В предвоенные годы увеличение зарубежных инвестиций в экономику Канады сопровождалось быстрым ростом спроса на канадскую продукцию за рубежом. И этот спрос совпал с изменениями в технологиях и транспорте, особенно со снижением ставок на океанский фрахт, что увеличило привлекательность канадских природных ресурсов и сельскохозяйственной продукции. Быстро расширяющаяся сеть железных дорог, новые технологии в горной промышленности, инновации в производстве оборудования для сельского хозяйства, а также выведение более твердых высокопродуктивных сортов зерна — все это способствовало выходу канадской продукции на мировой рынок, по мере того как возрастал спрос. Кроме того, растущее использование таких традиционных источников энергии, как уголь, и, что было гораздо важнее, освоение нового и богатого ресурса — гидроэлектроэнергии дали промышленным производителям возможность увеличить выпуск продукции и удовлетворить спрос растущего внутреннего рынка, защищенного высокими тарифами. Рост населения, увеличивавшегося за счет большого притока иммигрантов из Великобритании, континентальной Европы и США, обеспечивал страну мобильной, зачастую дешевой рабочей силой, армией жаждущих осваивать целину и готовым рынком для потребления отечественной продукции.
Возможно, самым поразительным фактом, характеризующим внешнюю торговлю Канады, было изменение структуры экспорта. В конце XIX в. главной статьей канадского экспорта была древесина, которую в основном поставляли лесопильни Онтарио, Квебека и Нью-Брансуика. Вслед за сыром из Онтарио и рыбой из Приморских провинций и Британской Колумбии список экспортных товаров пополняли крупный рогатый скот, ячмень, никель, уголь, фрукты и пушнина. К 1900 г. этот перечень уже изменился, так как ведущее место в нем заняла выращенная в прериях пшеница. Стоимость экспорта пшеницы и пшеничной муки выросла с 14 млн долл. в 1900 г. до 279 млн долл. в 1920 г. Главными покупателями этих сельскохозяйственных продуктов были Великобритания и континентальная Европа. Экспорт целлюлозы и бумаги, вывозимых в основном на рынок США, развивался медленнее, но и он резко вырос, когда в 1911 г. Соединенные Штаты отменили все пошлины. Теперь к экспорту пшеницы, пиломатериалов и рыбы прибавился растущий экспорт цветных металлов, преимущественно из Британской Колумбии и северной части Онтарио. Новой статьей вывоза, появившейся в результате инноваций в транспортной сфере, были автомобили. К 1920 г. Канада экспортировала легковые машины и грузовики на сумму 18 млн долл. Эти автомобили, как и другие экспортные промышленные товары, например резиновые и кожаные изделия, сельскохозяйственная техника, были изготовлены в Онтарио.
Все это свидетельствовало о том, что обещания отцов Конфедерации создать национальную экономику начали осуществляться. Центром этой экономики был Запад с его прериями, которые не только поставляли служившую «топливом» для экономики страны экспортную пшеницу, но также обеспечивали большую часть внутреннего рынка промышленной продукции. Более того, потребности Запада в транспорте выявили необходимость значительного расширения сети железных дорог. После 1903 г. железнодорожные компании «Кэнэдиэн Нозерн», «Гранд Транк Рейлуэй» и «Нэшнл Трансконтинентал» получили государственную финансовую поддержку для строительства новых веток. Протяженность канадских железнодорожных линий выросла с 29 тыс. км (18 тыс. миль) в 1900 г. до 63 тыс. км (39 тыс. миль) в 1920 г. Как показали последующие события, этот рост был избыточным и непродуманным. Впрочем, во время экономического подъема строительство железных дорог стимулировало добычу угля и железа, производство стали и железнодорожного подвижного состава. Вся эта деятельность способствовала появлению дополнительных производств в гаванях, строительству усовершенствованных каналов, расширению сети трамвайного сообщения и использованию других электрических транспортных средств, строительству дорог, общественных зданий и жилых домов. Какова бы ни была социальная и экономическая стоимость этого в значительной степени незапланированного и бесконтрольного бума в экономике, именно он послужил основой для материализма, оптимизма и национализма первых двух десятилетий ХХ в. А королевой того времени была пшеница.
Успешное использование сельскохозяйственного потенциала канадского Запада и его способности привлекать готовых рискнуть поселенцев зависело от успешности научного и технологического развития. Относительно короткий вегетационный период, который укорачивался по мере продвижения аграрного фронтира на север к реке Пис-Ривер, требовал выведения сортов пшеницы лучшего качества и с более коротким сроком вызревания. Сорт пшеницы «Ред Файф», выведенный в начале века, открыл список сортов, которые имели укороченный вегетационный период и повышенную урожайность. В 1911 г. появился сорт «Маркиз», а для выращивания в условиях северных прерий были выведены сорта «Гарнет» и «Риуорд». Выращивая пшеницу, нужно было постоянно бороться с ржавчиной[335], недостатком дождей и саранчой, и науке зачастую было не под силу преодолеть эти трудности.
С самых первых лет освоения прерий самой серьезной проблемой оставались скудость и ненадежность атмосферных осадков. Земли Треугольника Паллисера[336] на южных границах Саскачевана и Альберты можно было успешно обрабатывать только в условиях значительного количества осадков. В Альберте эта проблема была частично решена посредством ирригации, которую внедрили поселенцы-мормоны из США, тогда как другие земли были оставлены для разведения крупного рогатого скота.
В тех районах, где выращивали пшеницу, применяли «сухое земледелие», практиковавшееся на американском Западе и усовершенствованное учеными-агрономами из города Индиан-Хед в провинции Саскачеван. При этом способе для задержания влаги использовались парование, севооборот и неглубокая культивация. Для такого ведения сельского хозяйства были необходимы большие фермы, намного превышавшие те, которые существовали на востоке Канады, и модернизированная сельскохозяйственная техника, большое количество которой привозилось из США, а также поставлялось канадской компанией «Мэсси-Харрис». За плугами из закаленной стали и механическими жатками последовали паровые молотилки и — к началу Первой мировой войны — трактора, работавшие на бензине. Хотя растущая механизация сократила потребность в рабочей силе, сельское хозяйство по-прежнему оставалось производственной сферой, в которой было занято максимальное количество рабочих рук: в 1921 г. 37 % рабочей силы страны было занято в сельском хозяйстве, тогда как в промышленном производстве только 19 %.
Тем не менее выращивание пшеницы на западе страны — даже до 1921 г. — было в лучшем случае весьма ненадежным делом, а в худшем — рискованной игрой. Учитывая разные типы почв, экстремальные температуры и нерегулярное выпадение осадков, вряд ли стоит удивляться, что урожаи в Саскачеване составляли от 9 до 25 бушелей пшеницы с акра. В то время как пшеница первой категории «Северная» (Number 1 Northern) продавалась по высоким ценам, были годы, когда чуть ли не 90 % урожая этой культуры относилось к третьей категории (Number 3)[337]. К этому добавлялись колебания цен, установленных на так называемом свободном рынке в результате спекуляций на Виннипегской зерновой бирже. Фермер также зависел от произвольной, как ему казалось, системы ставок фрахта, прихотей железных дорог, произвола компаний, закупавших зерно, и не в последнюю очередь от действия протекционистских тарифов, увеличивавших цены на все, начиная с плугов и кончая одеждой для детей. То, что было в начале стоическими жалобами по поводу стихии или «Процентов», постепенно перешло в протестное движение аграриев, которое начнет активно расти после Первой мировой войны.
Хотя общий экономический рост в 1900–1921 гг. был налицо, он распределялся по регионам весьма неравномерно. Наиболее населенные провинции Онтарио и Квебек, в которых индустриальное развитие шло полным ходом уже в начале века, получали около 80 % новых инвестиций в промышленность и гидроэнергетику. Самые скромные объемы инвестиций в индустрию, что неудивительно, имели место в провинциях, расположенных в прериях. Однако и Приморские провинции, где уже существовали такие отрасли, как судостроение, производство текстиля и добыча угля, получали всего лишь 10 % вышеупомянутых инвестиций. Более того, такие хорошо развитые отрасли экономики Приморских провинций, как текстильная промышленность и добыча угля, все больше вовлекались в общенациональную экономику — сначала в результате инвестиций, а затем посредством поглощения их бизнесом Монреаля. По мере того как единые национальные ставки фрахта начали использоваться по всей стране, промышленникам Приморских провинций, находившимся на большом расстоянии от рынков сбыта своей продукции, стало все труднее бороться с растущей конкуренцией. Для экономики Новой Шотландии и Нью-Брансуика — провинций, которые не были в полной мере охвачены экономическим ростом в начале века, послевоенные годы были еще более тяжелыми. Поскольку угольная и сталелитейная отрасли промышленности испытывали трудности, в экономике Приморских провинций продолжался спад, начавшийся в середине XIX в. К 1920-м гг. жители этих провинций, так же как жители западных провинций, начали выражать глубокую неудовлетворенность тем, что национальная экономическая политика, как им казалось, благоприятствовала исключительно центральным провинциям.
Заселение новой Канады
Рост экономики в период, предшествовавший 1914 г., явился как причиной, так и следствием резкого увеличения населения Канады. В 1901 г. в стране проживало 5 371 315 человек; в последующие 10 лет рост населения на 34 % увеличил эту цифру до 7,2 млн человек, а к 1921 г. эта цифра выросла на 22 % и составила почти 8,8 млн человек. Как и экономически