Израиль в списке амбиций Насера, разумеется, занимал одно из первых мест. Как ни странно это звучит, но через три недели после египетского “мятежа полковников” в июле 1952 г. Бен-Гурион решил протянуть новому режиму “руку помощи”, заявив во время своего выступления в кнесете, что Израиль хотел бы видеть “свободный, независимый и прогрессивный Египет”. В конфиденциальном порядке он предложил Каиру экономическую помощь и политическое содействие. Собственно говоря, поначалу египетская хунта положительно отозвалась на эти предложения. В марте 1953 г. Израиль принял к рассмотрению египетский ответ. Каир запросил 120 млн долларов в качестве компенсаций беженцам, внесение некоторых изменений вдоль линии израильско-египетской границы и доступ к Иордании через южную часть Негева. Израильтяне высказали согласие начать соответствующие переговоры, поставив условием прекращение арабского бойкота и блокады. Общение между сторонами осуществлялось через посредников, в числе которых были будущий министр финансов США Роберт Андерсон, члены британского парламента и журналисты. И все же к весне 1954 г.
Насер прекратил все контакты с еврейской стороной, и в декабре того же года Салах Салим, египетский министр по вопросам национальной координации, официально заявил, что Египет никогда не заключит мирный договор с Израилем, даже если евреи согласятся выполнить все резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о разделе Палестины и о статусе беженцев. Это заявление было сделано в то время, когда в правительственных структурах Египта было занято много немцев — бывших нацистов и когда против Израиля начала разворачиваться новая, организованная Египтом кампания подрывной деятельности.
До недавнего времени основной базой для совершения бандитских вылазок на территорию Израиля служила хашимитская Иордания, но в 1954 г. руководство этих группировок переместилось в Египет. В мае—июле 1954 г. Израиль направил почти 400 жалоб в израильско-египетскую Смешанную комиссию по вопросам перемирия, подчеркивая, что интенсифицировались вылазки из Газы. К октябрю отряды федаинов, обученные и вооруженные на египетских военных базах, начали проникать в глубь территории Израиля. Они минировали дороги, мосты, водопроводы, похищали сельскохозяйственное оборудование и скот. Вскоре под угрозой оказалась вся израильская программа развития южных территорий пустыни Негев, и поселенцы начали покидать места жительства. В одном только феврале 1955 г. произошло 45 инцидентов, и тогда израильтяне провели 28 февраля в Газе ответную воинскую операцию (Гл. XVII. Даян создает боевые части). После недолгого перерыва отряды федаинов возобновили свои вылазки; они добирались уже до окраин Тель-Авива, ежемесячно причиняя ущерб десяткам мирных жителей. Канадский генерал Э. Л. М. Бернс, руководитель ОНВУП (Органа ООН по наблюдению за выполнением условий перемирия в Палестине) совершал регулярные поездки из Каира в Тель-Авив и обратно, изыскивая действенные способы немедленного прекращения этих нарушений. Все его усилия были тщетны. К лету 1955 г. египетские вооруженные силы получили в свое распоряжение первую партию чешского оружия, и Насер хвастливо заявил, что наконец-то у арабской страны имеются все возможности уничтожить Израиль. Как бы в преддверии этого момента истины Арабская лига объявила и октября, что “откладывает” принятие ирригационного плана Эрика Джонстона по распределению водных ресурсов реки Иордан.
Израиль в изоляции
У Израиля были все основания для беспокойства в начале 1953 г., когда Лондон и Вашингтон с особым рвением стали добиваться участия арабских стран в ближневосточном оборонительном пакте. О том, чтобы пригласить Израиль к участию в пакте, даже и речи не шло; более того, Госсекретарь США Даллес в телефонном разговоре от 1 июня поднял вопрос о репатриации определенного числа арабских беженцев “на территорию, находящуюся в настоящее время под израильским контролем”. Эта фраза была воспринята в Израиле как едва завуалированное сомнение относительно правомерности существующих границ. Тревогу вызывали также сделанные в Вашингтоне, во втором полугодии 1953 г., намеки на возможность продажи арабским странам оружия и все чаще высказываемое американцами осуждение ответных ударов израильских сил по базам федаинов. План Джонстона внес в начале 1954 г. элемент конструктивного сотрудничества в американо-израильские отношения; но в апреле и мае этого года израильтяне были потрясены высказываниями заместителя Государственного секретаря США Генри Байро-уда, который выступил с предложением ограничить еврейскую иммиграцию, сделав таким образом успокоительный жест в сторону арабов. Все это было свидетельством того негативного воздействия, которое не мог не оказывать на Израиль процесс активного формирования Багдадского пакта. Эта амбициозная структура, в рамках которой предполагалось объединить ближневосточные страны и страны западной демократии, со всей очевидностью основывалась на допущении, будто существует возможность исключения одной страны из общей системы — причем самой уязвимой страны региона.
А затем — как будто у израильтян к тому моменту было недостаточно поводов для тревоги — Лондон и Вашингтон решили оказать дополнительное давление на Израиль, потребовав от него территориальных уступок, чтобы таким образом воспрепятствовать совершению оружейной сделки Египта с советским блоком. В своей речи, произнесенной в августе 1955 г. и определявшей перспективы внешней политики США, Даллес подчеркнул, что указанные в ходе переговоров на Родосе в 1949 г. линии перемирия вовсе не должны были стать постоянными границами. “Проблема усугубляется тем обстоятельством, что ценность даже бесплодных земель приобрела значение, причем скорее духовное”, — добавил Государственный секретарь, явным образом намекая на пустыню Негев. А 9 ноября 1955 г. премьер-министр Великобритании Энтони Иден сказал — в отличие от Даллеса, прямым текстом, — что необходимо достижение “компромисса” между границами, определенными Резолюцией ООН от 1947 г., и предложенными в 1949 г. линиями перемирия. Позже Иден признал, что он, возможно, выбрал не лучший момент для произнесения этой речи. “В то время как русское оружие стало прибывать в Египет, — писал он в своих мемуарах, — по всей видимости, не следовало поднимать вопрос о границах”.
Вышло так, что осложнение отношений Израиля с Великобританией и США пришлось на то же время, когда Советский Союз стал увеличивать военную и дипломатическую поддержку, оказываемую Египту и Сирии. Выступая на сессии Верховного Совета СССР 29 декабря 1955 г., первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев[5] высказался по поводу Израиля с особой резкостью:
“Заслуживают осуждения действия Государства Израиль, которое с первых дней своего существования выступало с угрозами в адрес своих арабских соседей и осуществляло по отношению к ним недружественную политику. Ясно, что за спиной тех, кто проводит такую политику, стоят империалистические страны, которые и пытаются использовать Израиль в качестве орудия против арабских народов”.
Возмущенные протесты Израиля не были приняты во внимание. Москва в дальнейшем даже не пыталась скрывать свое враждебное отношение, регулярно осуждая еврейское государство на сессиях Совета Безопасности ООН и обвиняя Бен-Гуриона в попытках развязать войну против арабских стран. Ясно, что ничего хорошего от Советского Союза Израилю ожидать не приходилось.
Впрочем, ничего хорошего не сулила также позиция, занятая Вашингтоном и Лондоном. Обе страны явно отходили от положений Трехсторонней декларации 1950 г. В начале зимы 1956 г. Иден и Эйзенхауэр выступили с совместным коммюнике относительно “[взаимных] дискуссий по поводу характера действий, которые должны быть предприняты [на Ближнем Востоке] в случае, если возникнут непредвиденные обстоятельства”. Этот документ представлял собой явный отход от первоначальной сути Декларации, которая гарантировала неприкосновенность границ. В феврале 1956 г. Энтони Наттинг, заместитель министра иностранных дел Великобритании, высказал несогласие по поводу территориальных уступок в ситуации, когда “границы еще не определены”. Трехстороннему соглашению был нанесен coup de grace (фр. “завершающий удар”) в апреле 1956 г., когда Вашингтон заявил, что в случае новой арабо-израильской войны США намерены действовать в основном в рамках Организации Объединенных Наций. Такой подход, вне всякого сомнения, означал согласие с тем, что любые решения Совета Безопасности будут заблокированы советским вето.
В складывающихся безрадостных обстоятельствах израильтянам лишний раз напомнили, что национальная безопасность зависит прежде всего от внутренних ресурсов страны, а в данной ситуации — от ее военного потенциала. К счастью для еврейского государства, отсутствие политического единства в арабском мире после 1948 г. дало Израилю пять драгоценных лет, на протяжении которых увеличилось его население, развилась экономика и — что также немаловажно — окрепли вооруженные силы. После подписания соглашений о перемирии в 1949 г. стало возможным рассматривать обоснованные и долгосрочные планы создания регулярной армии. Ограниченные людские ресурсы страны диктовали необходимость военного строительства, основанного на использовании резервистов. Игаль Ядин, занимавший командные посты во время Войны за независимость, в 1949 г. находился на отдыхе в Швейцарии, где получил известие о назначении его на пост начальника Генерального штаба Армии обороны Израиля. На него произвела большое впечатление организация швейцарской мобилизационной системы, и по возвращении домой Ядин убедил кабинет министров адаптировать швейцарский опыт к израильской действительности, используя при этом практику Гаганы, а также Великобритании, США и ряда европейских стран. В сентябре 1949 г. кнесет принял всеобъемлющий Закон о воинской службе, в котором были определены юридические основы существования Армии обороны Израиля.
Согласно этому Закону, личный состав вооруженных сил делился на две категории: проходящие действительную службу и резервисты. На действительной службе находилось ограниченное число офицеров и младшего командного состава, а также солдат-призывников. Призыву подлежали все мужчины и женщины, достигшие 18-летн