На протяжении следующего года Поллард передавал информацию Селле через канцелярию атташе по вопросам науки израильского посольства в Вашингтоне. В числе передаваемых материалов были аналитические обзоры, графики, спутниковые снимки и прочие сведения о системах вооружений ближневосточного региона — включая расположение сирийских батарей зенитных управляемых ракет, иракских испытательных полигонов ядерного оружия, объектов производства и складирования химического оружия. Это были также и материалы об израильских врагах “внешнего круга” — Саудовской Аравии, Ливии, Тунисе, в том числе и сведения о местонахождении руководителей ООП в Тунисе, включая ту виллу, которую израильские самолеты в свое время уничтожили в ходе одного из бомбардировочных налетов возмездия (Гл. XXXIII. Гроза перед грозой). Вашингтон, несомненно, мог предоставить Израилю значительную часть этой информации — после соответствующей обработки, скрывающей источники информации и методы ее получения. Но, поскольку Поллард не был в состоянии провести такого рода обработку, то он — неумышленно — скомпрометировал целый ряд американских источников разведданных.
Тем временем, получив инструкции от Эйтана, полковник Селла, в лучших шпионских традициях, уговорил агента принимать деньги, от которых тот вначале отказывался. Он начал выдавать Полларду ежемесячно крупные суммы наличными; Поллард же принялся импульсивно тратить эти деньги, обедая в дорогих ресторанах, покупая драгоценности для своей жены Анны и проводя свободное время за рубежом. К осени 1985 г. поведение Полларда привлекло внимание его руководства, и за ним установили регулярное наблюдение. В конце ноября Поллард был допрошен в ФБР и отстранен от работы. Он немедленно известил своих израильских “боссов”, и практически в тот же день Селла покинул США. Как ни странно это звучит, но ни Селла, ни Эйтан не имели планов экстренной эвакуации Полларда. Когда тот позвонил израильскому атташе по вопросам науки, ему просто предложили прийти на следующий день в израильское посольство. Поллард с женой поспешно упаковали чемоданы, решив, что их назавтра оперативно переправят в Израиль, но когда чета Поллардов явилась в посольство утром 21 ноября, они были немедленно арестованы поджидавшими их агентами ФБР.
Сообщение об аресте попало в прессу через несколько часов и тут же стало сенсацией национального масштаба. Ко всему прочему, это был не первый случай шпионажа, раскрытый при Рейгане, — достаточно только вспомнить дело семейства Джона Уокера, передававшего на протяжении ряда лет Советскому Союзу секреты ВМС США из числа имевших особое значение для национальной безопасности страны. Агенты ФБР, через каналы Государственного департамента, приступили к опросу сотрудников израильского посольства. Те единодушно заявили, что не знают никакого Полларда. Аналогичный ответ был получен от премьер-министра Переса и министра обороны Рабина, которым соответствующие вопросы были заданы через посредство сотрудников посольства США в Израиле. Собственно говоря, израильские руководители вообще высказали предположение, что Поллард действовал в одиночку. Взбешенный таким ответом, государственный секретарь Шульц[63] позвонил Пересу и настоятельно потребовал полного сотрудничества израильской стороны со следствием. Перес сразу же согласился вернуть все похищенные материалы и даже позволить американским следователям проводить допросы израильских официальных лиц, замешанных в этом деле.
Тем временем, узнав, что его жена Анна тоже находится в заключении как сообщница, Джонатан Поллард принял решение сотрудничать со следствием. Взамен ему было обещано, что власти проявят снисхождение к жене и что он также может рассчитывать на более мягкий приговор. После этого Поллард раскрыл в полной мере всю степень вовлеченности Израиля в его дело. Перес же, напротив, не сдержал своих обещаний американской стороне. Участники этой операции не понесли никакого наказания; более того, Селла и Эйтан были назначены на хорошо оплачиваемые административные посты, и ни один из них не был передан для допроса группе американских следователей, специально прибывших для этого в Израиль. Не были возвращены в США и тысячи похищенных Поллардом секретных документов. Вне себя от ярости, министр обороны США Каспар Уайнбергер направил в адрес вашингтонского суда детальную секретную памятную записку, содержание которой, по всей видимости, произвело соответствующее впечатление на судью Обри Робинсона. В марте 1987 г., когда супруги Поллард были доставлены в суд для зачтения им приговора (после пятнадцати месяцев предварительного заключения), судья определил им в высшей степени строгое наказание. Джонатан Поллард был приговорен к пожизненному заключению, его жена Анна — к пяти годам тюрьмы. Приговор был отчасти даже более суровым, чем тот, что вынесли семейству Уокеров — отцу, матери и сыну, которые несколько лет снабжали Москву секретными сведениями. Поллард был направлен в федеральную тюрьму в Спрингфилде (штат Миссури), а затем переведен в Марион (штат Иллинойс) и содержался в одиночном заключении, “чтобы не подвергать его жизнь опасности со стороны соседей по камере”. Анна Поллард была осуждена за участие в заговоре с целью получения секретной информации и как “соучастница после события преступления” (то есть за недоносительство). Она также отбывала свой срок в одиночном заключении, в тюрьме города Лексингтон (штат Кентукки).
В Израиле дело Полларда расследовали две независимые правительственные комиссии, и обе опубликовали свои выводы в мае 1987 г. Обе комиссии признали, что имела место “весьма серьезная ошибка в ходе судебного разбирательства”, но, однако, по соображениям национальной безопасности детальная информация не была предана гласности. Широкая общественность при этом открыто высказывала недовольство тем, что правительство явно отворачивается от Поллардов, которые предоставили стране информацию, имеющую жизненно важное значение для национальной безопасности. В октябре 1988 г. два члена кнесета специально прибыли в Вашингтон, чтобы попытаться убедить членов Конгресса США в том, что Джонатан Поллард не занимался шпионажем против США, но их усилия не дали никаких результатов. Год шел за годом. Несмотря на серьезное желудочно-кишечное заболевание, Анна Поллард отбыла свой срок полностью и вышла на свободу только в 1990 г. Джонатан Поллард по-прежнему находился в одиночном заключении. Все его апелляции о сокращении срока заключения отвергались одна за другой.
Нанесло ли дело Полларда непоправимый ущерб американо-израильским отношениям? Опрос, проведенный Антидиффамационной лигой среди граждан США — неевреев, показал, что респонденты сочли степень ущерба незначительной. Однако это мнение не разделяли американские евреи (согласно результатам опроса, также проведенного Антидиффамационной лигой, но в рамках еврейской общины США). В массе своей евреи были поражены и обескуражены. По их мнению, дело Полларда нанесло очень серьезный вред той доброжелательной атмосфере, существовавшей в США по отношению к Израилю, для создания которой американское еврейство прилагало столько усилий на протяжении почти сорока лет. В действительности нанесенный вред оказался еще более значительным, чем можно было представить изначально. Официальные лица Министерства юстиции США, подозревая наличие в США широкой израильской шпионской сети, приступили к дознанию и с помощью детектора лжи начали проверять возможные контакты Полларда как с еврейскими организациями, так и с известными фигурами американского еврейства. Никаких инкриминирующих результатов эти проверки не дали, но со времен дела Розенбергов[64] в начале 1950-х гг. евреям в США не доводилось жить в такой атмосфере всеобщего подозрения. И вот, в то время, как израильтяне негодовали по поводу того, что их правительство “бросило Поллардов на произвол судьбы”, лидеры еврейской общины США пребывали в панике и один за другим посещали Иерусалим для проведения неотложных консультаций с израильскими официальными лицами.
Тематика и содержание этих консультаций не доводились до сведения общественности; еврейская пресса США, казалось, просто онемела от ужаса и никак не комментировала происходящее. Однако в частном порядке американские эмиссары оказывали сильнейшее давление на израильских руководителей, чтобы добиться от них заверений в том, что ничего подобного больше никогда не повторится. Ведь теперь нелегко будет убедить Вашингтон, что евреям можно доверять посты, связанные с национальной безопасностью. А как уверить своих соседей, что евреи являются истинными патриотами Америки? Какова бы ни была реакция на дело Полларда в Израиле, чувство обиды и негодования на израильтян, проявляющих столь явное безразличие к тому, как отразится это дело на американских евреях, теперь лишь усугубило опасливое подозрение американского еврейства относительно их столь любимого сионистского очага. Теперь, после четырех десятилетий эмоциональной близости, неужели Израиль окажется в конце списка приоритетов еврейской общины США? Похоже, что настал зловещий момент в истории отношений между Израилем и диаспорой.
Глава XXXII.Эра правительств национального единства
Выборы на грани экономического краха
Объявив о своей отставке в июле 1983 г., премьер-министр Менахем Бегин вызвал изумление и растерянность в рядах своей партии — у его соратников не было общепризнанной кандидатуры на пост преемника Бегина. Когда центральный комитет партии Херут собрался для выборов нового председателя, то претендентов оказалось всего двое: Давид Леви, министр жилищного строительства, и Ицхак Шамир, министр иностранных дел. Последний был избран значительным большинством голосов и занял пост премьер-министра 15 сентября 1983 г. Избрание Шамира может объясняться тем, что между ним и Бегином существовало много общего. Шамир (Ицхак Езерницкий) родился, как и Бегин, в Польше (входившей тогда в состав Российской империи) и тоже учился на юридическом факультете Варшавского университета. Эмигрировав в 1935 г. в Палестину, он тоже вступил в Эцель, подпольную вооруженную организацию ревизионистов. Несколько лет спустя Шамир, однако, оставил Эцель, сделавшись одним из создателей ультраэкстремистской организации Лехи. Шамир и его товарищи по организации были безжалостны, совершая свои акты насилия; одним из таких актов стало убийство ооновского посредника графа Фольке Бернадота летом 1948 г. (Гл. XIII. Предложение Бернадота); властям не удалось арестовать никого из участников покушения.