– А тебе не холодно? – Я взглянула на него.
Дедушка потянулся, глубоко вдыхая морозный воздух, и улыбнулся.
– Холодно, но это ничего, мне нравится холод. Тебе разве нет?
Бабушка рассмеялась, замахала на него руками, и на душе у меня сразу стало спокойно.
Все эти месяцы в деревне мне было одиноко и страшно, всё это время я желала лишь одного – вернуться в город. Но сейчас я наконец почувствовала, что я на своём месте. Сплочённость жителей деревни вселила в меня надежду, а их истории придали мне сил.
Секуритате забудут о моём дяде, как он и обещал. Они бросят поиски и оставят нашу семью в покое. А когда мама с папой приедут за мной – а это может случиться в любой день, – возможно, мне удастся убедить их переехать поближе к горам, чтобы я не уезжала далеко от тех, кого за это время успела полюбить.
Меня переполняла радость, и казалось, ничто не могло испортить мне настроение.
Несколько мужчин помоложе впереди процессии вдруг что-то закричали и прибавили шагу. Бабушка с дедушкой переглянулись и тоже пошли быстрее. И когда мы свернули на дорогу, ведущую к нашей долине, то увидели, что вызвало переполох.
Вдоль дороги стояли грузовики. Огромные, зелёные. Их было много.
По улицам, окнам и дверям домов плясали лучи прожекторов.
Солдаты из государственной армии обыскивали деревню.
Я застыла на месте, как камень посреди бурного потока людей, несущихся к деревне. Если меня найдут, то заберут? Посадят в камеру, как дядю? Я посмотрела на холм, где между деревьями рядом с нашим домом метались лучи фонарей, и вспомнила о манифесте, спрятанном под половицами. У меня перехватило дыхание: если его найдут, многие окажутся в опасности!
Бабушка с дедушкой вместе положили руки мне на плечи – правую на левое и левую на правое – и повели меня вперёд. В ужасе я шагала за толпой людей к школе, куда всех гнали, как стадо скота.
– Встаньте в ряд. Не толкайтесь. Нет никакого повода для паники, – с улыбкой говорил главный в коричневом костюме, пока в здание школы битком набивались люди. Рядом с ним стояли те самые трое приезжих чужаков, теперь уже в форме офицеров Секуритате, и наблюдали за происходящим.
Места внутри совсем не осталось, но они продолжали заводить людей. И только когда все до одного оказались в помещении – некоторым взрослым пришлось забраться на парты и посадить детей на плечи, – мужчина в костюме вышел вперёд и встал на учительский стул госпожи Салы.
Когда он заговорил, Габи потихоньку пробралась ко мне сквозь толпу. Наверное, я побледнела от страха и дрожала, потому что, взглянув на меня, Габи спросила шёпотом:
– Тебя что, тошнит?
Мне было так страшно, что могло и вырвать.
Тем временем главный объяснил, что недавние происшествия привлекли к нашей деревне внимание государства. Сначала я была уверена, что он имеет в виду меня, и затаив дыхание ждала, что вот сейчас прозвучит моё имя.
Но тут мужчина сказал:
– В горах прячутся террористы. В здешних лесах были замечены противники коммунизма, которые не любят нашу страну. Если у вас есть сведения, которые могут оказаться полезны государству, закон обязывает вас сообщить их.
Все в помещении стали перешёптываться и испуганно причитать, но никто не заговорил во весь голос. Главный кивнул, будто и не ждал другого.
– Причин для беспокойства нет. Мы останемся здесь, пока задача не будет выполнена. Вам ничего не грозит.
Конечно же, после этих слов все только сильнее заволновались.
– Но на повестке дня есть ещё один вопрос. – Мужчина достал из кармана пиджака конверт и вынул из него сложенный лист. Бумага цвета слоновой кости. Чёрные печатные буквы. Красная печать. Он помахал листком перед всеми, дожидаясь полной тишины.
– Официальное распоряжение самого Вождя!
Развернув бумагу, мужчина начал читать.
Когда он дошёл до части, в которой говорилось, что нашу деревню выбрали для внедрения систематизации, поднялся шум – взрослые кричали и громко возмущались. Я не знала, что означает «систематизация», но по их испуганным лицам поняла: ничего хорошего в этом нет.
– Разве вы не видите, какую возможность вам предоставляет государство? – Мужчина раскинул руки ладонями вверх и заулыбался. – Жизнь в горах суровая. Сельское хозяйство в простое большую часть года. А вся страна движется вперёд без вас!
– Мы делали всё, как вы велели! – вскричал господин Сала. – Мы каждый год отправляли в город урожай, и всегда в срок!
– Да… – Главный почесал нос. – Но оказывается, излишки у вас время от времени бывают, да? Поросята, которых вы с женой выращиваете на заднем дворе, государству не достаются, так ведь?
Госпожа Сала всхлипнула. Я впервые увидела, как наша учительница плачет, и это потрясло меня до глубины души.
– Большинство из вас сможет работать по специальности, – продолжал мужчина. – Слышал, среди вас есть искусный ветеринар? Такой искусный, что при случае, как говорят, может и людей лечить. – Он улыбнулся Санде, которая вмиг побелела. – Тех, кто занимается сельским хозяйством, просто переведут в более прибыльные предприятия.
– А что ждёт остальных? – спросил господин Бялан.
– Ну, вы поедете в города, где будете служить своей стране, работая на заводах.
Снова поднялся гул голосов. Люди громко возмущались и поглядывали на солдат, стоявших у выхода. Госпожа Юрсу, у которой лицо припухло от плача, встала, вышла вперёд и плюнула под ноги этому главному в костюме. Тот лишь криво ухмыльнулся, а соседи оттащили от него вдову.
– Вождь хочет, чтобы к новому году все отсюда уехали, – перекрывая рокот голосов, сказал мужчина. – Вы должны как можно скорее снести свои дома. Мы заберём в переработку строительные материалы для будущих зданий. И чем скорее к делу приступите вы, тем скорее и государство сможет получить пользу. К тому же вы вряд ли захотите торчать на улице в холод и выдёргивать гвозди под снегопадом, правда ведь? Слышал, тут бывают сильные морозы!
И вдруг как по сигналу – будто правительство могло контролировать даже погоду, – ветер швырнул в окно снег. Господин Бялан пробился сквозь толпу вперёд и, ударив себя в грудь ладонью, сказал:
– Десять поколений! Здесь жили десять поколений моей семьи! Вы что же, думаете, я просто соберу вещи и уеду?
– Да, именно так. – Мужчина улыбнулся ещё шире.
– А что, если не уеду? Что, если скажу вам катиться ко всем чертям? Вы не можете меня заставить снести мой собственный дом.
Йоан, стоявший рядом с отцом, тянул его за руку, но тот не обращал на него внимания.
– Видите, как такая жизнь влияет на хороших людей? – Мужчина в костюме обратился ко всем. – Вы слишком далеки от современного общества, вы забыли, как устроен мир. Если вы не сделаете, как вас просят, то просто переложите эту работу на чужие плечи. – Он покачал головой, глядя на господина Бялана, который так и стоял красный от возмущения, прижав кулаки к толстому животу. – Мы загоним сюда технику и снесём всё подчистую. В следующем месяце, когда техника приедет, ваша гостиница будет первой на очереди под снос.
Всех отпустили. Толпа хлынула к дверям, в классе остались только хозяин таверны и его семья. Выйдя на улицу, я услышала, как господин Бялан умоляет мужчину в костюме. Его голос больше не звучал гневно.
Я не хотела оборачиваться. Знала, что не надо. Но обернулась. Йоан сидел на полу на том же месте, где до этого стоял. Его мама рыдала рядом. Отец стоял на коленях и, уткнувшись носом в начищенные коричневые ботинки, молил о пощаде.
Жители деревни, все в чёрном, расходились по домам, а с неба валил снег.
Ведьмин дом
На следующий день после уроков Габи пошла ко мне. Забравшись в наше убежище под домом, мы стали разговаривать.
– Ты террористка?
– Не-а.
– А твой дядя?
– Думаю, нет. Разве что… может, поэт – значит, террорист?
Габи пожала плечами.
– Тогда почему у тебя вчера был такой вид, будто тебя сейчас стошнит?
Я замялась. Единственный верный способ обезопасить себя – держать всё в тайне, но поскольку дело принимало такой серьёзный оборот, я понимала: мне вряд ли удастся спасти всех в одиночку. К тому же Габи моя лучшая подруга. Я ей доверяю.
В общем, я рассказала ей мою историю от начала до конца: про «Сына пекаря», про электрика и даже про спрятанный под половицами манифест.
– Я должна его оберегать. Ты мне поможешь?
Габи закусила нижнюю губу.
– А не лучше будет избавиться от него? Тогда никто его не найдёт и не увидит имена. Можно сжечь его или ещё что.
– Нет! – Я схватила её за руки. – Мой дядя чуть не погиб, пока нёс сюда эту бумагу. Она гораздо ценнее наших жизней!
– Ладно-ладно. – Габи высвободила руки. – Успокойся. Давай тогда решим, что делать.
– Для начала надо выяснить, что замышляют солдаты. А затем придумаем план, как защитить наших близких.
– Иляна, мы же всего лишь дети, – сказала Габи.
– Ага. Всего лишь дети. Ты подумай: никто ни в чём нас не заподозрит.
– Ты хочешь шпионить за солдатами? – спросила Габи. Подумав пару секунд, она улыбнулась. – А что, вполне весёлая игра.
Время ползло неумолимо, уже приближался конец октября. С гор дул порывистый ветер, и весь наш двор укрыло ковром из подмёрзших листьев. По ночам с крыши дома доносилось уханье неясыти, которая поселилась неподалёку. Я выходила на крыльцо и наблюдала за тем, как она охотится, летая кругами, чтобы откормиться впрок перед холодной зимой.
Я тоже охотилась, но моей добычей была не еда.
Каждый день я доставала из кармана куртки свой маленький блокнот и записывала в него всё, что видела. Когда солдаты разбили в долине лагерь и разместились на чердаках и кухнях в домах жителей деревни, я составила список всех постояльцев. Когда они начали ежедневно устраивать обходы, я проложила их маршрут и отметила время перекусов.
Габи отвечала за рисование. Она нарисовала карту всей деревни и добавила на неё новые военные объекты – например, контрольно-пропускной пункт и постоянно растущую гору каких-то металлических ящиков, всегда накрытую сверху чёрным брезентом. Тщательно отслеживать столько подозрительных вещей сразу было довольно трудно, но мы решили, что так будет правильно.