кастнер способствовал циркуляции успокоительных слухов, и его участие в этом обмане позволило ему спасти своих родных и друзей из Клужа. Взяв на себя составление списка для двух "поездов свободы”, Кастнер "продал душу дьяволу”, заявил судья. Действия Кастнера были "коллаборационизмом в полном смысле слова”, а в соответствии с еврейской моралью, спасая себя за счет других, "человек теряет право на жизнь”. Затем судья Халеви отмел почти все обвинения в адрес Гринвальда. Это решение потрясло правительство. На следующий день, 23 июня, кабинет собрался на внеочередное заседание и принял решение обжаловать приговор в Верховном суде. Херут, тем временем, вынес на рассмотрение Кнесета вотум недоверия правительству за его намерение апеллировать по делу Кастнера. Предложение было отклонено, но один из коалиционных партнеров, партия Общих сионистов, воздержалась во время голосования, что было равносильно выходу из коалиции. Сразу же вслед за этим премьер-министр Моше Шарет ушел в отставку, признав тем самым свое поражение в борьбе за поддержание принципа коллективной ответственности в правительстве. Он остался только в качестве временно исполняющего обязанности главы правительства до начала выборов, запланированных на следующий месяц.
Партия Херут воспользовалась делом Кастнера во время предвыборной компании, требуя даже его ареста как пособника нацистов. "Неудивительно, что правительство, готовое принять деньги за еврейскую кровь, покровительствует пособнику нацистов, — писала газета ревизионистов. — Ясно, что политики, смирившиеся с арабским террором, будучи одиннадцать лет назад, представителями Мапай в Еврейском агентстве, ничего не смогли сделать для спасения евреев Европы!” Доводы правых возымели действие на избирателей, и партия Херут почти удвоила представительство в Кнесете, получив 16 мандатов. Теперь она стала второй по величине партией в государстве. Казалось, что рабочие партии теряют влияние. Однако последующие события изменили ситуацию.
В марте 1957 г. возле своего дома Кастнер был тяжело ранен несколькими выстрелами в упор (через десять дней он умер в больнице). Нападавших задержали. Ими оказались трое молодых людей, сторонников объявленной вне закона организации Лехи. Дальнейшее расследование привело к обнаружению больших запасов оружия, которое экстремисты намеревались использовать для реализации плана создания "израильской империи”, простирающейся "от Нила до Ефрата”. Широкая общественность, включая Херут и большую часть других несоциалистических партий, осознала угрозу роста популярности демагогических идей. Еще большее замешательство наступило после того, как Кастнер умер, а Верховный суд отменил (в январе 1958 г.) решение окружного суда по делу Гринвальда. Однако решающее значение в ликвидации последствий дела Кастнера имела Синайская кампания (октябрь — ноябрь 1956 г.), в ходе которой за сто часов была устранена египетская угроза Израилю (см. главу XVII). Эта операция стала более чем убедительным свидетельством единства и сплоченности народа. Идеологические разногласия отошли на второй план. То, что произошло в Европе, принадлежит европейской, а не израильской истории. В конце концов, именно рабочее правительство доказало миру, что евреи являются суверенной нацией и еврейское государство невозможно стереть с политической карты мира. Правые умерили пыл и прекратили яростные нападки на правительство. Должны были пройти годы, прежде чем они возобновились с новой силой.
Но оставалась еще одна область израильской общественной жизни, где страсти по-прежнему были накалены. Это касалось взаимоотношений государственных и религиозных институтов. Как уже говорилось, свобода вероисповедания провозглашалась не только в резолюции ООН о разделе Палестины, но и в израильской Декларации независимости. Для обеспечения соблюдения этого принципа правительство воспользовалось принятой в Центральной и Восточной Европе практикой: оно учредило Министерство по делам религий со специальными департаментами для еврейской, христианской, мусульманской и друз-ской общин. Министерство брало на себя заботу о защите святых мест и даже субсидировало содержание общинных синагог и молелен, а также утверждало назначения среди духовенства и религиозных судей. Самым большим и многоплановым по характеру деятельности был, естественно, еврейский департамент. Он занимался вопросами религиозной жизни в поселениях репатриантов, содержанием и строительством синагог и иешив, выпуском рекомендаций для религиозных судов и организацией выборов в Верховный раввинат и региональные религиозные советы. В функции еврейского департамента также входило сотрудничество с раввинатом в контроле над кашрутом, а с 1953 г. он стал выплачивать жалование практически всем официальным духовным лицам (такая же практика существовала и в департаментах по делам других религий).
Однако привилегии еврейского религиозного истеблишмента гарантировались не столько административным устройством, сколько политическим давлением. Министерство по делам религий, Верховный раввинат, религиозные суды и даже местные религиозные советы полностью контролировались различными религиозными партиями, тщательно следящими за всеми аспектами еврейской религиозной жизни в Израиле. Вначале таких партий было четыре: Мизрахи, Ха-поэль ха-мизрахи, Агуддат Исраэль и Поалей агуддат Исраэль. Первые две партии, как указывалось, поддерживали сионистское движение, две последние являлись его противниками. Но так или иначе, руководство обоими блоками оставалось в руках выходцев из Европы даже после волны репатриации евреев из стран Востока.
Мизрахи была самой старой и самой крупной из религиозных партий. Она состояла в основном из представителей городского среднего класса восточноевропейского еврейства, не проявляла особого интереса к экономическим вопросам, и ее центральный комитет не выработал определенной социальной программы. Поэтому она, как правило, была готова поддержать Мапай в обмен на уступки в религиозных вопросах. Вплоть до 1974 г. Мизрахи входила во все коалиционные правительства Израиля. Ха-поэль ха-мизрахи со своей несколько более динамичной программой развития сельскохозяйственных поселений и (несоциалистических) профсоюзов испытывала еще меньше трудностей в совместной деятельности с Мапай. В 1955 г. Мизрахи и Ха-поэль ха-мизрахи участвовали в выборах общим списком, который набрал 9 процентов голосов и получил 11 мест в Кнесете. В 1956 г. обе фракции официально объединились в Национальную религиозную партию (Мафдал).
С другой стороны, Агуддат Исраэль всегда оставалась значительно более консервативной и более агрессивной в своей ортодоксальности, чем обе фракции Мизрахи. Ее подход к политике был начисто лишен какого бы то ни было халуцианского идеализма, и главную свою задачу она видела в сохранении устоев еврейской религии и традиций и в заботе о религиозном образовании. Мы уже говорили о том, что в период мандата Агуддат Исраэль решительно отказалась войти в Кнесет Исраэль (см. т. 2. с. 68). Ее вынужденное решение участвовать в израильской политической жизни после 1948 г. было принято в основном из желания получить те преимущества, которые давал государственный протекционизм. В целом же фундаменталистский характер этой партии оставался без изменений. Ее "дочернее движение”, Поалей агуддат Исраэль, относилось несколько более терпимо к светской активности. К 1955 г. оно основало 15 сельских поселений и сельскохозяйственную школу, а его члены иногда участвовали в профсоюзной деятельности (не связанной с Хистадрутом). Тем не менее, они по-прежнему посылали своих детей в школы Агуддат Исраэль и следовали ее выборной платформе. В конечном итоге, не без труда преодолев электоральный барьер, Агуддат Исраэль и Поалей агуддат Исраэль, так же, как обе фракции Мизрахи, объединили свои списки на выборах 1955 г. и год спустя слились в Религиозный фронт Торы. Это новое объединение было обязано своим влиянием не столько парламентскому представительству (6 мандатов в Кнесете третьего созыва), сколько преданности и организованности своих сторонников, особенно в Иерусалиме.
В 1949 г. эти четыре религиозные партии также составили временную коалицию для участия в выборах в Кнесет первого созыва. Тогда они все вместе набрали 12 процентов голосов, а в 1955 г. — 13,8 процента. Это еще не давало им большого влияния, но все же религиозные партии стали фактором, с которым нельзя было не считаться. Более того, ограниченность политических амбиций ортодоксов делала их удобным партнером по коалиции. Они были готовы оказать поддержку рабочим партиям при условии, что те, в свою очередь, удовлетворят их — исключительно религиозные — требования. Со своей стороны, Мапай считала такие условия более приемлемыми, чем компромисс с правыми партиями, чьи экономические воззрения противоречили самой сути социалистического сионизма и во многих случаях представляли собой реальную угрозу социалистическому протекционизму. Нет сомнения в том, что выбор ортодоксов в качестве коалиционных партнеров способствовал поразительной стабильности доминирующего положения Мапай.
Этот "брак по расчету” между социалистами и ортодоксами оказывал влияние на различные сферы израильской общественной жизни в большей степени, чем это было в период мандата. Муниципальные законы о соблюдении святости субботы[10] были введены во всех крупных еврейских городах, кроме Хайфы. Магазины, театры, учреждения и общественный транспорт в этот день не работали. По всей стране по субботам и еврейским религиозным праздникам функционировали только жизненно важные службы. По молчаливому соглашению между правительством и религиозными кругами импорт некашерного мяса был практически запрещен (этот запрет не распространялся на христианское население страны). Под давлением ортодоксов в 1954 г. Кнесет принял также закон, позволяющий городским советам запрещать выращивание свиней и торговлю продуктами из свинины. Ортодоксы сыграли ключевую роль в торпедировании проекта конституции. Раввинские суды, функционировавшие в период мандата, не только были сохранены в рамках политики соблюдения status quo накануне создания государства, но получили позднее еще более широкие полномочия в соответствии с Законом о юрисдикции раввинских судов 1953 г., распространив свою власть на всех еврейских жителей государства независимо от их отношения к религии. Архаичность раввинского судопроизводства стала постоянным раздражающим фактором для светского населения Израиля. Так, например, раввинаты не заключают браки без доказательства еврейского происхождения жениха и невесты, не дают развода жене, муж которой пропал без вести