[67].
Эрик Добрый, король Дании, приехал как паломник в Иерусалим в 1098 г., когда франки стояли под Антиохией. В 1102 г. он вернулся уже в обществе королевы Ботильды, многочисленных приближенных и доброй сотни воинов. Путем, каким издавна ходили варяги, Эрик и его люди достигли Константинополя, где император принял их как союзников и подарил им крупную сумму в золотых монетах, достаточную, чтобы оснастить на императорских верфях Вуколеона четырнадцать больших судов для коней и войска. Король умер от лихорадки в июле 1103 г. на острове Кипр, в Баффе, где был варяжский гарнизон, но его люди продолжили путь, высадились в Яффе и четыре года сражались вместе с франками[68]. Королю Сигурду Норвежскому понадобилось почти четыре года, чтобы оснастить огромный флот. Королевский флот силой в шестьдесят больших кораблей, везший десять тысяч конных и пеших воинов, если верить сагам, покинул Берген осенью 1107 г. и зазимовал в Лондоне, а потом в Галисии. Оттуда в апреле 1109 г. король и его воины прибыли на помощь христианам Португалии, с ходу захватили крепость Алгарви, потом совершили набег на владения пиратов Балеарских островов, оставив только руины от арсеналов и портов Ибицы, Минорки и Майорки. Хорошо принятые в Неаполе и Амальфи, они надолго задержались там, чтобы восстановить силы. Подойдя наконец в августе 1110 г. к берегам Палестины, норвежцы при помощи других кораблей, пришедших из Антверпена и Фризии, нанесли тяжелое поражение египетскому флоту, который осаждал Бейрут, блокировал порт Акру и грозил захватить суда паломников[69].
Первый норвежский флот вел не король. Построенный и оснащенный одним из самых могущественных кланов знати, Арнунгене из Йиске, зимой 1102―1103 г., он насчитывал пять больших кораблей и взял на борт всех вассалов и «верных» рода. Отчалив в августе 1102 г., они перезимовали во Фландрии, летом 1103 г. бросили якоря в Остии, несколько недель провели в Риме как паломники и в конце сентября высадились в Яффе. Неизвестно, большую ли помощь оказали они королю Балдуину Булонскому: некоторые нанялись в Константинополе в императорскую армию, но большинство воинов отправилось на тех же судах обратно в Норвегию, куда они, не мешкая в пути, прибыли в первые дни долгой зимы.
ИТАЛЬЯНЦЫ НА СВЯТОЙ ЗЕМЛЕ
Когда генуэзцы высадились в порту Антиохии, чтобы оказать помощь франкам, они лишь продолжили давнюю борьбу, какую более века вели с мусульманами, сначала обороняясь от пиратов, а потом в качестве поборников христианства отвоевывая острова и побережье Средиземного моря. Еще в 934 г. флот из двухсот кораблей, снаряженный на Сицилии, привез к Генуе сарацин, которые ворвались в город, захватили всё, что могли унести, и взяли более тысячи пленных. В следующем году, а также в 936 г. они совершили новые набеги и на этот раз брали только женщин и мальчиков, убивая мужчин. После этого город окружил себя мощными стенами — не затем, чтобы отражать набеги варваров из-за Альп, как ранее делали другие итальянские города, а чтобы защищаться от африканских пиратов. Жители этого города, прежде занимавшиеся лишь скромным каботажем вдоль лигурийского побережья, учились дальнему плаванью и морской войне на опыте сражений с мусульманскими флотами и нападений на мусульманские базы — Махдию в Африке в 1087 г., Валенсию в 1092 г. и Тортосу в 1093 г. Город очень быстро и сознательно принял сторону Урбана II против антипапы Климента III, которого назначил император. Проповеди епископа Ариальдо Гураки и его клириков призывали генуэзцев выступать против неверных с оружием в руках. Первый флот численностью всего в двенадцать больших галер был оснащен несколькими знатными нобилями города, собравшими вассалов и клиентов, исключительно «весьма храбрых воинов»; он поднял якоря в июле 1098 г., развернув флаги этих военачальников[70].
В 1099 г. эти знатные генуэзцы, которым грозила эскадра тяжелых египетских кораблей, разобрали свои суда и полученную таким образом древесину доставили в Иерусалим, где велели своим плотникам построить осадные машины, нанесшие ущерб городским стенам. Там покрыли себя славой три брата Эмбриако, самыми первыми в армии получившие лен от Готфрида Бульонского. Они стали сеньорами Джебайла, портового города, и оставались таковыми в течение нескольких поколений. В следующем году из Генуи пришло еще два флота: один вез паломников, и на нем прибыл папский легат Маврикий, епископ Порто, второй состоял из восьми галер, которые под командованием нобилей захватили Тортосу. Без этих военно-морских сил «провансальцы» не смогли бы взять Триполи: хоть в апреле 1104 г. огромный генуэзский флот из сорока боевых галер потерпел поражение, но в следующем году Бертран, старший сын Раймунда IV Тулузского, во главе группы рыцарей отправился в Константинополь на переговоры об оснащении еще шестидесяти галер[71].
Эти итальянцы, знатные воины, очень помогли франкам в осадах крепостей, потому что привозили с собой мастеров-плотников, умевших за недолгое время возводить большие осадные машины, которые под Антиохией и Иерусалимом не только наносили удары по стенам, валя целые куртины, но и бросали вовнутрь огромные каменные глыбы, чтобы устрашать жителей. Так было под Антиохией, Кесарией и Джебайлом, тем более под Акрой, где эти машины обеспечили христианам господство над морем и отогнали египетский флот, «когда прежде всего был освобожден морской путь, на коем наши люди получили лучший порт, какой был на этом берегу, а их враги были изгнаны с этого места»[72].
Но в Акре, став хозяевами города, они начали вовсю грабить и убивать, к великой ярости короля Балдуина I Иерусалимского и его рыцарей, которые при всех завоеваниях старались привлекать население на свою сторону и защищать его. Они едва не напали на лагерь итальянцев. По существу, итальянцы, которые были скорей авантюристами и купцами, ищущими барышей, по-настоящему не способствовали колонизации и не оказали ей большой поддержки, быстро поняв, что Святая земля с рыночной точки зрения мало что им даст. Некоторые семейства, в Джебайле — генуэзские, в Тире — венецианские, поселились там по-хозяйски, а колония Св. Иоанна Акрского образовала, конечно, внутри Акры свой отдельный городок. Но в основном итальянцы уже устремились в другие места, где и развернули активную деятельность: теперь они закладывали первые фактории, которым предстояло служить портами захода, первыми базами их колониальной империи, на островах и побережье Пелопоннеса. И вместо того чтобы помогать латинянам консолидировать завоеванные территории и укреплять власть, генуэзцы, венецианцы и пизанцы воевали меж собой: в марте 1100 г. венецианский флот из тридцати кораблей, возвращаясь с Родоса, вступил в бой с пизанцами, которые потеряли два десятка судов, много людей убитыми и несколько тысяч — пленными. Венецианский командующий отказался выдавать их императору Алексею I Комнину, затребовавшему их, чтобы поступить с ними как с мятежниками, но по возвращении в Италию взял за них большие выкупы.
ВТОРОЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД
Всё менее многочисленные суда высаживали в Яффе лишь немногих паломников, не привлекавших внимание хронистов. С другой стороны, очень похоже, что после невзгод, какие претерпели экспедиции 1096―1097 гг., из Европы в Иерусалим по суше ходили лишь маленькие группы, умевшие вести себя незаметно, скромно, не проявляя ни малейшего высокомерия, с туго набитыми кошельками, обеспечивавшими им беспрепятственное снабжение на всем пути. Поход, предпринятый в 1147 г. императором Конрадом III и французским королем Людовиком VII, мы называем «вторым крестовым походом», как будто двадцать пять лет не происходило ничего и франки Святой земли жили в другом мире, оставаясь совершенно чуждыми для западных христиан. На самом деле эту акцию нельзя считать ни продолжением, ни повторением акции 1096―1097 гг., но название «крестовый поход», применяемое к той и другой, заставляет забывать, что объявленные цели были неодинаковыми, что готовился «второй крестовый поход» долго и с самого начала без энтузиазма и что в конечном счете эта операция полностью провалилась.
1 декабря 1145 г., через несколько месяцев после своего избрания, папа Евгений III призвал европейцев взяться за оружие, чтобы прийти на помощь латинянам Востока, — не как Урбан II в Клермоне, во время собора, перед огромной толпой, а в тексте буллы, которая, похоже, получила очень слабый отклик. Он не поехал проповедовать из города в город или из аббатства в аббатство, а оставался в Италии, чаще всего в Витербо, вдали от римского народа, который поддерживал антипапу, а его бы наверняка прогнал. Избранный в Пизе, когда еще не был кардиналом, он не мог добиться от западной церкви, чтобы она считала его бесспорным главой церкви, и это из-за его шаткого положения, если вдуматься, «крестовый поход» священники проповедовали лишь в отдельных местах, как, впрочем, и в 1095 г. Главное: он не говорил ни о Иерусалиме, ни о Гробе Господнем, ни о защите паломников, а лишь о том, чтобы вернуть Эдесское графство, которое в 1144 г. захватил Зенги, атабек Алеппо. Это значило ввязаться в авантюру, опасности которой мог оценить каждый: речь шла не о том, чтобы оказать помощь латинскому государству на Святой земле, а о том, чтобы спасти «норманнское» княжество, задействовав все силы латинского Иерусалимского королевства с риском ослабить и погубить его.
Людовик VII, сидевший на троне с 1137 г., откликнулся одним из первых — говорили, что он хочет замолить в Иерусалиме свои грехи, прежде всего сожжение трех сотен человек, искавших в церкви Витри убежища от штурмовавших город воинов короля. Но когда он очень скоро, на Рождество, пригласил своих вассалов в Бурж, довольно многие не прибыли на его зов, а те, кто явился, не выказали особого энтузиазма. Все разошлись, но не была назначена ни дата сбора, ни военачальники, чтобы сопровождать короля. Во всем королевстве князья и сеньоры, от Нормандии до графства Тулузского, помнили о злоключениях 1100-х гг., когда три больших похода закончились провалом — до Иерусалима и близко не дошли и потеряли тысячи человек.