В целом, конструкция протокорейской неолитической каркасно-столбовой полуземлянки схожа как со строениями китайского неолита (культуры круга яншао-луншань, IV–III тыс. до н. э.), так и с прямоугольными каркасно-столбовыми полуземлянками приамурского и приморского неолита (V–II тыс. до н. э.). Обычно в одной землянке жили два поколения (4–6 человек) — родители и дети. Поселение образовывали несколько десятков жилищ. Насельники их составляли, по-видимому, родовую общину. Центром социальной жизни коллектива был «большой дом» в центре поселка, в котором в обычные дни женщины сообща трудились над изготовлением керамики.
Если женщины отвечали за собирательство, изготовление керамики и приготовление пиши, то мужчинам приходилось ловить рыбу, охотиться, а также запасать дрова для очага. Для выполнения последней задачи ранненеолитические «главы семейств» пользовались оббитыми или — значительно реже — пришлифованными каменными топорами — основным орудием данного периода. Чтобы изготовить оббитый каменный топор, нужно было подшлифовать с двух сторон предварительно отбитый осколок песчаника. Иногда в качестве материала использовались базальтовые или — особенно в районе современного Пусана — кремнистые сланцевые породы. Таким же путем изготавливались скребки и рубила для обработки деревянных изделий и шкур. Типичные образцы оббитых каменных орудий можно найти в материалах нижних неолитических слоев стоянок долины р. Ханган — Амсари, Мисари (окрестности Сеула; обследована в 1960–1962, раскопана в 1981) и др. Несколько позже, к концу раннепалеолитического периода, пришла на полуостров и сложная техника изготовления изящных, тщательно обтесанных и отшлифованных с двух сторон каменных топоров.
Главным занятием ранненеолитических мужчин полуострова было рыболовство. Ему служили костяные (часто из оленьего рога) гарпуны и крючки. Археологи находят их, как правило, в «раковинных кучах». «Раковинная куча» — это состоящая обычно в основном из раковин моллюсков и прочих отходов морепродуктов свалка кухонных отбросов древнего человека. Такие свалки продолжали существовать и в более поздние периоды.
Рис. 5. «Пол» и «лестница» ранненеолитической полуземлянки (стоянка Амсари).
Другим — и, видимо, более эффективным — методом рыболовства было использование сетей с каменными грузилами. Образцы их обнаружены при раскопках стоянок Амсари, Мисари и Осанни. Продолжали изготовлять и уже известные нам по «догребенчатому» периоду составные рыболовные крючки из камня. Они использовались, по-видимому, для лова рыбы на глубине. Судя по остаткам, находимым в «раковинных кучах», древние насельники южного побережья полуострова уже употребляли в пищу практически все известные нам сейчас сорта съедобных прибрежных рыб и моллюсков (около 30 видов). В некоторых ранненеолитических стоянках (Сев. Корея — Кунсанни и Читхамни; Юж. Корея — Осанни и др.) были обнаружены каменные и костяные орудия, по форме напоминающие позднейшие сошники, жатвенные ножи и мотыги. В связи с этим выдвигались предположения о существовании уже в этот период зачатков земледелия на полуострове. Однако как отсутствие находок семян одомашненных злаков, так и недостаток свидетельств, подтверждающих ранненеолитические контакты с земледельческими культурами Северного Китая, заставляют большинство ученых относиться к этим гипотезам очень осторожно. Скорее всего, вышеупомянутые орудия использовались при собирании съедобных растений.
Вопрос об исторических контактах корейского раннего неолита за пределами полуострова давно уже привлекает внимание ученых. Сравнение между тонсамдонским типом «гребенчатого» узора — толстыми, глубокими, уверенными линиями, — и значительно менее ярко выраженным типом амсари наводит на мысль, что культура «гребенчатой керамики» распространялась из центральных районов Кореи на юг (хотя и не ясно, была ли это лишь диффузия культурного типа или миграция населения). В свою очередь, многие ученые (прежде всего проф. Им Хёджэ Сеульского Гос. Ун-та, Юж. Корея) говорят о воздействии тонсамдонского типа керамики на формирование известной по одноименной стоянке в префектуре Сага раннедзёмонской культуры собата (вторая половина IV тыс. до н. э.). Предполагается даже диффузия тонсамдонского культурного типа далее на юг, к неолитическим насельникам о. Окинава. Однако находка образцов керамики собата в ранненеолитических слоях Тонсамдона заставляет также предположить более сложный, взаимный характер ранненеолитических культурных контактов между полуостровом и архипелагом.
3) средний период (3000–2000 гг. до н. э.). Этот период (исследуемый в основном по второму слою Тонсамдона, 3–5 слоям «раковинной кучи» Сугари в окрестностях Пусана, поздним слоям Читхамни и Кунсанни, и т. д.) отличается дальнейшим развитием культуры гребенчатой керамики и доказанным зарождением первобытного земледелия (хотя оно не стало еще основным видом хозяйства). В японской неолитической культуре этот период соответствует среднему дзёмону, прежде всего керамической культуре адака (несколько экземпляров керамики адака обнаружены во втором слое Тонсамдона).
Изменения, происшедшие в этот период с гребенчатой керамикой, можно объяснить увеличением разнообразия и развитием стилевой дифференциации по мере роста населения и общего усложнения материальной культуры. На сосудах из района Сеула (прежде всего поселение Амсари) или появляются концентрические полукруги из точек у горлышка, или особый узор у горлышка исчезает вообще и весь сосуд покрывается параллельными косыми линиями. В то же время на некоторых сосудах имеется лишь узор у горлышка, а средняя и нижняя часть сосуда оставляется гладкой. Происходит, таким образом, эволюция по направлению к гладкой керамике. Становится более разнообразной и форма сосудов. Появляются чаши с широким плоским дном, «кувшины» с зауженным горлышком, и т. д. Как считают некоторые американские и южнокорейские специалисты, эволюция средненеолитической керамики района Сеула происходила под определенным влиянием современной ей северокитайской земледельческой культуры. Эволюция к гладкому типу явственно чувствуется и в средненеолитической керамике Тонсамдона-Сугари (района Пусана). Там появляется все больше совершенно гладких сосудов с выпуклым донышком. Другой тип керамики, типичный в этот период в основном на Севере, в долине Тумангана (равно как и на территориях нынешнего Российского Приморья) — это сосуды с «громовым» узором, т. е. с меандрообразными комбинациями из наклоненных параллельных линий. Подобный тип орнамента также хорошо известен по материалам неолита и Инь-Чжоу (III–I тыс. до н. э.). «Громовый» узор отождествлялся в более поздние эпохи с культами грома, дождя и плодородия. Меандрические узоры символизировали, по-видимому, вихрь, гром и ливень. В целом, органически связанная с культурами сопредельных регионов корейская керамическая культура среднего неолита претерпевала значительные изменения, становясь сложнее и разнообразнее.
Основой жизнеобеспечения и в период среднего неолита оставалось, по-видимому, рыболовство и собирательство, в сочетании с охотой на оленей и кабанов. Их кости часто извлекают из стоянок этого периода. Некоторые исследователи предполагают, что обнаруженные при раскопках памятников Кунсанни (под Пхеньяном) и Читхамни (пров. Хванхэ) зерна чумизы относятся к средненеолитическому периоду и могут свидетельствовать о существовании уже тогда примитивного земледелия. Учитывая, что к среднему неолиту относится ряд костяных и каменных мотыг (обнаруженных, например, на стоянках Северной Кореи) и каменных ручных мельниц, можно предположить, что в этот период процесс выделения земледелия из собирательства уже вступал в свою завершающую стадию. Однако понадобилось еще почти два тысячелетия для того, чтобы земледелие прочно стало основой экономики полуострова. Находки ручных пряслиц в раковинной куче на стоянке Сугари (близ Пусана) и пеньковой нити (вдетой в иглу) на территории КНДР говорят о возможности зарождении также раннего плетения и ткачества в этот период. В китайском неолите, для сравнения, ткачество было известно обитателям низовий р. Янцзы уже в первой половине V тыс. до н. э.
4) поздний период (2000–1000 гг. до н. э.). Этот период, известный прежде всего по первому культурному слою Сугари, второму слою Тонсамдона и стоянкам на островах Тэхыксандо (юго-западное побережье Кореи, административно принадлежит уезду Синан пров. Юж. Чолла) и Сидо (побережье Желтого моря напротив Инчхона, пров. Кёнги), отличается радикальными изменениями в облике керамических изделий и жилищ и широким распространением земледелия. Благодаря этому человек смог проникнуть в отдаленные от берегов моря и рек центральные районы полуострова.
В области керамики — главного индикатора культурных изменений в неолите — происходит постепенный переход к новой форме сосудов — остродонных, с более утолщенной нижней частью, удлиненным горлышком, иногда подставкой (поддоном) внизу. С придонной и средней части сосуда орнамент исчезает полностью. На горлышке остается узор из точек и штришков, составленных в параллельные друг другу наклонные линии. С течением времени узор упрощается, и конец периода отмечен появлением совсем уже безузорной (гладкой) керамики. В самых северных районах полуострова (долина р. Амноккан) появляется и керамика с геометрическим узором, явно связанная с современными ей китайскими культурными веяниями. Видимо, переход к гладкой керамике говорит о постепенном изменении этнического состава насельников полуострова (возможно, о притоке новых групп из районов нынешней Маньчжурии и Приморья). Кроме того, техническое усложнение сосудов — выделение подставки (поддона), шейки, иногда даже носика — говорит о внутреннем развитии неолитической культуры.
Классическим образцом поздненеолитического жилища Кореи считается полуземлянки каркасно-столбовой конструкции, обнаруженные при раскопках стоянки Кымтханни (район Садон г. Пхеньяна). Как видно по результатам раскопок, на этом этапе жилища приобретают более строгую прямоугольную (часто почти квадратную) форму. Круглые или полукруглые полуземлянки, характерные для более ранних стадий, больше не встречаются. Во внутренних районах полуострова — где на более ранних этапах поселения не было вовсе — попадаются и пещерные жилища на склонах гор и холмов, с характерными закопченными потолками. Судя по отдельным археологическим свидетельствам, уже тогда существовал известный по более поздним источникам обычай хоронить мертвых там, где они скончались, и потом строить новый дом в другом месте. Как и во многих других культурах, смерть у неолитических протокорейцев ассоциировалась с ритуальной «нечистотой», от которой живым лучше было уйти на новое место.