Наиболее типичными были проблемы, возникшие перед Министерством просвещения и культуры. Закон об обязательном образовании распространялся в равной мере и на еврейских и на арабских детей. Впервые были открыты школы во всех арабских поселениях, и в результате количество арабских начальных школ возросло с 59 в 1948 г. до 114 в 1956 г., учительский персонал увеличился с 250 до 846 человек, а число учащихся — с 10 тысяч до 27 тысяч, — и все это внутри значительно меньшего по сравнению с периодом мандата арабского населения. В то же время Министерство просвещения приложило все усилия, чтобы не задеть чувство национального достоинства арабов и не нарушить их национальных традиций. Преподавание велось на арабском языке, а иврит изучался лишь как дополнительный язык. Программа по литературе и истории по большей части была посвящена арабскому культурному наследию. Помимо основ израильского государственного устройства почти не уделялось внимания еврейской истории. Ничего похожего на сионистскую пропаганду никогда не появлялось на страницах арабских учебников. Однако от внимания арабских преподавателей не укрылся тот факт, что если в учебной программе мало места было уделено истории сионизма, то еще меньше места в ней уделялось арабскому национальному движению в Палестине и соседних странах. Творчество многих писателей, являющихся крупнейшими фигурами в арабском литературном мире, замалчивалось, если оно касалось идей панарабизма.
Механизм субсидирования школ и других общественных институтов часто также вызывал возмущение жителей арабских деревень. В период мандата английские власти, как правило, предоставляли коммунальные услуги за свой счет; в то время как израильское правительство ожидало от арабских местных органов самоуправления, что они будут действовать так же, как власти еврейские: то есть учредят налоги для удовлетворения коммунальных нужд, включая выплату зарплат учителям и покупку школьного оборудования. Когда выяснилось, что арабские местные советы не готовы взять на себя эту обузу, правительство было вынуждено ввести собственный подушный налог и обязать арабское население его выплачивать. Иногда протест против сбора этого налога принимал форму забастовок, и случалось, что полиции приходилось вмешиваться с целью подавления беспорядков. Часто за этими конфликтами между местными арабскими советами и израильским правительством скрывалась борьба за власть внутри арабской общины. На протяжении нескольких лет после основания государства Израиль власть в арабских деревнях по-прежнему принадлежала главам хамул — семейных кланов. Как правило, только они могли выдержать расходы на предвыборную кампанию. Патриархальная гегемония в местном управлении часто вызывала протест молодого поколения, выступавшего за проведение давно назревших социальных реформ. Неспособность серьезно изменить что-либо в этой традиционной системе толкала молодежь на конфронтацию с израильскими властями, которые в глазах арабов идентифицировались с местным руководством.
Тяжелым разочарованием стало для арабских националистов отсутствие политических рамок для выражения недовольства. Наиболее известные лидеры палестинского общества — и среди них кланы Хусейни и Нашашиби — первыми бежали из страны в 1948 г. Попытки израильских арабов учредить свои собственные партии поначалу не удавались — сказывалось недостаточное знакомство с политическим устройством демократической республики. Более того, у израильских арабов не было ни опытного политического руководства, которое могло бы помочь им советом, ни финансовой поддержки из партийных касс. Их собственные честолюбивые политики не могли опереться на армию, как это происходило в соседних арабских странах, или на влиятельные коммерческие круги, как в Ливане. Парадоксальным образом арабы оказались теперь во многом зависимыми от еврейских политических наставников. Первой отреагировала на эту новую ситуацию Израильская коммунистическая партия (Маки). Лишенные какого-либо влияния в период английского мандата, коммунисты теперь подчеркивали, что они являются единственной в Израиле несионистской партией, и поэтому только им по-настоящему дороги интересы арабов. Отказавшись от обсуждения марксистских теорий, руководство Маки, куда входили как евреи, так и арабы, сосредоточило свои усилия на критике режима военной администрации, государственной земельной политики и других мер израильского правительства. Поначалу коммунисты даже осмеливались требовать предоставления израильским арабам независимости, но несколько лет спустя они стали выступать за арабскую автономию внутри Израиля. Тем не менее, Маки не смогла привлечь большого количества арабских голосов.
Достижения Мапам в этой области были столь же незначительны. В начале 1949 г. эта левая рабочая партия, традиционно уделявшая большое внимание защите прав арабов, организовала и помогла утвердить сводный список арабских кандидатов, представленный на выборы в Кнесет первого созыва. Но когда этому списку не удалось добиться ни одного парламенского места, Мапам создала свою собственную арабскую секцию и в 1951 году даже предоставила арабскому кандидату одно из первых мест в своем партийном списке, тем самым гарантировав его избрание. Мапам развернула энергичную деятельность среди арабского населения. Контролируемые этой партией киббуцы превосходили друг друга в предложениях помощи и дружбы соседним арабским деревням. Мапам также открывала для арабов сельскохозяйственные школы, организовывала летние семинары и транспортные кооперативы, издавала арабскую литературу и устраивала встречи и дискуссии между арабской и еврейской интеллигенцией. И все-таки Мапам не могла отстаивать арабские требования столь же безоглядно, как коммунисты; не могла она предложить и такой финансовой поддержки, как правящая партия Мапай. Поэтому пропагандистские усилия Мапам не находили широкого отклика среди арабского населения.
Есть определенная ирония в том, что именно партия Мапай, ответственная за главные бедствия арабов, стала наиболее влиятельной политической силой в арабском секторе. Арабские избирательные списки, поддерживаемые этой доминирующей рабочей партией, носили впечатляющие названия, например: Демократический список арабов Израиля — его база находилась в Надерете (Назарете) и Галилее — или Партия развития и земледелия (опиралась на арабских жителей Западной Галилеи и друзов). Но каковы бы ни были названия этих списков, все кандидаты тщательно подбирались партией Мапай для своих целей, всегда соблюдалось равновесие между мусульманскими, христианскими и друзски-ми представителями. При формировании списков учитывались также интересы различных семейных кланов, и на первых местах часто оказывались главы влиятельных семей. Некоторые из арабских сторонников Мапай были попросту приспособленцами, которых занимали только престиж и личная выгода. Большая же часть исходила из трезвой оценки распределения власти и возможности источников материальной помощи для своих общин. В конце концов, только Мапай была в состоянии выполнить то, что обещала, другие партии могли, в лучшем случае, оказать моральную поддержку. Поэтому для того, чтобы заслужить благоволение Мапай, арабские кандидаты готовы были умерить свои требования, сосредоточиваясь в основном на экономических и социальных проблемах. Их избиратели, как правило, с пониманием относились к такой сдержанности, хорошо представляя себе истинное распределение политических сил.
Кроме того, оправившись от потрясений войны и смирившись со своим новым статусом в еврейском государстве, арабы довольно быстро включились в общенациональные избирательные кампании. Кроме 1949 г., когда лишь немногие израильские партии всерьез проводили предвыборную кампанию среди арабов, избирательная активность арабского населения всегда была выше, чем у евреев. Даже в 1949 г. 79,3 процента арабских избирателей приняли участие в голосовании.
Вместе с тем, эта активность ни в коей мере не свидетельствует об адаптации арабов к условиям израильского правления. Психологически граница с Иорданией для них не существовала. Переход за линию прекращения огня для встречи с родными и близкими был довольно частым явлением. Радиовещание и, позднее, телепередачи из соседних стран усиливали у израильских арабов чувство принадлежности к большому арабскому миру. Чем быстрее росли экономические возможности израильских арабов, тем (по классической схеме) сильнее тяготило их положение "граждан второго сорта”. В середине пятидесятых годов среди евреев было распространено мнение, что положение арабов в Израиле лучше, чем когда-либо, и несравнимо лучше, чем в других арабских странах. Объективно это было абсолютно верно, но сами арабы так не считали. Постоянно находясь под влиянием разговоров о демократии и гражданском равенстве, наблюдая реализацию этих принципов в еврейском обществе, израильские арабы склонны были сравнивать свое положение не с тем, что происходило в арабских странах за рубежом, а с положением своих еврейских соседей в Израиле.
Глава XVМАССОВАЯ АЛИЯ И БОРЬБА ЗА ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ВЫЖИВАНИЕ
Ворота открываются
За первые восемнадцать месяцев после провозглашения Декларации независимости в Израиль репатриировались 340 тысяч евреев. Они прибывали на пассажирских пароходах, на утлых суденышках, на самолетах и, в отдельных случаях, пробирались тайными тропами через границы с арабскими странами. Даже во время войны, когда само существование Израиля стояло под вопросом, поток иммигрантов не прекращался. В период мандата в среднем репатриировалось 18 тысяч человек в год. В первые три года существования государства этот показатель вырос до 18 тысяч в месяц. А в отдельные месяцы в страну прибывало до 30 тысяч евреев. В период с 15 мая 1948 г. по 30 июня 1953 г. еврейское население Израиля удвоилось.
Такого прироста населения в одной стране современная эпоха еще не знала. Этот людской поток привел бы в смятение правительства значительно более богатых государств, чем Израиль. Но, разумеется, руководители страны не могли поступить иначе, чем открыть ворота перед всеми евреями, где бы они не находились. Этот основной принцип сионизма был закреплен в Декларации независимости: "Государство Израиль будет открыто для репатриации и объединения в нем рассеянных по свету евреев”. Действительно, существование еврейского государства обретало смысл постольку, поскольку оно обеспечивало возможность переселиться в него всем, кто захочет покинуть диаспору. Эта идея нашла юридическое обоснование в Законе о возвращении 1950 г.