ти вдоль линии прекращения огня. На протяжении марта и апреля они регулярно подвергали израильские поселения артиллерийскому обстрелу, и время от времени сирийские коммандос устраивали вылазки на территорию Израиля. Масштабы насилия увеличивались изо дня в день, становясь невыносимыми. За время с марта по май 1974 г. израильские вооруженные силы потеряли 37 человек убитыми и 158 ранеными.
Но существовал еще более значимый фактор, способствовавший изменению позиции правительства по вопросу Голан, — это судьба израильских военнопленных. Армия обороны Израиля насчитывала более 200 человек, без вести пропавших на Северном фронте, и не имелось никакой возможности выяснить их судьбу. Дамаск решительно отказывался предоставить список военнопленных или допустить к ним сотрудников Красного Креста. Но после наступления на Голанах были найдены тела израильских военнослужащих, изрешеченные пулями и со связанными руками, и можно было без труда представить себе судьбу тех солдат, кто все еще оставался в руках сирийцев. Каждый новый день их пребывания в плену был истинным кошмаром для всего израильского народа. Семьи пропавших без вести проводили демонстрации перед кнесетом и у канцелярии премьер-министра. Если бы удалось склонить сирийцев к малейшему проявлению гибкости, Израиль был бы готов сделать встречный шаг.
У Киссинджера имелся свой, и достаточно эффективный, план, с помощью которого можно было убедить Асада пойти на переговоры. СССР мог предложить сирийцам только оружие для дальнейших военных действий, при этом не давая никаких гарантий того, что отобранные Израилем территории будут возвращены. От США можно было ожидать большего, а именно помощи, причем не только финансовой, но и технической. Нельзя сказать, что такого рода перспективы были абсолютно безразличны сирийскому президенту. И вот в середине февраля 1974 г. Асад наконец дал свое принципиальное согласие предоставить список из 65 израильских военнопленных — при условии, что “чудотворец” Киссинджер согласится председательствовать на этих трехсторонних переговорах. Госсекретарь согласился и вернулся на Ближний Восток на следующей за тем неделе. Тем временем сирийские власти позволили представителям Красного Креста посетить пленных (после чего стало известно, что не менее 42 человек были убиты сирийцами прямо на Голанах и еще 11 умерли в плену от ран). Ряд коротких визитов в Дамаск и Тель-Авив убедили Киссинджера, что правительства двух стран могут прийти к некоторой договоренности. Вернувшись в Вашингтон, он продолжил переговоры с представителями сторон — Моше Даяном и руководителем сирийской разведки бригадным генералом Хикматом Шехаби. Постепенно позиции сторон начали сближаться.
Наконец, в конце октября, Киссинджер снова отправился на Ближний Восток — это был его шестой визит в регион с октября прошлого года. Челночные полеты продолжались на протяжении 32 дней, причем последний визит оказался самым продолжительным и напряженным в его практике. Недоверие обеих сторон было столь очевидным, что выведенный из терпения Госсекретарь дважды выступил с угрозой вернуться в США. Наконец 31 мая генерал-майор Герцль Шафир от Израиля и генерал Аднан Ваджи Таяра от Сирии подписали текст соглашения в Женеве (тем самым подчеркивалось, что данный документ принят в рамках Женевской мирной конференции). После 81 дня практически непрерывной стрельбы наконец замолчали орудия на Голанских высотах. В общих чертах соглашение напоминало аналогичный договор, ранее заключенный между Израилем и Египтом. Пакет документов включал основной документ, подписанный в Женеве, протокол, определявший статус войск ООН, и несколько “частных” американских посланий, адресованных Сирии и Израилю и содержавших заверения Никсона и Киссинджера и их разъяснения по ряду ключевых вопросов.
Соглашение устанавливало новые договоренности о прекращении огня, причем Израиль и Сирия обязывались “воздерживаться от любых действий военного характера, направленных друг против друга”. Израильские войска должны были отойти несколько западнее ранее признанной Пурпурной линии, а сирийские силы продвигались несколько восточнее прежней границы. Кунейтра снова отходила к Сирии вместе с несколькими соседними деревнями, но за Израилем были оставлены близлежащие стратегически важные высоты и ключевые позиции на горе Хермон. Как и на Южном фронте, отход израильских войск не приводил к ослаблению их оборонительных возможностей. Между позициями двух армий устанавливалась демилитаризованная буферная зона, шириной от одной до четырех миль, с двумя равными и параллельными “зонами ограниченного размещения войск и вооружений” на каждой из сторон. Патрулирование в буферной зоне должны были осуществлять 1250 наблюдателей ООН. 31 мая Совет Безопасности одобрил создание этих сил на полугодовой срок, с тем чтобы их мандат в дальнейшем возобновлялся каждые полгода.
В рамках израильско-сирийского соглашения 1949 г. обе стороны согласились, что никаким “военизированным формированиям” не будет позволено вести “военные или враждебные” действия против другой стороны. На этот раз Дамаск не стал брать на себя аналогичное обязательство, не желая публично отказываться от поддержки различных террористических организаций. Правда, Израиль в этом плане получил заверения Соединенных Штатов: в послании Киссинджера утверждалось, что “рейды вооруженных групп или отдельных лиц через демаркационную линию противоречат идее прекращения огня; Израиль, в рамках осуществления своего права на самооборону, вправе предотвращать или прекращать подобного рода действия всеми доступными ему средствами”. Такое завуалированное предостережение должно было воспрепятствовать действиям федаинов с сирийской территории, и в течение многих лет никаких враждебных действий с сирийской стороны не предпринималось. Кнесет утвердил это соглашение (73 голосами против 35). Практически тут же были освобождены военнопленные, многие из них находились в состоянии крайнего истощения сил. На протяжении последующих трех недель было осуществлено разъединение как таковое, в строгом соответствии с предварительным графиком. Хотя сирийцы не предприняли никаких усилий к тому, чтобы восстановить Кунейтру, которую израильтяне перед своим отходом, в качестве “меры предосторожности”, полностью разрушили, все-таки можно было рассчитывать, с довольно высокой долей вероятности, что военные действия на севере Израиля не возобновятся на протяжении достаточно длительного времени.
Политическая жизнь: смена караула
Тем временем выборы в кнесет восьмого созыва, отложенные на два месяца из-за войны и затем назначенные на новую дату — 31 декабря, проходили в атмосфере, омраченной тяжелыми военными потерями и постоянной угрозой возобновления военных действий. Партии Блока (Партия труда — Мапам) не могли не утратить некоторых своих позиций; причинами тому были скандалы на правительственном уровне и вспышки возмущения в обществе, вызванные усугубившимся классовым неравенством (Гл. XXIV).
Однако, с учетом последствий войны, особую значимость снова приобрели проблемы, связанные с ходом боевых действий, а также территориальные вопросы. Падение “линии Бар-Лева” и разгром израильских войск в ходе сирийского наступления повергли страну в состояние шока. Впрочем, при всем недовольстве политикой Блока, мало кто в стране сомневался в способности правительства, возглавлявшегося Голдой Меир, с Моше Даяном в качестве министра обороны, обеспечить национальную безопасность, также как никто не ставил под сомнение непобедимость Армии обороны Израиля, отношение к которой было просто благоговейным. И вот теперь эта уверенность оказалась подорванной. Предыдущие три войны Израиля не закончились мирными договорами, но они, во всяком случае, приносили ощущение сравнительной стабильности. И вот это ощущение оказалось сведенным на нет. В 1973–1974 гг. советское давление, при молчаливом американском согласии, не позволило армии одержать окончательную победу и достичь стратегических целей, насущность и неотложность которых были очевидными. Последствия такого исхода могли стать очень тревожными.
Травма прошедшей войны, зловещий призрак будущих, возможно, еще более кровопролитных военных конфликтов с неясным исходом — все это решительным образом изменило отношение народа к вопросу об оккупированных территориях. Опрос, проведенный 12–13 ноября израильским Институтом социальных исследований, показал, что три четверти респондентов были готовы, в обмен на мир, отказаться от всех, или почти всех, территорий, взятых в 1967 г. Такие настроения в народе способствовали внесению значительных изменений в партийные платформы накануне предстоявших выборов. Как уже было сказано, Блок в представленном документе от 28 ноября в значительной степени переработал первоначальный план Галили и дал понять, что готов к определенным компромиссам касательно контролируемых территорий. Ликуд сохранял более твердую позицию, настаивая на “прямых переговорах” с арабами. Собственно говоря, Ликуд не высказывал своего безусловного несогласия с мыслью об отходе с территорий, но лишь указывал на “неприемлемость такого отхода, который может поставить под угрозу мир и безопасность страны”. Однако если говорить о Бегине, Шароне и других лидерах правой ориентации, то, изменив форму выражения своих идей, они не изменили их сути и тем самым своего имиджа. Действительно, имелось немало людей, голосовавших за Ликуд в отместку правительству Голды Меир, допустившему ошибки в прошедшей войне, но общество в целом еще не было готово к сдвигу вправо. Мало кто верил, что сторонникам жесткой политики из Ликуда можно доверить поиски альтернативных путей достижения мира.
Таким образом, декабрьские выборы не привели к принципиальным переменам на политическом небосклоне страны. Ликуд получил дополнительных восемь мест в кнесете, хотя это случилось в основном благодаря появлению новых фракций в составе Ликуда — Свободного центра, Государственного списка и Движения за неделимый Израиль, но по-прежнему оставался в меньшинстве, набрав значительную часть своих голосов за счет избирателей, недовольных неоднозначным исходом войны. Большинство политических обозревателей полагало, что Ликуд достиг пика своей популярности и влиятельности. Блок Партия труда — Мапам, потеряв шесть мест в кнесете, мог считать себя “должным образом наказанным”. Впрочем, имея 51 место из 120, он по-прежнему оставался доминирующей силой в кнесете. В известном смысле ослабив свои позиции и вступив при этом в недостойную перепалку с традиционными партнерами — Национальной религиозной партией и Независимыми либералами, Блок, тем не менее, в очередной раз смог сформировать коалиционный кабинет, который Голда Меир представила на утверждение кнесету 10 марта. После десятичасовых дебатов новое правительство получило вотум доверия 62 голосами против 46, при девяти воздержавшихся. Вскоре после этого новое правительство Меир поставило на голосование план разъединения израильских и египетских войск, и он был единогласно одобрен кнесетом.