В-третьих, Фридрих был весьма своеобразной личностью, в том числе в религиозном плане (что в определенной степени тоже связано с Сицилией). И это его отношение к религии сильно раздражало Церковь.
Фридрих II
Он был просто влюблен в свой остров. Побывав в Палестине, он скажет: «Господь не видел Сицилии, иначе Он не воплотился бы здесь». Сицилия в течение столетий являлась перекрестком культур: латинской (и нарождающейся итальянской), греческой (в том числе византийской), арабской, французской (нормандцы). Фридрих, будучи также и германским королем, владел всеми языками своего государства, включая арабский. Великий Данте полагал, что в основу формирующегося литературного итальянского языка ляжет сицилийский диалект, ибо на этом диалекте написаны стихи Федериго Сицилийского, как именовал автор «Божественной Комедии» Фридриха. (В реальности основой итальянского языка стал тосканский диалект, язык самого Данте, и как раз благодаря ему.) Устройством Сицилия напоминала более византийское или арабские государства, нежели западноевропейские феодальные королевства. Иные позднейшие историки сравнивают Фридриха II с государями эпохи Возрождения или даже абсолютизма. В своем наследственном королевстве он установил государственный строй, резко отличавшийся от современных ему в Западной Европе. На Сицилии существовали единое королевское правосудие, развитая налоговая и финансовая система, централизованная администрация, полицейские структуры, постоянная армия и т. п. Вся власть практически была сосредоточена в руках монарха. В Королевстве обеих Сицилий — совершенно невероятный для феодального Средневековья факт — было запрещено ношение оружия лицам, не состоящим на королевской службе.
В качестве одного из аргументов в пользу «ренессансности» Фридриха эти историки выдвигают его религиозную политику. Действительно, Фридриха можно было назвать, хотя и со значительными оговорками, веротерпимым. Христиане, как католики, так и православные, мусульмане, иудеи мирно уживались в его владениях. Он обожал устраивать межконфессиональные диспуты, симпатизировал арабской культуре, заимствовал многое в арабских обычаях (например, если это только не клевета, он держал в своей столице Палермо настоящий гарем). Фридрих вел переписку с арабскими учеными, привечал вольнодумцев и еретиков, искавших у него спасения от преследований пап. Ему даже, вряд ли основательно (но это характерно для папской пропаганды), приписывался трактат «О трех обманщиках». В нем якобы утверждалось, что Бог один, а конфессиональные различия придумали три обманщика, выдававшие себя за истинных пророков: Моисей, Иисус и Мухаммад. Впрочем, многие исследователи вообще сомневаются в существовании данного трактата. О Фридрихе даже говорили (правду или нет — ученые спорят доныне), что в конце жизни он основал собственную религию с самим собой в роли то ли живого Бога, то ли его первосвященника.
Впрочем, любовь к сарацинам не мешала ему преследовать сицилийских арабов (они вроде бы действительно устраивали заговор против него), а веротерпимость — сжигать на кострах еретиков, если этого требовали условия примирения с папством. Современник, хронист Роджер Вендоверский, писал: «Насколько большую любовь и доверие он питал к неверным и так хорошо знал их, что уважал сей народ и его свершения больше, чем другие. Он сделал магометан камергерами и самыми доверенными слугами, а евнухам поручил охранять своих женщин, поэтому Папа и все другие христиане, узнавшие об этом, были весьма озабочены и подозревали в нем намерение перейти в магометанскую веру. Но люди убедились, что он ни во что не верит и сам не знает, какую бы веру он хотел уничтожить, а какую выбрать и придерживаться ее».
Фридрих II Гогенштауфен
Успех Шестого крестового похода
Словом, поводов для нелюбви пап к императору хватало и без крестовых походов. Впрочем, император не отказывался от похода на Восток. Будучи привержен Сицилии, заботясь о власти над остальной Италией, не обращая особого внимания на Германию, он никогда не забывал о своем императорском сане. Фридрих II считал себя, подобно своим предшественникам, главой латинского (а может быть, не только латинского) христианского мира. И обладание Святым Городом усилило бы его позиции. Потому Фридрих заявил, что в июне 1225 г. он отправится в поход. Этому предшествовало состоявшееся в том же году бракосочетание императора с юной Изабеллой (чаще ее называли Иолантой) Бриеннской, дочерью и наследницей Иерусалимского короля Иоанна Бриеннского. После этого он заставил тестя передать королевский титул ему. Правда, в 1225 г. Фридрих так и не отправился в поход. Но он торжественно поклялся это сделать в 1227 г. Действительно, летом этого года крестоносное войско стало собираться в Бриндизи. Однако там вспыхнула эпидемия, унесшая тысячи ратников Христовых. Император все же попытался в начале сентября посадить на корабли около 40 тыс. человек и сам отправился в путь. Но болезнь не пощадила и его, так что он вернулся с полдороги.
Историки доныне не пришли к согласию относительно намерений нового Папы Григория IX. То ли крестовый поход действительно был делом его жизни, то ли он пользовался любым предлогом, чтобы навредить императору и отнять у него южноитальянские владения. 29 сентября понтифик отлучил императора от Церкви. Он заявлял даже, что Фридрих нарочно довел крестоносцев до голода и болезни, чтобы не допустить похода, что болезнь его — притворство, что он изменник веры Христовой.
Папа писал: «Христианское воинство так долго удерживалось в жаре летнего зноя в убийственной местности и в отравленной заразой воздухе, что не только бо́льшая часть народа, но и немалое количество знатных людей и предводителей умерло от лихорадки, острой жажды и других ужасных причин».
Фридрих отверг все обвинения и в июне 1228 г. отбыл в Святую Землю. Папа, однако, отказался снять отлучение и заявил вдогонку императору, что тот — слуга Магомета и не крестоносец, а разбойник и пират, каковому истинные сыны Церкви не должны подчиняться.
Первая остановка произошла на Кипре. Фридрих объявил, что в качестве императора именно он должен быть опекуном юного короля Кипрского Генриха I Лузиньяна, отстранил от власти мать короля, Алису Шампанскую, и ее родственников. Император назначил свою администрацию острова, повелел ряду кипрских баронов сопровождать его в поход и отплыл в Сирию.
7 сентября 1228 г. император наконец прибыл в Акру. Многие местные христиане встретили его с ликованием, а христианские бароны, духовенство и ордены с недоверием. Единственным исключением стал Тевтонский орден. Его великий магистр (гроссмейстер) Герман фон Зальца даже был другом Фридриха.
Недоверие переходило иногда в открытое сопротивление. Несколько дней спустя после прибытия Фридриха в Акру туда явились посланцы папы со строжайшим приказом отказывать отлученному в повиновении.
Султан ал-Камиль вел в это время борьбу со своим племянником, султаном Дамаска ан-Насир Даудом. Это заставило его обратиться к Фридриху. Мэтью Пэрис пишет: «Вавилонский султан, узнав, о прибытии Фридриха в Сирию, отправил к нему многочисленные и богатые дары золотом, серебром, шелковыми тканями, бриллиантами, верблюдами, слонами, медведями, обезьянами и другими удивительными предметами, которых мы не видим на Западе». Фридрих предложил египетскому султану помощь в обмен на Иерусалим. Посол ал-Камиля эмир Фахр ад-Дин Юсуф вел переговоры с императором. Все это вызывало безумное раздражение у противников Фридриха. Кроме того, император выказывал всяческую приязнь к посланцу султана и даже посвятил Фахр ад-Дина (мусульманина!) в рыцари.
Если верить (чего большинство современных исследователей не делает) арабскому историку Ибн Василу, на переговорах Фридрих высказывал весьма еретические, с точки зрения правоверного христианина, да и вообще «непатриотические» для человека Запада вещи. На вопрос императора, кто такой халиф, Фахр ад-Дин ответил: «Он — потомок дяди нашего Пророка — да пребудут над ними мир и благословение. Он (нынешний халиф. — Д. Х. ) получил халифат от своего отца, а его отец получил его от своего отца, и халифат был непрерывным в доме Пророка, не покидая его». Фридрих ответствовал на это: «Как это прекрасно! А иные люди недалекого ума, а именно франки, берут невежественного и неумного человека из навозной кучи, не обладающего ни малейшим родством с Мессией, и они делают его своим халифом над ними, занимающим над ними место Мессии, тогда как ваш халиф — потомок дяди Пророка и наиболее достоин своего положения».
Наконец, 24 февраля 1229 г. был заключен договор, по которому Иерусалим (правда, лишенный укреплений и не весь: один квартал, так называемый Святой Двор — ал-Харам аш-Шариф, где находятся величайшие исламские святыни — мечети Омара и ал-Акса, оставался за мусульманами), Вифлеем, Назарет и некоторые иные земли отходили христианам. Фридрих со своей стороны обязался помогать египетскому султану против всех его врагов, хотя бы и христиан. И наоборот, он обещал не оказывать никакой помощи крепостям, находившимся в руках тамплиеров и иоаннитов. Мусульманам гарантировалась свобода вероисповедания. Заключалось перемирие на десять лет, пять месяцев и сорок дней.
Договор вызвал значительное недовольство и мусульман, и христиан. Ал-Камиля его единоверцы упрекали в слабости. Ал-Камиль, по словам того же Ибн Васила, защищался: «Мы отдали только разрушенные церкви и монастыри. Ал-Харам и все, что в нем — и священная скала, и остальные святыни, — остались в руках мусульман, как и раньше, а символ ислама — это то, что находится в ал-Хараме».
Императора франки обвинили в предательстве. Папа и не подумал снять отлучение, а латинский патриарх Иерусалимский Герольд Лозаннский даже наложил на Святой Град интердикт. Сложилась парадоксальная ситуация: христианский государь вступает в освобожденный Иерусалим, а в городе молчат колокола. 18 марта 1229 г. император Фридрих II возложил сам на себя корону Иерусалимского королевства в храме Гроба Господня. Из духовенства никто, кроме Германа фон Зальца, на этой церемонии не присутствовал.