редстоящие военные действия — это полномасштабная война на два фронта. Максимум, чего ожидали на Голанах, — это боевых действий на протяжении одного дня. В районе Суэцкого канала думали о столкновениях с немногочисленными египетскими коммандос, которым удастся перебраться через канал. И на севере, и на юге ожидали начала военных действий ближе к вечеру. И вот, когда в два часа дня израильский кабинет министров собрался на свое экстренное заседание, в комнату неожиданно вошел военный адъютант премьер-министра и что-то поспешно прошептал ей на ухо. Неприятельское наступление началось.
Лавина с севера
Неприятельское наступление обрушилось как лавина — разрывами тысяч снарядов и бомб на восточном берегу Суэцкого канала и вдоль всей линии прекращения огня на Голанских высотах. Самолеты противника с ревом проносились на бреющем полете далеко за израильскими передовыми позициями — и в глубине Синая, и в районе Шарм-аш-Шейха.
На севере страны сирийские коммандос, высаженные с десантных вертолетов, под прикрытием дымовых завес и тумана приблизились к израильскому укреплению, расположенному на вершине горы Хермон, на высоте шести тысяч футов, откуда осуществлялось радиолокационное наблюдение. Израильские солдаты, спасшиеся после серии бомбовых ударов по вершине, укрылись в сталебетонном бункере, считая себя в безопасности. Но разведка противника знала местонахождение запасного выхода, и сирийские коммандос, взорвав люк, проникли в бункер и взяли в плен тех, кто не погиб при взрыве. Теперь сирийцы могли вести наблюдение из бункера за Голанскими высотами. Перед ними открылась передовая линия израильской обороны, состоящая из 17 сооружений, по 15–20 солдат в каждом, а также один-единственный танковый взвод, два батальона пехоты и четыре артиллерийские батареи в качестве поддержки. Далее, в тылу, располагалась танковая бригада, в составе которой было около 150 машин. В случае заблаговременного предупреждения она была бы выдвинута на передовые позиции, и ей было бы придано несколько тысяч пехотинцев-резервистов. Но из-за ошибок разведки танки и пехота оставались далеко от передовых позиций; более того, на момент сирийской атаки значительная часть личного состава еще не была мобилизована.
Атака сирийцев напоминала стихийное бедствие. После артиллерийской подготовки продолжительностью пятьдесят пять минут две сирийские танковые дивизии (800 танков) и три пехотные дивизии в бронетранспортерах с лязгом и грохотом пересекли линию прекращения огня. Танки обходили передовые израильские бункеры и, просачиваясь сквозь бреши в обороне, неумолимо двигались на израильские поселения (гражданское население удалось спешно эвакуировать). Израильский фронт был прорван на двух участках. На северном фланге, на подходах к Кунейтре, наступала первая волна, 200 танков. В центре и на южном фланге, у Рафида, танки, войдя в прорыв, двигались в двух направлениях. Одна сирийская дивизия захватила перекресток Рафид, после чего направилась к базовому лагерю Нафах, где располагался штаб командующего израильскими силами на Голанах генерала Рафаэля “Рафуля” Эйтана[248]. Сирийские танки держали направление на мост Бнот-Яаков через реку Иордан, намереваясь вступить на территорию Израиля. Вторая танковая дивизия повернула к югу, в направлении Рамат-Магшимим и Эл-Ала, а оттуда — к устью реки Иордан и мосту Арик. На этом направлении действовало 600 танков. Сирийцы продолжали свое движение до конца светового дня.
Впрочем, наступление не прекратилось с темнотой, поскольку сирийские танки были оборудованы системами тепловидения. К рассвету танки обрушились на последний израильский оборонительный рубеж в юго-восточном районе Голан. Безнадежно уступая противнику в численном отношении, бойцы последней остающейся танковой роты сражались, как древние герои, нанося сирийцам значительный урон. Из своего бункера в Нафахе генерал Эйтан, не колеблясь, распределял свои скудные ресурсы, направляя группы танков в решающие места боя, со всей решимостью и умением стараясь приостановить вал арабской атаки до прибытия израильских резервов. Но сирийцы уже приблизились на расстояние выстрела башенного орудия к мосту Бнот-Яаков и главной насосной станции Все-израильского водовода к северу от кибуца Гиносар. Сирийские снаряды и “скады” рвались уже на западном берегу озера Кинерет. У подножия Голан, в долине Хула и Иорданской долине, кибуцники спешно эвакуировали своих жен и детей, готовясь противостоять противнику с легким стрелковым оружием в руках — как они это делали в 1948 году.
В первой половине дня 7 октября Даян на вертолете прибыл на командный пункт Эйтана, где его проинформировали о положении дел. Даян уже знал, что израильские ВВС, на всем протяжении от Голан до Суэца, несут потери, как от зенитных управляемых ракет, так и от зенитной артиллерии. По возвращении в Генеральный штаб Даян согласился с Элазаром, что в сложившейся ситуации вся авиация, несмотря ни на что, должна использоваться на Северном фронте. “Под угрозой сейчас судьба Третьего храма [то есть возрожденного народа Израиля]”, — сказал он командующему ВВС генералу Биньямину Пеледу. Затем Даян позвонил Голде Меир и упавшим голосом завел речь о том, чтобы, с целью сокращения военных потерь, вывести войска из центрального района Голан и занять новую линию обороны на откосе Иорданской долины. Потрясенная тем, что у Даяна сдали нервы, Голда Меир никак не отреагировала на это предложение — не приняв его и не отвергнув.
В северном секторе Голан, в районе Кунейтры, исход боев буквально висел на волоске. Здесь Седьмая танковая бригада под командованием полковника Авигдора Бен-Галя[249], неся значительные потери, тем не менее смогла нанести серьезный урон противнику в долине между горой Хермонит и Масадой. К рассвету 8 октября израильские танкисты подбили 130 сирийских танков и значительное количество бронетранспортеров. Сирийцы тем не менее продолжали вводить в бой свежие силы и новые танки, в том числе и самые современные, советские “Т-62”. Танкисты Бен-Галя к этому времени вели бой на протяжении двух дней и двух ночей без перерыва. От всей бригады оставалось не более 40 танков, и не было экипажа, который не потерял бы командира — убитым или раненым. Каждая следующая атака противника, казалось, была ожесточеннее предыдущей.
К вечеру 8 октября, после очередного сокрушительного артобстрела, сирийцы бросили в бой еще 600 тяжелых танков, за которыми шла новая волна бронетранспортеров. Израильтяне приняли бой, но вскоре, при попытке перегруппироваться, Бен-Галь с ужасом осознал, что у него осталось шесть боеспособных танков — всего лишь шесть танков теперь сдерживали продвижение противника в глубь территории Израиля. И тут Эйтан, человек со стальными нервами, который находился с командиром бригады на постоянной радиосвязи, принял решение пойти на отчаянный риск. Он отдал приказ контратаковать и взять высоту. Бен-Галь подчинился приказу, и его последние танки оказались на гребне этой высоты. Там к ним присоединилось еще несколько танков, отставших в ходе боя от своих разбитых частей, и в общей сложности их теперь стало пятнадцать. Эту маленькую группу буквально захлестнул огонь сирийских танков, когда противник пошел на решающий прорыв. Бен-Галь сообщил Эйтану, что у него нет возможности продолжать бой, и тогда командующий попросил продержаться еще хотя бы полчаса. Это было делом не военной тактики, а человеческой психологии. У Эйтана не было никакой уверенности в том, что подкрепление придет через полчаса. Или через три часа. Тень новой Катастрофы нависла над Израилем.
Приливная волна захлестнула берег Суэцкого канала
Примерно в 230 милях к юго-западу, в те же мрачные часы 6–7 октября, израильтяне вступили в столкновение с одной из самых многочисленных регулярных армий мира. Вдоль Суэцкого канала были размещены пять египетских пехотных дивизий, три мотопехотные дивизии и двадцать две отдельные пехотные, десантно-диверсионные и воздушно-десантные бригады. Общая численность сил противника составляла, включая летный состав, не менее 600 тыс. человек, 2 тыс. танков, 2300 артиллерийских орудий, 160 батарей ЗУР и 550 боевых самолетов. Всей этой военной силе противостояли, на протяжении по миль вдоль побережья Суэцкого канала, ровным счетом 436 израильских солдат, находившихся в укреплениях, расположенных на расстоянии от семи до десяти миль одно от другого, а также три танка и семь артиллерийских батарей. Генерал Мендлер[250], командующий танковыми войсками Южного фронта, имел в своем распоряжении 177 танков, в основном находившихся в пяти милях за линией обороны, на рокадной дороге. Еще на 20 миль глубже в тыл находилась израильская танковая дивизия, охранявшая перевалы Митла и Гиди. Генерал Гонен намеревался начать движение резервных танков, как только силы противника приступят к форсированию канала, приближаясь к “линии Бар-Лева”, этой “натяжной проволоке минного взрывателя”, срабатывание которой должно было привести в действие части, расположенные в глубине Синая. Такой план вроде бы отвечал своему назначению, однако египтяне, благодаря масштабности и эффективности своего наступления, сорвали его реализацию.
6 октября, в два часа дня, египетские самолеты атаковали авиабазы и радиолокационные станции, распложенные далеко за израильскими позициями, а египетская артиллерия обрушила на эти позиции по всему фронту всю свою мощь, включая залповый огонь оперативно-тактических ракетных комплексов “Луна”. На протяжении пятидесяти трех минут немногочисленный личный состав израильских оборонительных сооружений подвергался смертоносному обстрелу противника. Когда огонь достиг своего пика, первая волна египетских пехотинцев (из общего числа 8 тыс.) начала форсировать Суэцкий канал на фибергласовых (стекловолоконных) лодках. Взамен упреждающего бомбового удара, который не мог быть осуществлен в сложившихся обстоятельствах, генерал Пелед отдал приказ о бомбардировке амфибийных сил вторжения