В сущности, волнения, хотя и не такие масштабные, как мятеж в Реджайне, происходили в каждом городе. Городская полиция Торонто усердно проверяла любые сведения о подозрительных действиях, особенно если в них участвовали университетские профессора. Встревоженные власти часто действовали поспешно, объясняя необходимость контроля растущей коммунистической угрозой. Арест и тюремное заключение главных лидеров Коммунистической партии Канады в 1931 г. и последовавшее за этим покушение на руководителя партии Тима Бака в тюрьме Кингстона[401] только укрепили подозрение в том, что «железная пята», по выражению премьер-министра Беннетта, была единственно возможным ответом правительства на социальное недовольство, порожденное Великой депрессией.
Впрочем, в эти беспокойные годы происходили и другие события, не связанные с подстрекательством коммунистов, на которые правительство реагировало враждебно. Почти в каждой провинции попытки создать рабочие союзы, особенно среди неквалифицированных рабочих, или организованные профсоюзами забастовки вызывали сопротивление у работодателей, которых часто поддерживало правительство. Жестокие конфликты происходили на угольных шахтах на острове Кейп-Бретон. В 1931 г. забастовка на шахтах Эстевана в провинции Саскачеван привела к кровопролитию, когда КККП стала стрелять в вышедших на марш забастовщиков. Почти такая же непримиримая борьба развернулась на шахтах Британской Колумбии, текстильных фабриках Квебека и на лесозаготовках и заводах Нью-Брансуика. Однако конфликтом, получившим самую широкую огласку, пожалуй, стал конфликт в одной из новых отраслей промышленности, где новый профсоюз попытался настоять на своих правах. Это случилось в 1937 г. в являвшейся центром автомобильной промышленности Ошаве в провинции Онтарио, когда базирующийся в США Конгресс производственных профсоюзов (КПП) начал кампанию за объединение неквалифицированных рабочих в профсоюз. О репутации КПП и его руководителя Джона Л. Льюиса, особенно о том, что относилось к организации так называемых «сидячих» забастовок, в Онтарио было известно раньше, чем туда прибыли его представители. Лидеры делового мира Онтарио и их единомышленник премьер-министр Митчелл Фредерик Хепберн были полны решимости не допускать КПП в свою провинцию. Хотя в 1934 г. Хепберн был избран как поборник реформ, к новому профсоюзному движению он не испытывал ничего, кроме враждебности. Когда дочерняя организация КПП «Объединенные рабочие-автомобилестроители» (United Automobile Workers) начала записывать рабочих компании «Дженерал Моторс» в профсоюз и затем призвала к забастовке, чтобы добиться его признания, Хепберн объявил, что Конгрессу в Онтарио не место. Когда же Оттава ответила отказом на его призыв ввести КККП для разгрома забастовки, Хепберн организовал свою собственную полицию «сыновья Митча»[402]. Впрочем, компания поняла, что компромисс будет лучшим выходом из сложившейся ситуации, чем ожесточенная борьба, и соглашение было подписано. В итоге, однако, Хепберн укрепил свою позицию во власти благодаря тому, что яростно сопротивлялся деятельности КПП в Онтарио.
Тем не менее, несмотря на волнения рабочих и враждебность бизнеса и правительства профсоюзам, 1930-е гг. не были отмечены большим количеством забастовок и локаутов. Просто безработица в эти годы была слишком высокой, и трудящиеся слишком слабо защищены, чтобы предпринимать радикальные действия, которые могли обернуться потерей их плохо оплачиваемых рабочих мест. Кроме того, рабочих мало привлекали радикальные политические движения, например коммунизм. Некоторые сельские и городские труженики выражали свое недовольство на выборах, либо голосуя против стоявшего у власти правительства, либо оказывая поддержку той или иной новой политической партии. Уже само появление этих фракций свидетельствовало о том, что экономическая и структурная традиционность старых партий уже больше не удовлетворяла значительную часть избирателей.
Политическая жизнь в период волнений
К концу 1929 г., по мере развития Великой депрессии, казалось, что либеральная партия под руководством У.Л. Маккензи Кинга прочно утвердилась во власти. Ни правительство, ни консервативная оппозиция во главе с Р.Б. Беннеттом не считали, что экономический спад требовал принятия каких-то особых мер. Обе стороны предлагали изменить тарифы. Следуя своей традиции, либералы выдвинули предложение скорректировать тарифы, снизив пошлины на одни товары и подняв их на другие. Кроме того, министр финансов Чарльз Эйвери Даннинг заложил в бюджет резервные средства. Справляться с социальными проблемами, вызванными экономическим коллапсом, провинции должны были самостоятельно. Беннетт же в соответствии с традицией своей партии утверждал, что более высокие тарифные стены нужны для сохранения канадского рынка для канадцев, до тех пор пока другие страны, особенно США, не понизят свои тарифы.
С точки зрения Маккензи Кинга, тарифы были той проблемой, с которой можно было выходить на выборы. Борьба на выборах 1930 г. проходила главным образом вокруг этого, хотя неудачное замечание Маккензи Кинга о том, что его правительство не даст и пяти центов провинциальной администрации, состоящей из консерваторов, было эффективно использовано оппозицией. К удивлению большинства канадцев, выборы убедительно выиграл Р.Б. Беннетт.
Новый консервативный премьер-министр — выходец из Нью-Брансуика, сделавший состояние, работая корпоративным юристом в Западной Канаде, — был исключительно энергичным человеком. Высокий суровый холостяк, методист по своим религиозным убеждениям, Беннетт с трудом наделял полномочиями и демонстрировал уважение к тем, кто расходился с ним во взглядах. В частной жизни Беннетт был добрым и отзывчивым — он часто помогал собственными средствами тем, кто обращался лично к нему, но к бедным слоям населения у него было отношение человека, обязанного всем только себе самому, и поэтому он считал, что лучше надеяться на себя, чем на государственное денежное пособие. Его громогласные обличения реальных и воображаемых радикалов вскоре заслужили ему нелюбовь тех канадцев, которым в их бедственном положении было нужно что-то большее, чем проповеди. На многих карикатурах толстяк Беннетт с его жесткими воротничками и цилиндром отождествлялся с образом разжиревшего капиталиста.
В течение первых четырех лет пребывания у власти Беннетт пытался восстановить процветание, используя традиционные экономические методы. Он поднял тарифы до беспрецедентного уровня, заявляя, что это необходимо для того, чтобы «взломать» мировые рынки. Затем в 1932 г. Беннетт предложил созвать в Оттаве Имперскую экономическую конференцию. Он надеялся, что Британия и доминионы согласятся создать имперскую зону свободной торговли, защищенную от остального мира. Великобритания, которая имела особые торговые интересы, выходившие далеко за пределы империи, сочла это предложение неприемлемым, а громкие слова Беннетта оскорбительными. Хотя некоторые изменения тарифных ставок были приняты, в целом конференция была неудачной, особенно потому, что она поддержала протекционистские тенденции, направленные на подавление международной торговли. По мере углубления Великой депрессии Беннетт, не отходя от своих убеждений в том, что в экономических вопросах правительство должно руководствоваться принципом свободного предпринимательства, все-таки увеличил финансирование провинций для выплаты пособий по безработице. Кроме того, правительство Беннетта выделило средства на разработку законодательства об учреждении Банка Канады, который стал бы дополнительным важным инструментом в фискальной и денежной политике центрального правительства. Еще одной попыткой консерваторов справиться с безработицей стала организация трудовых лагерей в Британской Колумбии. Однако к 1934 г. в связи с ростом волнений в стране, падающей популярностью правительства и отсутствием каких-либо признаков ослабления Великой депрессии Беннетту пришлось пересмотреть свой подход к экономической и социальной политике.
Недовольство деятельностью его правительства принимало разные формы. Внутри страны недовольство вызывала разница между оптовыми ценами для больших и малых фирм, что давало некоторым крупным компаниям огромные прибыли и создавало серьезные трудности множеству небольших предприятий. Кампанию против разброса цен возглавил член кабинета министров Беннетта Генри Герберт Стивенс. В 1934 г. его назначили председателем королевской комиссии по изучению данного вопроса. Комиссии удалось собрать немало свидетельств того, что основной вред исходит от крупнейших предприятий розничной торговли и производителей страны. Вскоре Стивенс начал открыто критиковать эти фирмы. Под давлением бизнесменов рассерженный премьер-министр заставил Стивенса уйти в отставку[403]. Это событие стало одним из многих признаков растущих разногласий в стане консерваторов, которые уже вылились в ряд поражений этой партии на провинциальном уровне.
Кроме того, в Канаде появились новые нетрадиционные политические движения. Одним из них стала Федерация кооперативного содружества (Co-operative Commonwealth Federation), которую скоро стали называть просто ФКС. Эта коалиция фермеров, рабочих лидеров и представителей интеллигенции, организованная в 1932 г. в Калгари, в следующем году обзавелась зловеще звучащей программой. «Манифест Реджайны», составленный группой радикальных университетских профессоров, призывал осуществить ряд мер, которые заставили бы правительство нести ответственность за социальное и экономическое планирование. «Манифест» обещал страхование на случай потери работы и болезни, создание государственного жилого фонда, поддержку цен на сельскохозяйственную продукцию и принятие законов по защите фермеров от кредиторов. Однако ярче всего социалистическая позиция новой партии проявилась в поддержке передачи в государственную собственность главных отраслей промышленности и финансовых институтов. Своим первым лидером партия выбрала ветерана — радикала Дж. Ш. Вудсворта, члена парламента от Северного Виннипега с 1921 г. Основатели ФКС надеялись, что ее электорат расширится за счет поддержки различных групп фермеров и рабочих, однако последние проявили осторожность. На заре своей деятельности партия была сплоченной, но росла медленно.