Более того, основной элемент оборонительного рубежа Абу-Агейла, Умм-Катаф, представлял собой систему взаимосвязанных укреплений, охраняемых долговременными огневыми сооружениями, траншеями и горными кряжами, причем вся местность была окружена минными полями, и вокруг были размещены тяжелые танки. В глубине этой зоны, между Умм-Катафом и Умм-Шейханом, египтяне установили десятки крупнокалиберных пулеметов и сотни минометов. К западу, в резерве, находился “бронированный кулак”, состоящий из танков и противотанковых самоходных установок — для проведения контратаки. Египтяне намеревались использовать позиции Умм-Катафа для полного уничтожения танкового потенциала израильтян. Одна танковая дивизия была сосредоточена к югу от Абу-Агейлы, и еще одна — в непосредственной близости от нее. Если, как предполагалось, израильские силы будут остановлены у Умм-Катафа, то эти танковые дивизии обойдут израильтян с тыла и довершат их разгром. По завершении этой операции египетские танки двинутся в северном направлении, по приморской дороге, в сторону плохо защищенного Тель-Авива. Все в целом рисовало довольно мрачную картину для израильтян.
Источники израильской военной мощи
Впрочем, такая картина была не совсем полной. Рабин, когда его назначили на пост начальника Генерального штаба в 1964 г., сказал, выступая перед комиссией кнесета по иностранным делам и обороне, что в любой будущей войне Израиль должен победить не более чем за четыре дня. Война не может длиться более названного срока по причинам экономического характера. Из сказанного следовало, что для Израиля предпочтительнее нанесение упреждающего удара. Однако, чтобы избежать негативной реакции мирового общественного мнения, стране не остается ничего иного, кроме как дать возможность противнику провести мобилизацию, подтянуть войска к границам Израиля, объявить на весь мир, что вот теперь-то евреи будут окончательно уничтожены, — и лишь после этого Израиль может нанести упреждающий контрудар, причем буквально в самый последний момент. Разработка сценария в такой сложной ситуации, несомненно, требует точного понимания планов и намерений противника. Израильские секретные службы, возглавлявшиеся на протяжении многих лет таким выдающимся специалистом, как Исер Гарэль, действовали с максимальной эффективностью и собирали уникальную разведывательную информацию.
Самым опасным элементом этой секретной деятельности был нелегальный сбор разведывательной информации в арабских странах. Часть такой информации собиралась арабскими и иностранными агентами, поставлявшими сведения о египетских военных и политических тайнах. Немало этих агентов было схвачено египетской контрразведкой, и они закончили свою жизнь на виселице. В числе тех, кто не был раскрыт египетскими властями, следует назвать молодого египтянина, офицера связи, убежденного противника политики Насера, известного под именем Сулейман. С 17 мая 1967 г., когда Каир отдал распоряжение танковым войскам занять боевые позиции на Синае, Сулейман передавал израильтянам по радио кодированную информацию о передвижениях египетских войск, планах боевых действий и даже о местах расположения зенитных управляемых ракет. После удара израильской авиации (Гл. XXI. Гром с небес, бронированный кулак) Сулейман сообщил детальную информацию о египетских потерях. В последний день войны израильские самолеты нанесли случайный бомбовый удар по радиопункту в районе перевала Митла, где находился Сулейман. Когда ночью 7 июня закончились военные действия, туда было выброшено парашютно-десантное подразделение с заданием организовать поиски Сулеймана. Десантники обнаружили тело Сулеймана; он был похоронен с воинскими почестями.
Известны случаи, когда израильтяне проникали на арабскую территорию под видом европейцев или даже арабов. Одним из наиболее известных агентов был Вольфганг Луц, сын еврея и немки. Прибыв в Египет в 1961 г. в качестве “немецкого бизнесмена”, Луц в течение трех с половиной лет собирал информацию о египетской (осуществляемой с немецкой помощью) ракетной программе и передавал ее в Израиль. В конечном итоге он был арестован и приговорен к пожизненному заключению, но после окончания войны, в 1968 г., его обменяли на девять пленных египетских генералов. Более драматична история другого израильского разведчика, Эли Когена[180], которому в 1960 г. удалось внедриться в высшие эшелоны сирийской правящей партии Баас. Коген, еврей, родившийся в Египте, выдавал себя за сына сирийских родителей, живших в Бразилии. В Дамаске Коген занимался “импортными операциями” и создал себе репутацию человека, у которого денег куры не клюют. Он был на короткой ноге с племянником сирийского главнокомандующего, что обеспечивало ему доступ к правительственным и оборонным секретам страны; он даже смог осмотреть совершенно секретные огневые позиции на Голанских высотах. На протяжении пяти лет израильская разведка благодаря Эли Когену была в курсе самых значительных военных и политических событий, происходивших в Сирии. В 1965 г. Когена арестовали, и после допросов под пытками он был повешен.
Немало израильских психологов и аналитиков занималось исследованиями арабской ментальности и характера. В частности, генерал Иегошафат Гаркави[181], возглавлявший военную разведку Генерального штаба, проанализировав богатый фактический материал, пришел к выводам, что арабы — индивидуалисты, замкнутые в себе, не склонные доверять своим собратьям, не любящие работать в коллективе, особенно когда необходимо поступаться личными благами в пользу коллективных интересов. Справедливость этих выводов была доказана в ходе Шестидневной войны, когда египетские офицеры бросали своих солдат, зачастую забирая при этом их запасы воды и продовольствия. Зная о том, что, когда дела идут плохо, арабы склонны мгновенно переходить от эйфории к отчаянию, израильское командование приняло решение наносить удары всей мощью своей военной машины, чтобы с самого начала действий определить ход войны в свою пользу. Точно так же израильтяне использовали склонность арабов скрывать неприятные факты, прибегая при этом к вымыслу и фантазиям. Так, предполагая, что противник будет выступать с заявлениями о якобы одержанной победе, Даян распорядился не публиковать сводки с театра военных действий в первый день войны. И когда египтяне объявили о полном разгроме израильской армии, СССР сорвал попытки ООН по прекращению огня. А к тому времени, когда советская сторона в полной мере осознала истинное положение дел, уже было слишком поздно спасать египтян. Слишком поздно было и Хусейну осознать, какую роковую ошибку он допустил, ввязавшись в эту войну.
Благодаря разведке израильтянам удалось получить ключ к военной стратегии египтян. После событий 1961 года израильские военные специалисты выяснили, что египетские вооруженные силы перестраиваются согласно классической советской концепции, которая предусматривала значительную концентрацию войск и возведение мощных фортификационных сооружений. Израильские ВВС осуществили детальную аэрофотосъемку оборонительных позиций на Синае. Основываясь на этих фотографиях, а также на материалах, полученных от агентов и информаторов, израильская разведка подготовила справочное издание по советской оборонной доктрине, содержащее чертежи вновь построенных египетских оборонных сооружений. Предметом гордости этого издания был, разумеется, Умм-Катаф. Рабин выделил в Негеве полигон, и военные инженеры построили там комплекс, имитирующий Умм-Катаф с точностью до малейших деталей. По завершении работ это сооружение в Негеве стало основным местом маневров израильской армии. Там проводились офицерские курсы, семинары бронетанковых и пехотных войск, войсковые учения, разрабатывались наставления и руководства. Ко времени начала Шестидневной войны израильтяне ориентировались в этом комплексе с закрытыми глазами.
В годы пребывания Рабина на посту начальника Генштаба была усилена и перестроена не только разведка, но и другие рода войск. В отличие от своего предшественника Бен-Гуриона, премьер-министр Эшколь не разбирался в военном деле. Как правило, он был готов принимать советы Рабина и поддерживать его запросы относительно приобретения новых дорогостоящих видов вооружений. Значительное количество вооружений, как уже отмечалось, было получено из Западной Германии и США. Кроме того, израильские предприятия также выпускали в немалых количествах легкое и среднее стрелковое оружие. К 1967 г. правительство, по официальным данным, тратило 11 % ВНП для обеспечения внутренней и внешней безопасности, но истинная цифра была ближе к 14 % или даже более. Списочный состав регулярных вооруженных сил составлял около 50 тыс. человек обоего пола во всех родах войск, а также более 250 тыс. резервистов. Армия была достаточно хорошо вооружена, имея порядка 900 танков американского и английского производства, около 160 французских самоходных орудий, около тысячи американских бронетранспортеров. Списочный состав военно-воздушных сил составлял 8 тыс. человек; число самолетов всех типов было более 500. Военно-морской флот был наименьшим по составу — несколько фрегатов и торпедных катеров и две подводные лодки. Определяя приоритеты вооружений, армейское командование, на основе уроков Синайской кампании, решило уделять главное внимание бронетанковым войскам. Командующий бронетанковыми силами, бригадный генерал Исраэль Таль[182], бесстрашный офицер, во многом способствовал совершенствованию искусства танковой войны. Танкисты старались использовать любой предвоенный инцидент, особенно из числа происходивших у сирийской границы, чтобы совершенствовать технику боя.
И все же основным и решающим фактором, определявшим эффективность израильских вооруженных сил, был их личный состав. Синайская кампания показала, что современная танковая война требует не только более совершенных профессиональных навыков, но также и большей личной отваги — по сравнению с предыдущими войнами “дотехнол