– Да, но…
«И иногда ведёшь себя как дурак».
– Спасибо. Я понял суть.
Хитрая Иляна ухмыльнулась, но тут блеск в её глазах угас.
«Я не могу выйти замуж за младшего сына Монарха. Он самый ужасный человек на земле, и он точно попытается снова меня убить. Ты должен помочь мне сбежать».
– У меня нет ключа от твоей камеры, – сокрушённо сказал Император. – Цепочку с ключом Монарх повесил себе на шею и поклялся, что не выпустит тебя отсюда до завтрашней церемонии. Он глубоко огорчён, что один его сын теперь калека, второй проклят, а третий продырявлен. Это… это ведь не твоих рук дело, дочка?
«Возможно, я внесла свою лепту», – написала Иляна.
– Я помогу тебе, только скажи как, – пообещал Император. – А то сам я не горазд на всякие такие затеи.
Принцесса огляделась и, увидев на полу манекен в отцовских одеждах, вскинула брови.
«Повара ещё на кухне?»
На следующий день Монарх послал старших сестёр Иляны в темницу, чтобы те одели её в уродливое платье, украшенное блёстками. Затем они повели её наверх в бальную залу, где на пышное торжество в честь священного союза юных принца и принцессы уже прибыли знатные гости из соседних королевств. В коридоре перед входом в залу Иляна остановила сестёр и дала им расписанный во всех подробностях план. Старшие принцессы прочитали план, выпучив от удивления глаза, и встревоженно переглянулись.
– За вами должок, – грозно глядя на них, одними губами проговорила Иляна.
Во время церемонии венчания гости дивились покорности младшей дочери Императора. По слухам, девица была буйная и творила невесть что, а у алтаря она стояла с застывшей на лице улыбкой и таращилась на священника. Когда тот объявил принца и принцессу мужем и женой, гостей ждало ещё одно потрясение: младший сын Монарха, одноглазый и весь обмотанный бинтами, выхватил кинжал из складок своего праздничного наряда и воткнул его принцессе в живот!
– Это за то, что заманила меня к себе в опочивальню, чтобы я угодил в хранилище твоего отца! – прорычал принц.
Затем снова взмахнул кинжалом и всадил его в горло Иляны.
– А это за то, что натравила балаура на моего старшего брата и тот отгрыз ему конечности!
Дальше он раскроил принцессу пополам.
– Это за моего среднего брата, на которого Матерь Леса с твоей помощью наложила проклятие!
Будто обезумев, принц продолжал кромсать тело Иляны.
– Это за то, что сбросила меня в ловушку под яблоней!
Наконец принц извлёк из истерзанной плоти кинжал и злорадно улыбнулся принцессе.
– Ну а это за то, что больно уж ты умная.
С воплем младший сын Монарха вонзил кинжал прямо в сердце своей жены. Хохоча как полоумный, он склонился над Иляной и поцеловал её, но тут же отпрянул, недоумённо облизывая губы.
– В чём дело? Моя возлюбленная Иляна! Уста твои слаще после смерти, чем при жизни?
Между тем в зале поднялся переполох. Гости в страхе метались по залу с криками и сшибали дорогое убранство. Конечно же, никому из них не пришло в голову помочь, особенно когда принц раскусил последнюю уловку Иляны и обратил пылающий яростью взор на Императора. Взревев как раненый зверь, младший сын Монарха бросился к отцу Иляны, намереваясь его убить.
Старшие сёстры рыдали, обнявшись.
В дальнем конце зала Монарх хохотал и радостно хлопал в ладоши.
Но тут, едва солнце скрылось за горной грядой, из тайного хода за красочным гобеленом вышла Хитрая Иляна, одетая только в нижнее бельё. Невеста, которую принц покромсал на куски, оказалась сахарной куклой – внешне точь-в-точь Иляна в свадебном платье.
– Не смей трогать моего отца! – выкрикнула настоящая Иляна, к которой наконец вернулся голос.
Её подруга-рыцарь бросила принцессе из другого конца зала огромный меч, а та, подпрыгнув, поймала его и одним махом отсекла принцу голову.
Конечно, Монарх и двое его уцелевших сыновей сбежали из замка, а вместе с ними и остатки свадебных гостей, на всю жизнь получивших психологическую травму. Император обнял свою младшую дочь, а потом к ним подошли старшие сёстры Иляны, и все они стали дружно рыдать и причитать. Побыв с семьёй, Иляна подбежала к своей подруге, и та стиснула её в крепких объятиях.
– Спасибо, что всегда защищаешь меня, – сказала принцесса.
– Для этого и нужны лучшие друзья, – ответила подруга-рыцарь.
Вечером соседние королевства получили весть о том, что сын Монарха пытался убить Иляну и её отца, и тогда народ решил сплотиться и свергнуть жестокого тирана. Войско вёл сам Император, и вскоре Монарх был окончательно повержен.
С тех пор Хитрая Иляна и её семья жили мирно и счастливо. И по сей день живут, если ещё не умерли.
Обратный путь
Всю жизнь я меняла концовки историй.
Когда я рассказывала их папе во время наших прогулок в парке или по дороге на киносеансы в квартире его студента, папа слушал, удивлённо вскидывая брови и одобрительно кивая. Изредка я набиралась смелости попросить дядю Андрея оценить моё творчество. Усевшись у него в ногах и пристально наблюдая за тем, как его глаза бегают по странице, я пыталась угадать, из-за каких строк он постукивает пальцем по щетинистому подбородку. Но кто бы ни читал мои истории – папа или дядя, – в конце я блаженствовала, видя удивление на их лицах.
Папа всегда критиковал очень тактично.
– А ты соотносила свою концовку с общим тоном всего произведения? По-моему, она немного выбивается, тебе так не кажется? – спрашивал он. Если мы уже доходили до места и у нас ещё оставалось время, папа садился на скамейку и доставал из портфеля Большую Книгу. – Давай посмотрим, где ты могла предвосхитить события в сюжете, чтобы всё выглядело логичней.
Дядя чаще всего просто не понимал сути.
– Но она же принцесса.
– Ага, – соглашалась я.
– Но она убила принца во время их свадьбы.
– Ну да. Классно же?
– Но подобные истории должны не так заканчиваться. Это же сказка! Она должна была простить его и жить с ним долго и счастливо, и всё такое.
Озабоченно нахмурившись, я показывала пальцем на последние строчки – вдруг дядя их пропустил.
– Она очень даже счастлива. Вот, видишь? Здесь написано.
Меняя концовки историй, я чувствовала, что мне подвластно хоть что-то, ведь в реальном мире я мало на что могла повлиять. Я определяла судьбы своих героев, в то время как в реальности от моих решений мало что зависело. Но собственную жизнь я переписать не смогла бы – всё случилось так, как случилось.
И когда на вершине горы забрезжил рассвет и наступило ясное утро, прямо как весной, это не принесло утешения. Самые тяжёлые зимние месяцы были впереди, а не позади.
После того как мы с папой и повстанцами помогли развязать остальных заложников, мы осмотрели ящики с припасами и стали ухаживать за ранеными. Папа помазал мою обожжённую руку лечебной мазью и забинтовал. Она ещё болела, но плакать я перестала. Пока папа давал дяде Андрею попить воды, я помогла обработать его раны, положила горсть снега на его распухшую лодыжку и нашла палки и лоскуты ткани для шины на его ногу. Папа так смотрел на меня, как будто увидел впервые.
– Как же так вышло, что я этого не заметил? – сказал он. Я оторвалась от своего занятия и недоумённо уставилась на него. – Когда ты успела так повзрослеть?
Я закатила глаза, но всё равно расплылась в улыбке.
Поскольку уже рассвело, повстанцы стали обсуждать возвращение в долину. Часть их отряда направили в школу освобождать заложников, но все беспокоились, что до столицы дошли новости о происходящем в деревне и скоро сюда прибудет подкрепление. Пока взрослые спорили, я забралась под стол и, вытащив упавшее портативное радио, принялась крутить колёсико. Поймав «Голос Америки», я прибавила звук. Все в зале разом умолкли.
Рано утром на площадь перед дворцом в Бухаресте снова вышли толпы протестующих. Вождь объявил в стране военное положение, но когда наш министр обороны (который отказался отдать приказ своим солдатам стрелять по демонстрантам) был найден мёртвым, наша армия перешла на сторону оппозиции. Тех, кого они прежде убивали, они теперь снабжали оружием и предоставляли им танки. Вместе они дали отпор Секуритате, которые оставались на стороне Вождя. Люди подбегали к солдатам на улицах и предлагали им конфеты и сигареты.
Все в зале повернулись к связанному солдату. Тот выпучил глаза и часто моргал. Господин Бялан подошёл к нему и вынул кляп у него изо рта.
– В чём дело? Как всё это понимать?
Солдат пожал плечами, вид у него был беспомощный.
– Не знаю я. Я делаю что приказано.
Господин Бялан скривился.
– Ладно, разберёмся.
Я помогала папе вести дядю Андрея, когда мы спускались с горы.
– И всё-таки я не понимаю, – сказал папа. Его круглые очки бликовали на солнце. – Как ты добралась до нас?
– Пришла, – ответила я.
– Но как ты забралась на вершину горы по снегу? Да ещё в темноте?
– На своих двоих.
Папа так на меня посмотрел, что я рассказала, как Старая Константа показывала мне путь.
– Надеюсь, с ней всё хорошо, – обеспокоенно сказал папа. – В её годы это тяжёлая нагрузка.
У меня запылали щёки от смущения – до этой минуты я не задумывалась о том, что с Константой могло что-то случиться. Весь обратный путь мы искали следы старухи, но так ничего и не нашли.
– Может, она вернулась домой, – предположила я и добавила, понизив голос: – А вообще я думаю, она ведьма.
Из-за раненых мы шли медленно, но в конце концов внизу показалась долина. Дядя Андрей, который всю дорогу был без сознания, неожиданно пришёл в себя.
– Лючиан? – позвал он папу. – Ты явился меня спасать?
– Вроде как, – ответил папа. – Но в итоге нас обоих спасла Иляна.
– И ты ей позволил?
В ответ папа лишь улыбнулся.
У подножия холма, на котором стоял дом моих бабушки с дедушкой, у обочины дороги мы повстречали старого фермера с ружьём. Так мы поняли, что наступили перемены.