Примерно в это время произошли и последние столкновения между Бен-Гурионом и министром иностранных дел в его правительстве Моше Шаретом. Шарет был убежденным сторонником умеренных действий, истинным дипломатом старой школы, осознающим ограниченные возможности дипломатии малых государств и смертельно боящимся того, что мощные ответные удары Израиля могут вызвать негативную реакцию общественного мнения Запада. После антисирийской операции “Кинерет” (Гл. XVI) Шарет высказал опасения, что чрезмерная реакция Израиля свела на нет его усилия по приобретению оружия в США. Однако мнение всех критиков министра иностранных дел — самого Бен-Гуриона, Моше Даяна, многих членов партии Мапай, а также всей партии Херут — сводилось к тому, что все предыдущие и неоднократные усилия по сглаживанию ситуации не дали никаких результатов и, напротив, только усилили воинственные амбиции Насера. Когда Бен-Гурион в частном порядке сообщил Шарету о намерении рано или поздно применить силу для снятия блокады Акабского залива, то последний понял, что его дни в министерском кресле сочтены. Действительно, 18 июня 1956 г. Бен-Гурион попросил своего старого друга и соратника подать в отставку и назначил на его место Голду Меир, бывшую до этого времени министром труда. Так был заложен фундамент для решительных действий против главного врага Израиля. На выборах 1955 г. партия Херут почти удвоила число своих мест в кнесете, что стало еще одним показателем общественного мнения в стране. Теперь Бен-Гуриону оставалось только найти подходящий момент.
Израиль выходит на сцену
И в поисках такого момента помощь Израилю оказала Франция. В своих мемуарах о Суэцкой операции Андре Бофре, командующий ВВС Франции, писал: “Собственно говоря, наши обязательства по отношению к Израилю легко объяснить тем духом израильского динамизма — особенно по сравнению с британской нерешительностью, — которым буквально были пропитаны все офицеры, с кем нам доводилось общаться”. В первых числах августа 1956 г. Бурже-Монури пригласил к себе Переса, который совершал челночные полеты из Тель-Авива в Париж, занимаясь вопросами французских поставок, и задал ему прямой вопрос: “Если мы начнем войну с Египтом, согласится ли Израиль воевать вместе с нами?” Перес, не медля, дал ему утвердительный ответ. Ничего больше не было сказано, но этот разговор стал для Переса первым сигналом того, что перед страной открываются новые возможности. Через полторы недели ему осторожно намекнули, что против Египта готовится англо-французская операция. И наконец, в первых числах сентября Бурже-Монури напрямую спросил Переса, готов ли Израиль атаковать Египет 20 октября, во взаимодействии с английскими и французскими войсками? Было ясно, что французское руководство нуждается не только в предлоге для нанесения удара, но и в том, чтобы такой, тщательно скоординированный, удар против Египта был нанесен по двум направлениям. Израильское наступление наземных частей через Синайский полуостров позволит англичанам и французам не прибегать к широкомасштабной морской десантной операции — им достаточно будет выбросить парашютный десант непосредственно в зону Суэцкого канала.
Перес немедленно связался с Бен-Гурионом. Он направил ему две телеграммы, но не получил ответа. Тогда он прилетел в Израиль и обсудил этот вопрос лично с премьер-министром, в присутствии Даяна. И снова Бен-Гурион не дал точного ответа. В середине сентября Бурже-Монури объявил полковнику Нишри, израильскому военному атташе в Париже, что цена французской поддержки Израиля — это израильское участие в предстоящей операции; он добавил также, что выборы в США проходят в начале ноября и что поэтому у Эйзенхауэра, как они все надеются, вряд ли будет возможность вмешаться в происходящее. Перес вернулся в Париж и 23 сентября получил от Бен-Гуриона телеграмму: “Передай им, что дата нас устраивает”. Итак, Израиль взял на себя это обязательство.
Известив Бурже-Монури о согласии своей страны, Перес также выступил с запросом о дополнительных и неотложных поставках. Список необходимых вооружений доставили в Париж Голда Меир и Моше Даян, прилетевшие туда на французском бомбардировщике. Помимо ранее заказанного оружия и боевых самолетов, израильтяне попросили 100 средних танков, 300 полугусеничных вездеходов, 50 транспортеров для перевозки танков, 300 грузовиков, 1000 безоткатных орудий и эскадрилью транспортных самолетов “Норд-Атлас”. Начальник Генерального штаба Франции Поль Эли[20] тотчас же утвердил этот список. Поставки начались незамедлительно, и хотя они проходили в обстановке строгой секретности, многие были осведомлены, пусть в самых общих чертах, что французы возобновили поддержку Израиля, что способствовало возникновению чувства подъема и воодушевления во всем израильском обществе. Поэт Натан Альтерман, получивший разрешение присутствовать при ночной разгрузке французского десантно-транспортного корабля, описал свои впечатления словами возвышенно-поэтическими, но полными ликования:
Быть может, это сон, но сон наяву,
И когда видишь его, улетучиваются ужасы террора,
И встает стена между нами и силами зла,
И движется железный поток,
И содрогаются внутренности Земли…
2 сентября Даян собрал старших офицеров и ввел их в курс дела. Задача предстоящей операции, объяснил он, заключается в том, чтобы выбить египетскую армию из Синая, уничтожить базы федаинов в Газе и снять блокаду с Тиранского пролива. На подготовку дается 18 дней, поскольку дата начала операции — 20 сентября. Никому из штатских — ни слова.
Бен-Гуриона тем временем мучил вопрос: какой будет реакция англичан? И его беспокойство на этот счет было вполне оправданным. Когда 24 сентября информация о намеченном франко-израильском сотрудничестве была доведена французской стороной до Лондона, Иден высказал недовольство. Ему очень не понравился план в целом, поскольку он грозил внести напряженность в отношения Великобритании с арабским миром. К тому же отношения между Великобританией и Израилем до сих пор были не очень обнадеживающими. Вряд ли на них могли положительно сказаться израильские операции возмездия, направленные против Иордании, страны, связанной с Великобританией договором о сотрудничестве. Так, 11 сентября, в отместку за вылазку на территорию Израиля, унесшую жизни шести израильских солдат, Армия обороны Израиля нанесла мощный удар по иорданскому блокпосту в Карии, и было убито 16 бойцов Арабского легиона. Последовала очередная атака федаинов с иорданской территории, после чего израильская бригада 25 сентября атаковала иорданские позиции в Хусане, и число погибших там составило несколько десятков человек. Вылазки, одна за другой, сопровождались контратаками, пока, наконец, в ночь 11 октября израильтяне не нанесли массированный удар по укрепленному пункту иорданской полиции в Калькилии. В операции принимали участие танки, артиллерия и даже авиация — короче говоря, это были полномасштабные военные действия.
Хусейн был настолько потрясен реакцией Израиля, что призвал Великобританию выполнить условия англо-иорданского оборонного договора.
Таким образом, 12 октября поверенный в делах Соединенного Королевства в Тель-Авиве заявил Бен-Гуриону, что иракская дивизия может быть введена в Иорданию для “защиты этой малой страны”. В случае, если Израиль предпримет военные действия, Великобритания будет вынуждена, согласно своим обязательствам в рамках как англо-иорданского оборонного договора от 1948 г., так и Трехсторонней декларации от 1950 г., прийти на помощь Иордании. На это премьер-министр ответил, что его страна оставляет за собой право на свободу действий. В частном порядке Бен-Гурион, разумеется, выразил свое удивление поведением Лондона — накануне операции, направленной против врага Великобритании, Насера, в которой на стороне англичан намереваются участвовать Франция и Израиль. Что касается Даяна, то он был переполнен негодованием. “Должен признаться, — отмечал он в своих записках, посвященных Синайской кампании, — что, если не считать Всевышнего, лишь англичане в состоянии таким образом запутать все на свете”. В конечном итоге Иден и Ллойд встретились с Молле и Пино 16 октября в Париже, и в ходе длившейся пять часов конференции достигли наконец полного взаимопонимания относительно желательности израильского участия в военных действиях против Насера. После этой парижской встречи Лондон дал указания отменить все планы, связанные с действиями в Иордании. Пино направил Бен-Гуриону обнадеживающую телеграмму: “Вы можете в полной мере доверять англичанам”. И вот тогда израильский премьер-министр поднял вопрос о необходимости сдвинуть дату начала операции.
Больше всего Бен-Гуриона беспокоила проблема обеспечения авиационного прикрытия. Израильское наступление на Синае не могло не вызвать ответных бомбардировок израильских городов. Высока была вероятность того, что операция “Мушкетер” вовсе не начнется, если Израиль останется без прикрытия, а египтяне будут иметь господство в воздухе. Собственно говоря, союзники уже дали понять Израилю, что вносят изменения в свои изначальные планы — ввиду участия Израиля в операции — и вместо масштабного морского десанта намерены ограничиться выброской парашютного десанта непосредственно в зону Суэцкого канала. Кто знает, насколько еще союзники захотят минимизировать свои усилия? Разумеется, та роль, которую англичане отводили Израилю, представлялась неприемлемой для Бен-Гуриона и Даяна. Израильская армия должна была наступать в полном составе и широким фронтом, двигаясь по Синайскому полуострову и угрожая Каиру. Речь шла о полномасштабной войне, а у союзников при этом была возможность вмешаться и показать себя миротворцами. Селвин Ллойд, министр иностранных дел Великобритании, даже выступил с предложением подвергнуть бомбардировке силы как Египта, так и Израиля по обе стороны Суэцкого канала, чтобы продемонстрировать миру, что англичане в первую очередь думают о безопасности водных путей. Разумеется, Бен-Гурион не мог согласиться с такими планами. Задача Израиля, как ее видел премьер-министр, заключалась в том, чтобы выбить египтян из сектора Газа и снять блокаду с Тиранского пролива. Форсирование Суэцкого кана