е объявление о том, что все расстреляны. И Ухтомский, и Гумилев, и Лазаревский, и, конечно, Таганцев — шестьдесят два человека. «Тот август не только „как желтое пламя, как дым“, тот август — рубеж…Все, что было после (еще несколько лет), было только продолжением этого августа: отъезд Белого и Ремизова за границу, отъезд Горького, массовая высылка интеллигенции летом 1922 года, начало плановых репрессий, уничтожение двух поколений…»
Эта посылка была настоящим событием. На саночках, вместе с отцом мы привезли ее из таможни, открыли, вернее — вспороли тяжелый зашитый в рогожу пакет. На рояле разложили: шерстяное платье, свитер, две пары туфель, дюжину чулок, кусок сала, мыло, десять плиток шоколаду, сахар, кофе и шесть банок сладкого сгущенного молока. Я тут же как была, в шубе и теплом платке, взяла молоток и гвоздь, пробила в одной из банок две дыры и, не отрываясь, выпила одним махом густую сладкую жидкость. До дна.
Русская эмиграция и мода 20-х годов
В 20-е годы Париж был переполнен молодыми русскими аристократками — эмигрантками, пытавшимися заработать на хлеб насущный: многие из них выбрали карьеру манекенщиц. У них были большой талант и грация, полученная благодаря хорошему воспитанию.
Картина того времени будет неполной, если мы не скажем о таком явлении, как эмиграция из России в 20-х годах. Уезжала интеллигенция. С мая 1922 года началась выдача в Москве заграничных паспортов. Возможность выезда из страны — одно из гуманных последствий общей политики нэпа. Часть людей уезжала насовсем по собственному желанию, но оформляя выезд как временный под разными предлогами: «для поправления здоровья», «для пополнения образования» и т. п. Часть была выслана: Бердяев, Евреинов, профессора… Ехали в Париж, Берлин, Прагу, Белград, Харбин… Вслед за теми, кто уехал в первые годы революции, вслед за аристократией, вслед за остатками Белой армии.
Жизнь в изгнании требовала немалых сил и стойкости духа. Найти работу, обрести хоть какие-то права, сохранить свое человеческое достоинство, не сойти с ума, наконец. Здесь возникает новый, но отличный от советского, с его ослаблением семейных ценностей, тип гендерного контракта: контракт жесткой взаимной зависимости членов семьи (жен и мужей) друг от друга. «Быть вместе и уцелеть» или «уцелеть и быть вместе» — таков главный лейтмотив. Он укреплял семью, спаивал ее воедино на основе общей эмигрантской доли.
Мужчины шли рабочими на автомобильные заводы Рено, швейцарами в рестораны, таксистами, продавцами книг и электроприборов, на непрестижную работу. Женщины тоже старались работать, но им было труднее. Многих спасал ручной труд — вышивание и шитье. Брали работу на дом за мизерные деньги. Портнихами, вышивальщицами, шляпницами становились русские женщины, жены белых офицеров, бывшие дамы петербургского общества, бывшие медсестры Добровольческой армии или просто офицерские дочки — «белоручки и скромницы». В эмиграции особенно проявился характер русских женщин, которые во многих случаях вынуждены были взять на себя ответственность за семью и принимать решения относительно ее дальнейшего существования, интеграции в чужую культурную и социальную среду, обеспечения будущего детей. Этот нелегкий опыт был очень важен с гендерной точки зрения, так как сформировал сильные женские характеры.
У русских аристократок, обладавших яркой красивой внешностью, был шанс попасть на работу в парижские дома моды в качестве демонстраторов одежды — манекенов, чем многие из них и воспользовались.
Париж получил манекенов-аристократок с высокой культурой, умением себя подать и продемонстрировать одежду с самыми изящными манерами. Они отлично владели искусством ведения беседы, и их умение разговаривать с клиентами было оценено и очень пригодилось в модных домах. С появлением русских в Париже модные показы приобрели гораздо более высокий, качественный уровень. Начиная с 20-х годов и вплоть до Второй мировой войны практически в каждом доме моды работали русские манекенщицы.
…Екатерина Николаевна Бобрикова вспоминает: «Когда я пришла в „Ланвен“, то думала, что получу место приказчицы за 400 франков в месяц. Но одна из работниц спросила меня: „Почему бы Вам не попробовать стать `манекеном`?“ Мне было тогда 17 лет и я не знала, что это такое. Я думала, что манекен — это чучело, на которое вешают платья. Недалеко от нашего дома в Париже я видела в витрине деревянные манекены и думала, что мне как раз это и предлагают. В „Ланвен“ мне сказали, что надо надеть платья в примерочой кабине и показать их на себе. А когда мне сказали, что зарплата у „манекенов“ до 2000 франков в месяц, то я сразу решила примерить платье. Какая то старушка, которая и была мадам Ланвен, посмотрела на меня и сказала: „Я вас ангажирую до четверга“ …мама страшно разволновалась: „Тебе только 17 лет, как ты можешь? Ведь это неприлично!“. И с этими словами она заперла меня в комнате на ключ. Но так как дома было нечего есть, то она меня выпустила. Мой первый контракт с „Ланвен“ от 6 мая 1927 года подписывал мой папа Николай Николаевич Бобриков, бывший полковник лейб-гвардии».
В 20-е годы в Европе были востребованы вышивки, декор, бисерное шитье, секреты которого привезли с собой эмигрантки из России. Дом вышивки «Китмир», основанный великой княгиней Марией Павловной Романовой, объединил русских вышивальщиц, работавших на дому, дав им тем самым постоянную работу в мире высокой моды («Китмир» выполнял эксклюзивные заказы Дома Шанель). Русский стиль, увлечение которым началось с дягилевских сезонов в Париже, все еще был популярен. Русские эмигранты открывали свои дома моды. Исследованию их создания и существования посвятил свой огромный труд художник и историк моды Александр Васильев. Итогом его многолетних изысканий стала уникальная книга «Красота в изгнании», в которой собраны документы, свидетельства, фотографии, дух и аромат времени, атмосфера эмигрантской среды. Но главное — там собраны неординарные, драматичные судьбы русских женщин дворянского происхождения, княгинь, баронесс, графинь, которые, оказавшись в эмиграции, отдали себя служению моде, чего за несколько лет до этого и представить себе не могли в силу высокого положения в обществе. На подиум они принесли аристократизм лучших родов России и считались самыми изысканными и элегантными женщинами своего времени.
Словарь по теме
Конструктивизм (от лат. Constructio — «построение») — направление в искусстве 20–30-х годов XX века, выдвигавшее на первый план конструкцию и техническую сторону художественного произведения. Основные идеи направления — целесообразность, рациональность и экономичность.
Ар-деко (Art Deco) («стиль 1925 года») — стиль декоративного искусства в Европе и Америке в 20–30-х годах XX века. Получил свое название после Всемирной выставки декоративных искусств и ремесел в 1925 году, в Париже. Расцвета достиг в 1925–1935 годах.
Вышел из стиля модерн и стал его антиподом. Для него характерны прямолинейность, строгость форм, геометрический орнамент. В то же время внутри стиля были возможны смелые сочетания: элементы геометрии в стиле кубизма или абстракционизма с африканскими или древнеегипетскими мотивами; новые материалы бетон, хромированная сталь, алюминий соседствовали с красным деревом и серебром и т. п.
Изобразительные мотивы ар-деко — стрелы-молнии, лучи восходящего солнца, струи фонтанов, каскады воды, гряды облаков, морские волны, арки, радуга, развевающиеся ткани и волосы, атлетические обнаженные фигуры бегущих людей, силуэты животных в стремительном порыве.
Блейзер — первоначально часть мужского костюма, клубный пиджак членов английских аристократических клубов. Вошел в мужскую, а затем женскую моду как жакет из тонкого синего, белого, темно-красного, однотонного сукна или габардина с металлическими пуговицами, английским или шалевым воротником. На нагрудном кармане клубного блейзера шелком вышивают эмблему клуба или геральдический знак. Такой же знак может быть изображен на пуговицах. Носят блейзер в комплекте со светлыми брюками или юбкой в складку и строгой однотонной рубашкой или блузкой. В 1990-е годы стало модным подворачивать или закатывать рукава блейзера, чтобы была видна узкая полоска подкладки.
Брюки-гольф — короткие средней ширины брюки из ткани в клетку с притачными манжетами, застегнутыми под коленями или на середине икры на пуговицы, вошли в моду в 20-е годы XX века как спортивная одежда.
Бумазея — мягкая хлопчатобумажная ткань с начесом с изнаночной стороны, а иногда с обеих сторон. Название от франц, bombasin. В отличие от байки, Б. выпускалась крашеной, орнаментированной. Особенность обработки волокна (ворсование) исключало яркие сочные тона, как на других видах хлопковых тканей (например, ситце), но она обладала мягкостью и способностью сохранять тепло. Из Б. шили дамские кофточки и платья, мужские рубашки.
Свитер — трикотажная фуфайка с рукавами без застежки с высоким воротником.
Смокинг — мужской вечерний элегантный костюм с открытой грудью и длинными отворотами, обшитыми шелком.
Кардиган (от англ. Cardigan) — прямой трикотажный удлиненный жакет без воротника и лацканов, на пуговицах. Вначале это был военный жакет из трикотажной камвольной шерсти, отделанный мехом или галуном. К. носили офицеры британской армии в Крымскую войну. Был назван в честь графа Кардигана, который командовал кавалерийской бригадой во время войны 1854 года. В начале XX века К. без воротника был адаптирован для повседневной одежды. Входит в устойчивый ассортимент моды. Часто является составным элементом трикотажной пары (К. и свитер, джемпер или майка) или тройки (трикотажная пара и юбка).