Но было еще одно, менее известное пророчество. Впервые оно упомянуто в написанном из Франции на родину письме некоего неизвестного итальянца, именуемого обычно Псевдо-Барбаро [63]. Он утверждает: Жанне было пророчество о том, что она вместе с королем отправится на Восток, дойдет до Индии и там создаст единую мировую империю во главе с Карлом VII, которому будут подчиняться все народы. Эта экспедиция станет крестовым походом, ибо Жанна расправится с «массагетами» [64] (то есть с язычниками), обратит их в истинную веру и спасет христианские святыни в Азии.
Сходное пророчество приводит знаменитая французская поэтесса Кристина Пизанская, первая женщина, сделавшая литературный труд источником независимого существования. В своем сочинении «Сказание о Жанне д’Арк» она говорит, что французский король отправится с походом на Восток, дабы покорить язычников, еретиков и сарацин. В Святую Землю, которую он завоюет, его поведет Жанна д’Арк, и вместе они обретут там славу. Кристина вспоминает о «втором Карле Великом»: она называет его «Карлом, сыном Карла» (то есть явно намекает на Карла VII, сына Карла VI), который станет «великим господином всех королей» и императором.
Осада Орлеана и Жанна д'Арк. Франция. XV в.
Возможно, разговоры о пророчествах опирались на письмо, которая Жанна написала (или скорее продиктовала, ибо была неграмотной) англичанам и их союзникам бургундцам. Она призвала герцога Бургундского Филиппа Доброго присоединиться к королю, к ней и «ко всем французам» и совершить «самое лучшее деяние, которое когда-либо случалось в христианском мире». И действительно, может быть, она мечтала о пути в Святую Землю.
Осада Орлеана. Миниатюра. Франция. XV в.
Последние проекты
Можно, разумеется, счесть все это некими химерами или даже бреднями. Однако люди были совершенно искренне воодушевлены идеями крестовых походов, даже если за этим стояло не столько виде́ние Иерусалима, сколько борьба с реальной турецкой опасностью. В 1617 г. ближайший соратник кардинала Ришелье, «серый кардинал» [65], вполне практически мыслящий политик Жозеф дю Трамбле выдвигал идею всеевропейской коалиции для нового крестового похода. Знаменитый ученый и философ Г. В. Лейбниц в 1671–1672 гг. предложил французскому королю Людовику XIV серию детально разработанных и неплохо мотивированных проектов завоевания Египта и оттуда — Святой Земли. Правда, король-солнце ответил философу через одного из своих министров, что «крестовые походы со времен Людовика Святого не представляют более интереса».
Таковы были последние проекты. Реакция на них показывает, что эпоха крестовых походов действительно закончилась. Или все же не совсем?
Глава 15Итоги крестовых походов
Крестовые походы — это хорошо или плохо?
Конечно, крестовые походы не достигли своей цели. С течением времени даже обретение Иерусалима стало рассматриваться как всего лишь эпизод в борьбе с турецкой опасностью. И все-таки что же принесли крестовые походы Западу и Востоку? Споры об этом не утихают по меньшей мере с XVIII столетия. Так, деятели Просвещения — мыслители Вольтер и Руссо, историки Э. Гиббон и У. Робертсон — клеймили деяния крестоносцев, осуждали их фанатизм. Философ И. Г. Гердер в своих «Идеях к философии истории человечества» называет крестоносное движение безумием и заявляет: «Стоило оно Европе несказанно дорого, потеряно было много человеческих жизней и средств, но каков успех?». И он же дает отповедь тем, кто еще тогда усматривал в крестовых походах положительные социальные, экономические и культурные последствия: «Обычно так много благих последствий относят на счет крестовых походов, что если разделить такое мнение, то пришлось бы пожелать, чтобы хотя бы раз в пятьсот лет наш материк охватывала подобная лихорадка, потрясающая и возбуждающая все члены тела; однако если присмотреться лучше, то окажется, что большинство последствий, на какие обычно указывают, происходят не от крестовых походов, по крайней мере не от них одних, но что среди множества толчков, испытанных в те времена Европой, крестовые походы в лучшем случае были каким-то второстепенным, побочным ударом, который что-то и мог ускорить в развитии Европы, однако в целом произвел дурное воздействие и, главное, был совершенно излишен для европейцев и их умственных сил. Выдумывать, будто семь [66] совершенно разных походов, предпринятых на протяжении двухсот лет из самых разных стран, по самым различным побуждениям, составляют главный источник исторических событий, и только потому, что все эти походы называются одинаково, — это чистейшая фантазия и мираж».
Совершенно иначе оценивал это французский историк XIX в. Жозеф Франсуа Мишо[67]. В своей «Истории крестовых походов», произведении, достоинства которого, по мнению М. М. Стасюлевича, «относятся более к таланту писателя, нежели к его исследовательскому методу», он настаивает: «Были писатели, которые не видели в этих походах ничего, кроме самых плачевных заблуждений, не доставивших никакой выгоды последующим векам… Нельзя, конечно, отрицать, чтобы крестовые походы не послужили для современников источником слез; но, как и всякое другое зло и невзгоды человеческой жизни делают человека лучшим и усовершенствуют его ум, эти походы ускорили зрелость народов, и хотя они на минуту поколебали общество, но впоследствии они же послужили к упрочению его основ». А в конце своего капитального труда он предпринимает то, что современные историки называют альтернативной историей, или историей в сослагательном наклонении[68]. «Предположим сначала, что эти отдаленные экспедиции имели бы тот успех, который от них ожидали, и посмотрим, что могло бы из этого произойти. Египет, Сирия, Греция стали бы христианскими колониями [69], для восточных и западных народов открылся бы совместный путь к цивилизации, язык франков распространился бы до крайних пределов Азии, варварские берега, населенные пиратами, усвоили бы законы Европы, и внутренняя часть Африки перестала бы быть недоступной для торговых отношений, для изысканий ученых и путешественников [70] … Если бы крестовые походы подчинили Восток христианству, то великое зрелище единения и мира (как во времена Римской империи) возобновилось бы с бо́льшим блеском и на более прочных основах в новейшие времена. И в таком случае все сошлись бы в своих мнениях и не могло бы возникнуть никакого сомнения относительно пользы и выгод Священных войн.
Но допустим и другое предположение и представим себе то состояние, в котором находилась бы Европа, если бы она не предпринимала походов против азиатских и африканских сарацин или если бы христианские армии не имели никогда никакого успеха. В XI веке многие европейские страны были завоеваны, а другим угрожали сарацины. Какими средствами могла защитить себя христианская Европа, большинство государств которой страдали от распущенности нравов, от внутренних неурядиц и были погружены в варварство? Если бы христианский мир… не выступил тогда навстречу грозному врагу, то не следует ли предположить, что этот враг воспользовался бы тогда бездействием христианских народов, что он напал бы на них врасплох среди их раздоров и подчинил бы своей власти один народ за другим? Кто из нас не содрогнется от ужаса при мысли, что Франция, Германия, Англия и Италия могли бы подвергнуться участи Греции и Палестины?».
Английская (и американская) писательница Э. М. Уилмот-Бакстон в 1927 г. утверждала: «Несмотря на то, что крестовые походы, казалось бы, закончились провалом, за ними числятся большие заслуги. Прежде всего, было отсрочено водворение турецкого владычества в Европе (имеется в виду натиск турок-османов в XIV–XVII вв. — Д. Х. ), а те препоны, которые постоянно воздвигались на пути турок, помешали им завоевать что-либо, кроме пяди земли на окраине Запада. Даже если отвлечься от религиозных соображений, преимущества такого положения дел видны сразу: достаточно сравнить условия жизни подданных султана и наиболее передовых христианских народов Европы».
Сегодня такие рассуждения считаются неполиткорректными. Но и ныне одни историки оценивают крестовые походы сугубо негативно, другие пытаются найти в них нечто положительное, и на каждый аргумент есть свой контраргумент. Так, положительно оценивается отток на Восток весьма взрывоопасного в социальном плане «человеческого материала». Эти люди могли бы стать «рыцарями с большой дороги», а стали воинами Христовыми. На это существует возражение, что не так уж много было их, чтобы изменить социальный пейзаж Западной Европы. Ряд историков полагает, что крестовые походы благотворно сказались на развитии путей сообщения, что они подстегнули экономику. Другие отрицают это, говоря, что коммуникации стали развиваться благодаря подъему торгового обмена, начавшемуся ранее крестовых походов, что экономические блага получил от «странствований по стезе Господней» только узкий круг людей в итальянских торговых республиках — Пизе, Генуе и особенно Венеции. А средства, собиравшиеся на крестовые походы, фактически омертвлялись и уходили из оборота. На контраргументы находятся контрконтраргументы. Так, Ж. ле Гофф, в общем-то отрицательно относящийся к крестовым походам (его мнение на этот счет мы приведем ниже), все же заявляет, что никакого омертвления капитала, отказа от инвестиций в экономику просто не было. Дело в том, что в эпоху крестовых походов «еще не было ни материальных, ни ментальных структур, которые соответствовали бы тому, что мы называем экономикой». Еще одно последствие: Европа осознает себя единым целым. Возражение: вспомните распри между англичанами и французами в Третьем крестовом походе.