[41] дал простые рекомендации относительно того, что делать с палестинскими беженцами: “Гоните их отсюда и не позволяйте возвращаться”. Для многих офицеров, призванных в действующую армию из резерва, слова Меридора стали символом того безразличия, той бесчувственности, которые овладели и армейским командованием, и руководством страны. Усилиями этих офицеров и было создано движение “Солдаты против молчания”, члены которого выступали с требованиями полного прекращения военных действий. А 3 июля движение “Мир сейчас” провело в Тель-Авиве демонстрацию, в которой приняло участие, по некоторым оценкам, около 100 тыс. человек. Это была первая демонстрация протеста в истории страны, прошедшая в военное время. Аба Эвен писал в газете Маарив: “Последние шесть недель стали подлинным средневековьем в моральной истории еврейского народа”. Вскоре после этой демонстрации Ликуд провел свою демонстрацию, также в Тель-Авиве, в которой приняло участие порядка 100 тыс. человек, причем многие были доставлены туда автобусами из разных концов страны. Обращаясь к собравшимся, Бегин заявил, что несогласными с политикой правительства являются только сторонники находящейся в оппозиции Израильской партии труда. Шарон пошел еще дальше; подвергнув всех протестующих уничижительной критике, он, как министр обороны, потребовал (впрочем, безрезультатно) введения цензурных ограничений для всех газет, критикующих военные действия.
А дальше страну буквально потряс взрыв сочувствия к арабам — причину которого Бегин и его единомышленники никак не могли осознать. По всему Израилю, один за другим, создавались комитеты для сбора средств, включая продукты питания и одежду, в пользу пострадавших в Ливане.
В самом начале войны премьер-министр назвал палестинских террористов “двуногими животными”. Эйтан сравнивал арабских демонстрантов на Западном берегу с “травлеными тараканами”. И это не были случайно вырвавшиеся фразы. Они давно уже вошли в оборот политиков и генералов правого толка. Более того, в своих многочисленных выступлениях и обращениях к широкой аудитории Бегин всячески старался рассматривать действия израильтян во всемирно-историческом контексте. Израиль бомбил Тир? А что тогда можно сказать о союзниках, бомбивших Дрезден?[42] Говоря о требованиях оппозиции пойти на территориальные компромиссы с палестинцами, премьер-министр вызывал дух Невилла Чемберлена и Мюнхена. Если израильское телевидение показывало убитых детей в Ливане, Бегин без колебаний напоминал о полутора миллионах еврейских детей, сожженных нацистами в печах концлагерей. В начале августа газета Га-Арец опубликовала в этой связи письмо в редакцию профессора Зеэва Мановица, историка Катастрофы европейского еврейства:
“Следует ли нам понимать, что эти разбомбленные лачуги на окраине Сидона являются палестинским Дрезденом?.. Бегин утратил всяческую связь с действительностью, вызывая призраки, порожденные величайшей трагедией, которая когда-либо выпадала на долю нашего народа. И чем бы ни кончилась эта война в Ливане, на ее могильной плите будет написано: “Здесь похоронена международная репутация и моральное единство прекрасного народа. Причина смерти — бессмысленные аналогии””.
Сабра и Шатила
Четырнадцатого сентября 1982 г. Башир Жмайель прибыл в городское отделение своей партии, чтобы прочесть еженедельную лекцию для группы женщин-марониток. Едва он начал выступление, как взорвалась бомба, подложенная сирийским агентом. Здание было разрушено, погибли десятки людей. В числе жертв был и сам Башир Жмайель. Потрясение, которое испытали израильские руководители, было почти столь же сильным, как и реакция общины ливанских маронитов. На следующий день после убийства Башира Жмайеля Шарон, вне себя от унижения и обиды, приказал Эйтану взять под контроль развязки всех дорог, ведущих к Западному Бейруту, а затем разрешить фалангистской милиции войти в лагеря беженцев. На следующее утро Шарон сам обратился к командирам фалангистов, заверив их в том, что они могут беспрепятственно уничтожить все остававшиеся сооружения ООП вместе с персоналом. “И чтобы не ушел ни один из террористов”, — особо подчеркнул он. Впрочем, фалангисты не нуждались в дополнительных указаниях. Практически каждый из них потерял родных и близких, в гибели которых были виноваты боевики ООП. И вот несколько сот фалангистов вошли в два крупнейших ливанских лагеря беженцев, Сабру и Шатилу, тогда как израильские части обеспечивали им прикрытие с флангов. Они вошли на территорию лагерей и пропали с глаз израильских наблюдателей.
Вечером того же дня, 16 сентября, перед наступлением еврейского Нового года, состоялось заседание израильского кабинета министров. Шарон, присутствовавший на этом заседании, ни словом не обмолвился о Сабре и Шатиле. Однако к этому времени офицеры израильской разведки, наблюдавшие за лагерями с крыш близлежащих домов, перехватили обрывки переговоров, которые вели между собой по радио фалангисты. Осознав, что происходит что-то из ряда вон выходящее, что, возможно, в лагерях идет беспорядочная резня, они сообщили о своих подозрениях армейскому командованию. После нескольких часов неразберихи и промедления генерал Амир Дрори[43], командующий Северным фронтом, распорядился, чтобы фалангистов удалили из лагерей. Министр иностранных дел Израиля Ицхак Шамир был проинформирован несколькими израильскими журналистами, что существует опасность совершения массовых убийств в ливанских лагерях беженцев, но не стал принимать никаких мер для того, чтобы разобраться в ситуации. А на следующий день, 17 сентября, на территорию лагерей продолжили проникать фалангисты, чтобы также принять участие в “акции”. Это был второй день и вторая ночь резни. И только утром 18 сентября Шарон наконец прибыл в Сабру и Шатилу, увидел своими глазами многочисленные жертвы массового убийства и распорядился удалить фалангистов из лагерей.
Вечером 18 сентября состоялось заседание израильского правительства, на этот раз специально посвященное рассмотрению произошедшего в ливанских лагерях. Члены кабинета заслушали Шарона, Эйтана и Дрори, которые утверждали, что фалангистские офицеры просто-напросто “утратили контроль за действиями своих солдат”. Дружно сомкнув ряды, министры выступили с единым заявлением относительно того, что все зверства являлись делом рук “ливанских подразделений”, действовавших вдали от расположения израильских сил. Говорят, что Бегин несколько позже описал случившееся следующим образом: “язычники убивали язычников”. А между тем уже 18 сентября информация о резне в лагерях Сабра и Шатила появилась во всех зарубежных СМИ. В лагерях было найдено около 700 трупов палестинцев — мужчин, женщин и детей, и еще десятки и десятки обнаруживались ежечасно, уже похороненными в общих могилах, — все это перед фото- и телеобъективами западных журналистов. Правительство Египта, давно и глубоко обеспокоенное действиями Израиля в Ливане, теперь объявило об отзыве своего посла в Каир “для консультаций”. США, Италия и Франция заявили, что их военнослужащие, находившиеся в Ливане в составе многонациональных миротворческих сил (Гл. ХХХ. Гадкий израильтянин), возвращаются в Бейрут в течение недели.
Что же касается положения дел в самом Израиле, то похоже было на то, что терпение народа лопнуло в этот новогодний уик-энд, когда новостные программы национального телевидения показали стране окровавленные трупы. В этой войне у Израиля не было никаких перспектив. Теперь же, судя по всему, Израиль опустился до уровня своих арабских соседей. Резкая критика, которой подверглось правительство, была слышна со всех концов страны. Пресса единодушно требовала отставки Эйтана и Шарона. Социалистический блок требовал отправить в отставку все правительство. Даже министры от Национальной религиозной партии, входившей в правящую коалицию, присоединились к требованиям Израильской партии труда осудить эти зверства и провести расследование случившегося. Решительнее всех повел себя президент Израиля Ицхак Навон, который бесстрашно вышел за церемониальные рамки своей должности и потребовал проведения “тщательного и беспристрастного расследования с участием профессиональных юристов”, пригрозив в противном случае своей отставкой. В Тель-Авиве 24 сентября 1982 г. прошла демонстрация протеста, организованная движениями “Мир сейчас”, “Солдаты против молчания” и членами Израильской партии труда. Участники демонстрации съехались со всех концов страны, и не менее 400 тыс. человек заполнили площадь перед тель-авивским муниципалитетом и прилегающие кварталы. Такого всплеска народного гнева еще не знала история Государства Израиль.
Глубоко потрясенный, Бегин объявил 28 сентября о назначении комиссии по расследованию во главе с председателем Верховного суда Ицхаком Каганом[44]. Комиссия в составе трех человек начала свою работу через несколько дней и в течение считанных недель собрала показания израильтян, ливанцев, местных и иностранных журналистов, а также сведения из всех возможных источников. Комиссия заслушала также самого Бегина, равно как и Шарона и старших армейских офицеров. Премьер-министр отвечал на вопросы комиссии неопределенно: “Я не знаю… Я не уверен… Я не припоминаю…” Наконец, в феврале 1983 г., комиссия опубликовала результаты своего расследования. Освободив Бегина от ответственности за принятие решения направить фалангистов в лагеря беженцев, тем не менее комиссия подчеркнула, что “в течение двух дней после того, как премьер-министр узнал о действиях фалангистов, он оставался полностью безучастным к происходившему в лагерях”. Комиссия Кагана дала еще более беспощадную оценку поведению Шарона: “Будучи лицом, официально отвечающим за состояние безопасности Государства Израиль, — говорилось в отчете комиссии, — министр обороны был обязан принять во внимание возможность того, что фалангисты в состоянии совершить такие жестокие действия”.