усилий были заметны. К 1955 г. Израиль смог не только организовать свои вооруженные силы, но также и приобрести около 200 танков и 200 самолетов. Правда, в основном это была устаревшая боевая техника английского и американского производства, и результат нельзя было считать удовлетворительным — ни в количественном, ни в качественном отношении. Сделка по приобретению чешского оружия угрожала дать арабам преимущество примерно шесть к одному.
Поиски современных видов вооружений, предпринятые Израилем, были столь же малопродуктивны, как и попытки получить гарантии территориальной неприкосновенности. США не собирались продавать Израилю оружие в количествах, сопоставимых с чешскими поставками в Египет. Предпринятый 11 декабря (Гл. XVI) рейд в Сирию не улучшил израильской репутации в Вашингтоне, а Государственный секретарь США Даллес постоянно утверждал, что не считает, будто еврейскому государству грозит непосредственная опасность. Выступая 7 февраля 1956 г. перед группой конгрессменов, Госсекретарь заявил, что Израиль не может не проиграть арабским странам в гонке вооружений. При численности населения менее двух миллионов, объяснил он, стране лучше положиться на заступничество ООН. Полностью поддерживая мнение своего Госсекретаря, президент США Эйзенхауэр сказал в беседе с французским премьер-министром Ги Молле[13], что нет смысла продавать оружие Израилю, поскольку 1 млн 700 тыс. тысяч евреев никак не смогут выстоять против 40 млн арабов.
Неизвестно, что именно ответил ему Молле в ходе этой беседы, но Израиль обратился именно к Франции как к последней надежде, и это обращение дало определенные результаты. Разумеется, французское правительство по-прежнему предпочитало поддерживать хорошие отношения с мусульманскими странами Северной Африки и Леванта; однако израильтяне знали, что могут рассчитывать на традиционное понимание в определенных кругах. Французские левые сохраняли филосемитские настроения еще со времен дела Дрейфуса и вплоть до нынешнего времени, когда в обеих странах у власти находились социалисты. Французские правые разделяли с израильтянами опасения относительно усиления арабского национализма. Франко-израильские научные контакты начались еще в 1949 г., когда стало известно об изобретении израильским физиком д-ром Исраэлем Достровским[14] технологии производства тяжелой воды. Франция приобрела это изобретение в 1953 г., и французы открыли доступ израильским ученым на свои многочисленные ядерные объекты. В следующем году министр обороны Франции пригласил Моше Даяна посетить страну с официальным визитом. Лихой израильский генерал произвел в Париже большое впечатление, и его наградили орденом Почетного легиона “в знак признания его героизма во время Сирийской кампании 1941 г.”. Осенью 1954 г. отношения между Парижем и Каиром катастрофически ухудшились — после того, как египетское радио сообщило о той поддержке, которую Египет оказывает алжирскому Фронту национального освобождения. И в декабре французское правительство одобрило продажу Израилю двенадцати реактивных истребителей “Квадрон”.
Именно тогда Бен-Гурион, вернувшийся на пост министра обороны, согласился с позицией генерального директора министерства Шимона Переса относительно того, что все усилия теперь следует сосредоточить на укреплении отношений с Францией. Пересу, выходцу из Польши, в 1955 г. было всего 32 года; он буквально преобразовал Министерство обороны, включив в сферу его компетенции оборонную промышленность (и начав производство отечественных вооружений), а также развитие исследований и разработок в сфере ядерной технологии. Человек, обладающий творческим воображением и умеющий хорошо излагать свои мысли, Перес мастерски вел переговоры с представителями французских военных кругов. Немалую помощь в этом ему оказывал посол Израиля в Париже, красноречивый выпускник Сорбонны Яаков Цур. В январе 1955 г., когда вместо правительства Мендес-Франса к власти пришло правительство, возглавляемое Эдгаром Фором[15], Цур посоветовал Пересу приехать во Францию и установить личные контакты с официальными лицами Министерства обороны. Перес последовал совету, и результаты оказались весьма обнадеживающими. Перес, а затем Даян и другие израильские военные нашли понимание у своих французских коллег. Советско-египетское соглашение о поставках вооружений продемонстрировало необходимость безотлагательного начала переговоров между Францией и Израилем, и точно такое же воздействие оказала развернутая Насером кампания в поддержку алжирских мятежников. “Я всегда был другом Израиля, — заверил Фор премьер-министра Шарета во время визита последнего в Париж 25 октября 1955 г., — но сейчас мы говорим не только о дружественных отношениях. Причина, по которой Франция должна оказать вам помощь, — это прежде всего политический реализм”. Тем временем были завершены необходимые формальности для поставки Израилю еще двенадцати реактивных истребителей “Квадрон”, а также — впервые — двенадцати новейших истребителей-перехватчиков “Мистэ́р-4”, сходных по характеристикам с получаемыми Египтом советскими истребителями “Миг-175”.
Как оказалось, продажа истребителей “Мистэ́р-4” вызвала возражения США. Командование сил НАТО в Европе имело приоритетные права на получение этих истребителей-перехватчиков, и Даллес выступил против того, чтобы они отправлялись в Израиль. По его настоянию отгрузка этих самолетов была блокирована в портах Марсель и Тулон. И в этот критический момент Пересу улыбнулась удача. Незадолго до этого он познакомился и подружился с Морисом Бурже-Монури[16], министром внутренних дел Франции, и Абелем Томасом, генеральным директором министерства. Бурже-Монури и Томас, ветераны маки, французского партизанского движения времен Второй мировой войны, испытывали не только симпатию к Израилю, но и сильную антипатию к Насеру. На выборах в январе 1956 г. к власти во Франции снова пришло социалистическое правительство во главе с Ги Молле, ревностным сторонником социалистического Израиля. Одним из первых шагов нового премьер-министра стал перевод Бурже-Монури и Томаса в Министерство обороны. “Вот увидите, что я — это не Бевин”, — заверил Ги Молле Переса и Цура. Преисполненный стремления всеми способами противостоять растущей мощи Насера, Молле проинформировал Вашингтон, что перехватчики будут отправлены в Израиль — неважно, с согласия США или без такового. И в дальнейшем, по убеждению Ги Молле, сохранение французского влияния на Ближнем Востоке лучше всего может обеспечиваться путем поддержки Израиля. Разумеется, значительную роль тут сыграли общие интересы (в частности, все более активная поддержка Египтом алжирского Фронта национального освобождения[17]), хотя основа франко-израильской дружбы имела отчасти романтический характер. Французы испытывали своего рода духовный подъем, оказывая помощь “маленькому отважному Израилю”. И, помимо всего прочего, правительство социалистов, придерживаясь произраильского курса, создавало себе энергичный и решительный образ — выгодно контрастирующий с их политическими соперниками, коммунистами.
В марте 1956 г. группа израильских летчиков прибыла во Францию для освоения новых перехватчиков. Несколько недель спустя двенадцать самолетов приземлились на израильском военном аэродроме, где летчиков приветствовали лично Бен-Гурион и Даян (безумно довольный премьер-министр настоял на том, чтобы посидеть с молодыми пилотами за чайным столом). Получение новых самолетов стало началом военной помощи западных стран. К апрелю Даллес тоже осознал, что баланс сил в регионе изменяется опасным образом. Не желая, впрочем, чтобы Соединенные Штаты напрямую поставляли вооружения еврейскому государству, Госсекретарь поспособствовал тому, чтобы НАТО сняло свой запрет на дальнейшие поставки Израилю перехватчиков “Мистэр”. И более того — он обратился к канадскому правительству с просьбой о продаже Израилю эскадрильи реактивных истребителей, производимых по американской лицензии. Но все-таки основным поставщиком вооружений Израилю оставалась Франция. Антуан Пино[18], министр иностранных дел, 4 июля проинформировал поела Цура об отмене всех предшествовавших ограничений на поставки вооружений Израилю, вне зависимости от мнения США или Великобритании на этот счет. Париж, было сказано, намерен сохранять свободу действий в отношении поставок, необходимых “истинным друзьям” Франции.
Вызов Насера
В феврале 1956 г. министр иностранных дел Великобритании Селвин Ллойд прибыл в Каир — в надежде достинуть взаимопонимания с египетским президентом буквально в последний момент. Говоря об отходе арабского мира от Запада, Ллойд 1 марта предостерег Насера, заметив, что “Глабб и Арабский легион все еще в нашем распоряжении”. На это Насер с усмешкой сообщил Ллойду, что король Хусейн только что выдворил Глабба из Иордании. Ллойд вернулся в Лондон, разъяренный такими откровенно подрывными действиями Египта. Министр иностранных дел Франции Пино посетил Каир 14 марта, также надеясь нормализовать франко-египетские отношения. В ходе беседы Насер заверил Пино, что Египет прекращает оказание помощи Фронту национального освобождения Алжира. Лживость этого заверения выяснилась буквально на следующий день, когда в береговых водах Алжира было перехвачено египетское судно с большой партией оружия советского производства.
Следует, правда, подчеркнуть, что причиной окончательного разрыва Запада с Каиром стала проблема, связанная с внутренней египетской ситуацией чисто экономического характера. Насер придавал исключительное значение своему проекту строительства Асуанской высотной плотины на реке Нил. Стоимость проекта оценивалась в 1 млрд долларов. 9 января 1956 г. Всемирный банк согласился дать Египту заем в размере 200 млн долларов, при условии, что США предоставляют Египту заем на сумму 56 млн долларов, Великобритания — на сумму 14 млн долларов и сам Египет обязуется вложить 700 млн долларов. Однако к этому времени Соединенные Штаты практически вплотную подошли к участию в Багдадском пакте и фактически руководили его работой. В ответ Насер, под залог будущего урожая хлопка на сумму 200 млн долларов, закупил дополнительную партию оружия у стран советского блока, а 5 мая подписал соглашение о координации действий вооруженных сил Египта и Иордании. После того как обострилось противостояние и поляризация на Ближнем Востоке, а Египет сблизился с Советским Союзом, правительства США и Великобритании переменили свое отношение к Асуанскому проекту на крайне отрицательное. Ко всему прочему, 16 мая Министерство иностранных дел Египта объявило о дипломатическом признании коммунистического Китая. В июне министр иностранных дел Советского Союза Д. Т. Шепилов