[47], авиаконструктор и зачинатель гитлеровской программы авиастроения, продал Египту права на производство своего сверхзвукового реактивного истребителя “НА-200”, разработанного им в Испании. Некоторое время спустя на сборочном авиационном заводе в Хелуане на руководящих должностях уже работало 200 австрийских и немецких специалистов, а комплектующие изделия поставлялись туда из Германии. И подбор персонала, и поставки оборудования осуществлялись в значительной степени благодаря усилиям некоего Хасана Саида Камала, инженера египетско-швейцарского происхождения, жившего в Цюрихе. Кроме того, в 1960 г. в Каире был создан “Национальный исследовательский центр” с целью разработки якобы “исследовательских ракет для метеорологической службы”. В числе сотрудников этого Центра, рекрутированных все тем же Камалом, были видный западногерманский специалист в области ракетостроения д-р Евгений Зенгер и его заместитель профессор Вольфганг Пильц — оба они принимали активное участие в реализации нацистской программы по созданию ракет “Фау” во время войны. Под их руководством работало немало бывших немецких коллег из созданного уже после войны в Штутгарте Института ракетных исследований.
Израильская разведка располагала информацией о происходящем с самого начала, и Бонн был извещен о складывающейся ситуации. Надо сказать, что западногерманская администрация пообещала принять незамедлительные меры — и в самом деле, сотрудники Штутгартского института, связанные с египетским Центром, были тут же уволены с занимаемых должностей. Сам Зенгер вернулся в ФРГ, однако Пильц и ряд его коллег остались в Египте. Наконец, 23 июля 1962 г., первые ракеты египетского производства торжественно проследовали по каирским бульварам под восторженные крики сотен тысяч зрителей. Первая из ракет, “Аль-Кахир”, имела, по утверждениям египтян, радиус действия 200 миль, вторая, “Аль-Сафир”, — радиус 165 миль. Обе с легкостью могли достигнуть территории Израиля. Израильское правительство, находясь в состоянии смятения, высказало свой протест Бонну. В ответ было сказано, что ФРГ с пониманием относится к обеспокоенности Израиля, однако не представляет себе, какие именно меры возможно принять в демократическом государстве, чтобы помешать его гражданам работать там, где они сами пожелают. Кабинет министров ФРГ не может даже помыслить о возвращении к нацистским методам полицейского государства.
Тогда израильская секретная служба взяла дело в свои руки. В июле 1962 г. жена Камала, немка по происхождению, погибла при взрыве бомбы в ее самолете (сам Камал в последнюю минуту решил не лететь с нею). В сентябре того же года д-р Хейнц Круг, директор фирмы, занимавшейся материально-техническим обеспечением проектов Камала, исчез при загадочных обстоятельствах. В ноябре взорвалась посылка, доставленная авиапочтой в каирский офис Пильца, и открывавшая ее немецкая секретарша Пильца лишилась зрения и получила увечья. Эта цепочка “несчастных случаев” продолжалась до тех пор, пока в марте 1963 г. не была предпринята попытка убедить дочь и сына профессора Пауля Гёрке, молодых людей немногим за двадцать, что их отцу лучше было бы оставить свою работу в Каире. Дочь профессора пригласили в Швейцарию, где ей “порекомендовали” передать предостережение ее отцу. Она немедленно обратилась в швейцарскую полицию, которая тут же арестовала двоих израильских агентов, обвинив их в попытке к принуждению. В ходе процесса над ними, который широко освещался в прессе, агенты продемонстрировали документальные доказательства того, что Египет создает ракеты с боеголовками из кобальта-60, которые должны быть направлены против Израиля. Это свидетельство произвело большое впечатление на общественность. Своим решением от 11 июня швейцарский суд признал двух израильтян виновными, но приговорил их к минимальному сроку наказания; впрочем, они были освобождены вообще через несколько месяцев. В Израиле между тем росло недовольство действиями западногерманского правительства, причем даже среди умеренных политиков, которые обычно выступали за договоренность с Бонном. Кнесет принял резолюцию, в которой утверждалось, что “долг правительства ФРГ — незамедлительно прекратить деятельность немецких экспертов”. И в очередной раз Министерство юстиции ФРГ указало на то, что оно не располагает легитимными средствами для такого рода действий.
Бен-Гурион был серьезно озабочен преобладанием таких настроений в стране. Он недавно получил неофициальное послание от Франца Иозефа Штрауса, в котором отмечалось, что столь яростная антигерманская кампания в Израиле может поставить под угрозу секретную сделку о поставках немецкого оружия. После этого, в марте 1963 г., премьер-министр отдал распоряжение руководителю секретной службы (Мосад) Исеру Гарэлю прекратить все действия против немецких ученых, работающих в Египте. В ответ на это Гарэль подал в отставку. Затем Бен-Гурион обратился к кне-сету с призывом отозвать резолюцию протеста в адрес Бонна, что вызвало бурю негодования и обвинений в его адрес. Измотанный нападками и протестами, “Старик” сам подал в отставку 16 июня. Со своей стороны, правительство ФРГ мало-помалу сумело выманить ученых домой, предложив им в Германии более привлекательную и лучше оплачиваемую работу. В конечном итоге большинство инженеров и техников покинули Египет, но вся эта история оставила у израильтян осадок недоверия.
Между тем существовала еще одна проблема, серьезно осложнявшая отношения между двумя странами и в немалой степени затруднявшая продвижение к установлению между ними дипломатических отношений. Речь идет о законодательстве ФРГ, определяющем отношение к нацистским военным преступникам. На протяжении всех 1950-х гг. юридическая система ФРГ была очень снисходительна к преступлениям, совершенным нацистами в годы войны. Лишь процесс Эйхмана способствовал возобновлению преследования бывших нацистов в ФРГ. Буквально через несколько месяцев после его начала немецкие суды принялись рассматривать, одно за другим, дела военных преступников. Но поскольку даже для обвиняемых в убийстве существовал срок давности (двадцать лет), военные преступники могли быть осуждены самое позднее до мая 1965 г. Такое положение дел вызвало протесты, причем не только в Израиле. Тем временем в Германии в 1965 г. должны были состояться выборы, и Бонн не склонен был менять законодательство. Кабинет министров выразил несогласие с мнением канцлера Эрхарда и проголосовал за то, чтобы не продлевать срок давности после мая текущего года. Израиль выразил по этому поводу свое “разочарование и недовольство”. Ко всему прочему, власти ГДР очень кстати опубликовали документ, в котором назывались имена нацистских преступников, занимавших в то время высокие посты в ФРГ. Дело кончилось тем, что 13 апреля 1965 г. кабинет министров ФРГ одобрил новый закон, согласно которому срок давности продлевался еще на четыре года. Такой “компромисс” вызвал в Израиле лишь чувство раздражения.
Несмотря на то что все эти обстоятельства только усугубляли расхождения между двумя странами, все же были завершены последние приготовления к переправке в Израиль 150 американских танков, находившихся в ФРГ. И тут, в октябре 1964 г., сведения об этой сделке стали достоянием двух немецких газет. Возмущенные тем, что информация о поставках вооружений скрывалась от них на протяжении долгого времени, средства массовой информации фактически в один голос принялись осуждать военную помощь Израилю — не смешивая ее, впрочем, с помощью экономической. В январе 1965 г., с некоторым опозданием, к хору критиков присоединились социал-демократы и свободные демократы. Канцлер Эрхард и его ближайшее окружение оказались в затруднительном положении. Им было известно, что Вальтер Ульбрихт[48], Первый секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии, приглашен в Египет. Пригласив его, Насер открыто предупреждал, что если поставки западногерманского оружия в Израиль продолжатся, то Египет и ГДР установят между собой дипломатические отношения. С другой стороны, руководители ФРГ чувствовали, что в случае прекращения поставок их моральный долг — каким-то образом компенсировать это Израилю, но так, чтобы не спровоцировать признания арабскими странами Германской Демократической Республики. Иерусалим незамедлительно дал понять, что единственным приемлемым способом компенсации он считает установление дипломатических отношений между Израилем и ФРГ.
Не связывая себя никакими обязательствами, правительство ФРГ сделало первый шаг в этом направлении, объявив 10 февраля, что страна прекращает все дальнейшие поставки оружия за пределы НАТО. Это стало серьезным ударом для Израиля. Эшколь собрал экстренное заседание своего кабинета. Кнесет, в свою очередь, принял резолюцию, в которой выражалось “крайнее удивление и недовольство” по поводу решения ФРГ. Одновременно с этим Бонн обратился к Каиру с весьма жестким посланием, заявив, что визит Ульбрихта в Египет будет рассматриваться как недру-недружественный акт. Это предупреждение не возымело никаких последствий. Ульбрихт прибыл в Каир 21 февраля, во главе многочисленной делегации, и ему был оказан великолепный прием. Хотя Насер и не пошел на признание ГДР, в Бонне стало ясно, что “Доктрине Хальштейна” нанесен серьезный удар и что единственным эффективным ответным ходом может стать обмен послами с Израилем. Помимо всего прочего, такое решение в тот момент могло получить горячее одобрение общественности. В противном случае, предупреждал Райнер Барзель, лидер Христианско-демократического союза, “мы потеряем все — наш престиж, нашу честь”. Тогда Эрхард принял критически важное решение и объявил в бундестаге, что Федеративная Республика изъявляет намерение заключить дипломатические отношения с Израилем.
Канцлер попросил своего близкого друга, д-ра Курта Биренбаха, отправиться в Израиль и начать переговоры с правительством Эшколя. Биренбаху предстояло с самого начала твердо заявить израильтянам, что не может быть никакого компромисса относительно поставок оружия, которые ни при каких условиях не будут возобновлены. Переговоры по этому вопросы вышли резкими, даже жесткими. И все же в конечном итоге было достигнуто нечто вроде компромисса: американцы поставят вооружение, которое Израиль рассчитывал получить из Германии, а Бонн оплатит все счета. Биренбах дал также понять, что в перспективе возможно предоставление Израилю долгосрочных займов под низкие проценты, и заверил, что вскоре все немецкие специалисты покинут Египет, а в дальнейшем будут приниматься юридические санкции против любого, кто станет заниматься вербовкой граждан ФРГ для работы в зарубежных вооруженных силах. Кабинет министров Израиля проголосовал за принятие этих условий 9 марта, а несколько дней спустя это решение было одобрено кнесетом. Дипломатические контакты формально начались 12 мая с обмена посланиями между Эрхардом и Эшколем. Вечером этого дня Ирак, Египет, Судан, Сирия, Ливан, Саудовская Аравия, Иордания, Кувейт, Йемен и Алжир разорвали свои отношения с ФРГ.