– Я тут на страже, – горделиво заявил старик. – С тыща девятьсот сорок пятого не держал в руках оружия!
Те солдаты, что не сбежали из деревни, помогали жителям чистить улицы от снега. Когда в деревню явились повстанцы, большинство солдат перешли на их сторону – против Секуритате. А тот в коричневом костюме исчез во время переполоха.
Дядя Андрей сплюнул и выругался.
– А я-то думал, отплачу ему за гостеприимство, – сказал он.
Когда бабушка углядела меня на дороге, она подхватила юбки, помчалась ко мне вся в слезах, сгребла в охапку и так зацеловала, что у меня даже лицо заболело.
– Мы слышали выстрелы. Габи не видела, попали в тебя или нет, – сказала она, уткнувшись лицом в ворот моей шубы. – Но во дворе была кровь, а ещё эта проклятая сова на крыше. Собаки разлаялись. Я знала, что случилась беда!
К нам подошёл дедушка, потянул меня к себе и тоже обнял.
– Ни минуты не сомневался, что ты справишься.
– Конечно, теперь ты так говоришь, – заворчала на него бабушка. – Уж поверь: он места себе не находил.
Я хотела было спросить о Старой Константе, но услышала, как за спиной кашлянул папа, и повернулась к нему.
– Ой, – отходя от дедушки, сказала я. – Пап, это мои бабушка и дедушка. Бабушка, дедушка, это мой папа.
Папа кивнул и виновато улыбнулся.
– Спасибо вам. Даже не знаю, как отплатить вам за заботу об Иляне.
– Скорее это она о нас заботилась, – подмигнув мне, сказал дедушка.
Увидев дядю Андрея, бабушка ахнула.
– Что с твоей ногой приключилось? А глаза-то хоть что-нибудь видят? Санду удар хватит!
Я захихикала, но тут из моей груди весь дух вышибло – это Габи налетела на меня с разбегу и крепко обхватила руками.
– Иляна! Ты жива!
Обняв подругу в ответ, я усмехнулась.
– Так и знала, что офицер тебя не поймает. Никогда не видела, чтоб кто-нибудь так быстро бегал, как ты!
Габи рассказала, как убежала от офицера, а потом вернулась тем же путём и обстреляла его из рогатки. После того как она помогла мне уйти от погони, Габи спряталась в одном из наших убежищ, отмеченных на карте, где её и отыскал Йоан и сказал, что опасность миновала. Пока Габи говорила, Санда вышла из их дома, где ухаживала за ранеными, и будто в подтверждение бабушкиных слов запричитала при виде дяди Андрея.
– И зачем я только тебя лечила? Думала, наивная, что поэты – спокойные и здравомыслящие люди.
Дядя Андрей, весь в синяках и в грязи, ухмыльнулся:
– Ты просто не тех поэтов читала.
Когда взрослые отошли от нас помогать с ранеными, Габи поморщилась так, будто её тошнит.
– Похоже, моей маме нравится твой дядя, – простонала она.
Я удивлённо захлопала глазами, а потом мы обе рассмеялись.
И тут я заметила на дороге женщину. И остолбенела, узнав её. Из-под шерстяного платка выбивались длинные тёмные волосы. Карие глаза женщины смотрели прямо на меня, она улыбалась. И была такая красивая, будто сошла со страниц сказки.
– Мама, – выдохнула я.
Я так оторопела, что не сразу опомнилась, но через несколько секунд сорвалась с места и побежала к маме. Когда она обняла меня, всё как будто сразу наладилось. От нахлынувшего на меня облегчения я закрыла глаза.
– Ох, милая моя, моя малышка! – восклицала мама, уткнувшись мне в макушку. – С тобой всё хорошо? Ты цела? Мне сказали, ты одна поднялась в гору!
– Я в порядке, правда. И папа тоже.
Мама отодвинулась от меня и вытерла слёзы.
– Ты нашла его?
Я кивнула.
– И его, и дядю Андрея. Им сильно досталось, но ветеринарша говорит, они поправятся. Они сейчас у неё дома – там устроили полевой госпиталь.
– Ветеринарша? – переспросила мама.
– Санда, мама Габи. – Я указала на свою подругу, и Санда помахала в ответ. – Габи моя лучшая подруга.
– Привет, Габи, – сказала мама, а потом повернулась ко мне, вскинув брови. – Я так понимаю, новостей накопилось много. – Тут она заметила мою косу и покачала головой. – Надо же, какая у тебя теперь длинная коса! Да ты и сама вон как вымахала!
Из дома Санды донеслись радостные возгласы, и у меня замерло сердце, когда люди стали хором выкрикивать: «Победа! Победа!»
Потом мама встретилась со своими родителями, и было много слёз, объятий и извинений за потерянные годы. Папа сказал дяде Андрею, что не держит на него зла за то, что тот подверг нас опасности, и прощает его. Мы с Габи и Йоаном нашли припасы с провизией в штабе Секуритате и устроили для всех пир на весь мир.
А в это самое время в других краях нашей страны происходили перемены.
В новости, которые передавали по радио, было трудно поверить, но, когда один из солдат наконец-то наладил подачу электричества, кому-то пришло в голову включить телевизор Санды. Вообще-то в пятницу не должны были ничего показывать – по будням государственное телевещание начиналось только через несколько часов. Но оказалось, что наш единственный государственный канал переименовали, и теперь он стал зваться «Свободное румынское телевидение». Студию в Бухаресте захватили повстанцы, которые вели прямой эфир обо всех событиях государственного переворота.
Утром наш Вождь пытался в последний раз обратиться к стране. Он кидал листовки с манифестами толпам людей и убеждал их разойтись по домам и справлять Рождество. Голодные протестующие стали забрасывать его камнями и штурмовать здание, и тогда Народный Гений и его Учёная Супруга пустились в бегство. Им удалось спастись от разъярённой толпы в лифте, который поднял их на крышу, где они сели в вертолёт. Какой-то пилот согласился с ними лететь, но найти место для посадки вертолёта было сложно. В конце концов пилот объявил, что их засёк радар и вертолёт могут сбить, после чего Вождь приказал ему сесть в каком-нибудь поле.
– Вы служите нашему делу? – спросил он пилота перед тем, как залезть в угнанную машину.
– Смотря какому делу, – ответил пилот.
Вскоре после этого Вождя и его жену арестовали, и один актёр и один поэт объявили по телевидению о победе Румынии. По улицам проходили шествия, люди стреляли в небо, и на землю сыпались гильзы. Народ отмечал освобождение, хоть страна всё ещё и была объята огнём.
Вечером все расселись вокруг растопленной печи Санды. Взрослые разговаривали не умолкая, смеялись и пили, но у меня всё равно было тяжело на душе.
Насупившись, я плюхнулась рядом с дядей Андреем.
– Чего печалишься, принцесса? – спросил он. – Сегодня надо улыбаться!
– Я тебя подвела, – пробормотала я. – Не сберегла манифест. Мы так за него боролись, а я взяла и бросила его в костёр…
– Так ты из-за этого грустишь? – Дядя рассмеялся. – В огне сгорел всего лишь листок бумаги, на котором были написаны слова. Важнее чувства, которые эти слова разбудили в людях, и беречь нужно то, что случилось сегодня в деревне и во всей Румынии. Нам больше не нужен манифест.
У меня будто гора упала с плеч, и я заулыбалась.
– Так, Иляна, пора, – громко сказала мне Габи из другого конца комнаты. Я непонимающе посмотрела на неё. – Мы готовы слушать твою историю. С самого начала.
Йоан сел рядом с Габи, а взрослые прервали разговор.
– Да, Иляна. Расскажи нам, что случилось ночью. Всю-всю правду, – сказал Йоан.
И хотя я устала, и у меня всё болело, и мне хотелось отдохнуть, я не могла упустить возможность поведать историю. Сев поудобнее, я посмотрела на свою семью и друзей, и мир впервые услышал рассказ под названием «Иляна и Белый Волк».
Закончив, я вгляделась в лица своих слушателей. Как я и думала, концовка всех поразила.
– Эта история – лучшая, – прошептала Габи.
– А знаешь что? – сказал Йоан. – Думаю, ты на самом деле храбрая, а не просто притворяешься.
– Ты ведь понимаешь, что тебя могли убить? – в ужасе спросил папа. Мама поджала губы, но промолчала.
Сначала я потупилась, а потом вскинула голову и решительно заявила:
– Я рисковала. Но это был правильный поступок.
Тут голос подал дядя Андрей, который, как мне казалось, заснул на лежанке в дальнем конце комнаты:
– Моя племянница – сказительница. Это хорошая сказка. Иляна, запиши её. А то нынче люди маловато сказок читают.
У меня от радости быстро забилось сердце, но тут же как будто оборвалось: я поняла смысл сказанного. Вздохнув, я покачала головой.
– В том-то и дело. Вся история взаправдашняя, но мне никто не поверит. Я на самом деле видела волков в лесу. Клянусь, нас спасли не одни повстанцы.
– Кто-нибудь да поверит, – возразил дедушка. – Лично я верю.
– Вот только одно неясно, – с сомнением сказала бабушка. – Ты уверена, что в гору тебя вела Старая Константа?
– Абсолютно. – Вдруг до меня дошло, что во всей этой суматохе я опять забыла о старухе. – Где она? Её кто-нибудь видел? Она же до сих пор может быть на улице, на морозе!
Бабушка переглянулась со всеми и, придвинувшись поближе, погладила меня по здоровой руке.
– Милая, Старая Константа умерла вчера ночью, – тихо произнесла она. – Ещё до того, как солдаты увели нас из дома.
Как заканчивается история
Когда я теперь рассказываю свою историю и настаиваю, что всё случилось на самом деле, слушателям приходится поверить в одну из двух версий, обе невероятные: либо путь к древнему монастырю на вершине горы девочке показал призрак, либо она прошла его в одиночку, пробираясь по снегу в темноте.
Но для меня самым невероятным оказалось не моё путешествие, а то, как изменилась после этого моя страна.
Когда мы помогли в деревне чем смогли, папа договорился с солдатами, что мы вернёмся в Бухарест вместе с ними. Конечно же, при прощании не обошлось без слёз, а бабушка так вообще рыдала в три ручья и взяла с мамы обещание, что больше мы не будем избегать друг друга.
– Мы приедем весной, поможем вам привести в порядок дом, – сказала мама, поцеловав бабушку в щёку. – Я позвоню, как только доберёмся.
– Может, переедете к нам на время, поживёте у нас, пока всё не устаканится? – в который раз предложил папа. – В тесноте, да не в обиде.