После вступления в должность президента 14 февраля 2010 г. Янукович, не теряя времени, начал искать дружбы с Россией. 21 апреля 2010 г. в Харькове он встретился с Дмитрием Медведевым, который в 2008 г. стал президентом России. Путин, занимавший в 2008–2012 гг. пост премьер-министра, по всей видимости, сохранил полный контроль над Российской Федерацией. Было заключено еще одно соглашение, аналогичное соглашению по Черноморскому флоту 1997 г. В обмен на 30-процентную скидку на импортируемый российский газ Украина соглашалась продлить пребывание Черноморского флота России в Севастополе после 28 мая 2017 г. еще на 25 лет, с правом автоматического продления на пять лет, если ни одна из сторон не заявит о прекращении соглашения. Тогда казалось, что вопрос с Черноморским флотом и Севастополем урегулирован на много десятилетий вперед.
Янукович попытался разрешить спорный вопрос о русском языке. Несмотря на то что на Украине русский язык использовался в большинстве газет, журналов, книг и телевизионных программ, он не имел официального статуса во всех областях, за исключением Крыма. 3 июля 2012 г. Рада на бурном заседании приняла закон Колесниченко — Кивалова. Региону разрешалось признавать язык национального меньшинства официальным, если на нем говорят не менее 10 % местного населения. Закон касался не только русского языка на востоке и юге Украины, но и румынского и венгерского языков на западе. Но главной его целью было способствовать продвижению русского. В результате почти половина из двадцати семи украинских областей признали русский вторым официальным языком. Как отметил Саква, широкое признание русского языка не затронуло такие сферы, как государственная и военная служба, а также высшее образование, где использование украинского языка оставалось обязательным[1646].
Тем не менее украинские националисты решительно возражали против придания русскому языку статуса «регионального». Протесты выплеснулись на улицы — их участники опасались, что «русский de facto станет государственным языком Восточной Украины». Более того, если у русскоговорящих больше не будет необходимости учить украинский язык, утверждали они, страна «станет еще более разделенной»[1647]. Эти националисты не желали признавать пример государств с двумя или несколькими официальными языками, таких как Бельгия, Канада или Швейцария. Они связывали статус нации с ее языком и освобождением от русской культуры и влияния. Такое разделение вполне реально: для Украины оно остается вопросом принципа, а для России и пророссийски настроенных граждан — постоянным источником тревоги.
15 июля 2010 г. Янукович подписал закон об «основных принципах внутренней и внешней политики», провозглашавший внеблоковый статус Украины. В результате вопрос о вступлении в НАТО был закрыт, хотя конструктивное сотрудничество с альянсом сохранялось[1648]. Из украинских вооруженных сил были уволены офицеры, тесно связанные с НАТО. Генерал армии Иван Свида, начальник Генерального штаба, и, следовательно, высший военный начальник, подал в отставку 28 мая 2010 г. из-за непреодолимых политических разногласий с Януковичем. Командующие флотом и авиацией адмирал Игорь Тенюх и генерал-полковник Иван Руснак оставили свои должности еще в марте. Другие офицеры и чиновники были либо уволены, либо переведены на должности, не связанные с взаимодействием с НАТО.
С ноября 2013 г. по март 2014 г. события на Украине, особенно в Киеве и на Крымском полуострове, разворачивались с такой скоростью, как в Европе в 1989–1991 гг. после падения Берлинской стены и распада Советского Союза. То, что проявилось в «Крымской весне» 2014 г., напрямую связано с предшествовавшей ей «Киевской зимой» 2013/14 г. и стремлением Украины подписать договор об ассоциации с Европейским союзом (ЕС). Стратегические последствия включения Крыма и Севастополя в состав России трудно переоценить: отношения между Западом и Востоком резко изменились. НАТО и ЕС называют Крым и Севастополь «незаконно аннексированными», а Российская Федерация считает, что эти политические образования «воссоединились» с ней и поэтому о дальнейших дискуссиях и переговорах не может быть и речи.
Распад Советского Союза вовсе не стал началом «конца истории», как заявил в 1989 г. американский политолог Фрэнсис Фукуяма, и недавние события в Восточной Европе и других частях мира напомнили нам, что история продолжается. И что еще важнее, западная либеральная демократия не обязательно является «окончательной формой человеческого управления», как считал Фукуяма[1649]. Эта система находится под постоянным давлением множества сил, будь то государства или террористические группы. Существует масса противоречий и вызовов. Другие субъекты политики, такие как Россия, могут иметь совсем другие взгляды, нежели Запад, а могут и разделять их. А непредвиденные события, например террористическая атака на Нью-Йорк 11 сентября 2001 г., могут оказаться совершенно неожиданными по времени, месту или последствиям.
Западная ориентация Украины не ограничивалась членством в НАТО. После разочарования на Будапештском саммите 2008 г. более надежным и не вызывающим такие споры казалось сближение с Европейским союзом. Как это ни парадоксально, события 2013–2014 гг. в Киеве и в Крыму, повлекшие серьезные последствия, продемонстрировали, что именно ЕС, а не НАТО стал главной движущей силой раскола как внутри Украины, так и между Украиной и Российской Федерацией.
Во многих отношениях кризис 2014 г. в Крыму, Севастополе и на востоке Украины уходит корнями в 2009 г. Тогда был подписан Лиссабонский договор, в котором есть статья о солидарности и взаимопомощи. Договор заложил основы развития общей безопасности и оборонной политики ЕС: была создана Европейская служба внешних связей. Таким образом, любая ассоциация с ЕС не только обеспечивала экономические преимущества, но и давала гарантии безопасности. Более того, программа ЕС «Восточное партнерство», запущенная в мае 2009 г., носила открыто политический характер. В соответствии с этой инициативой Брюссель планировал «укрепить связи» с шестью государствами — бывшими республиками СССР: Арменией, Азербайджаном, Белоруссией, Грузией, Молдавией и Украиной. Более широкая цель программы состояла в том, чтобы привязать эти страны к западноевропейской политической и экономической системе. Эта политика не изменилась, даже несмотря на события на Украине в 2013–2014 гг.
Первоочередная цель «Восточного партнерства» — разработать «соглашения об ассоциации» с целью достижения не только «политического сотрудничества и экономической интеграции», но и «общей приверженности к близким и долговременным отношениям, основанным на общих ценностях». Эти соглашения должны содержать меры, направленные на создание «глубокой и всеобъемлющей» зоны свободной торговли, предназначенной для приведения законодательства и ключевых секторов экономики партнера к общим стандартам ЕС[1650]. Соглашение об ассоциации не давало статус «кандидата», но могло рассматриваться как важный первый шаг в процессе вступления в ЕС, а также на пути к политической и экономической интеграции и обеспечению безопасности. Таким образом, можно утверждать, что процесс вступления с ЕС начинается с ассоциации.
Что очень важно, внешняя политика Украины и политика в области безопасности все больше тяготела к Западу независимо от членства в Европейском Союзе. Статья 7 договора об ассоциации с ЕС, в конечном итоге подписанного 21 марта 2014 г., не оставляет в этом сомнений:
«Стороны будут углублять диалог и сотрудничество и способствовать постепенной конвергенции в сфере внешней политики и безопасности, в том числе Совместной политики безопасности и обороны (СПБО), а также, в частности, будут рассматривать вопросы недопущения конфликтов и антикризисного управления, региональной стабильности, разоружения, нераспространения, контроля над вооружениями и экспортом оружия, а также улучшения взаимовыгодного диалога в космической сфере».
Неудивительно, что сближение с ЕС вызвало споры не только на Украине, но и в России. Теперь Москва опасалась «ориентированной на ЕС Украины», как раньше боялась появления на своей южной границе потенциального члена НАТО. Важным оставалось и российско-украинское торговое партнерство, корни которого уходили в единый СССР. На Россию приходилось 24 % экспорта и 30 % импорта Украины. Кроме того, большое количество украинских оборонных предприятий поставляли для вооруженных сил России жизненно важные комплектующие, в том числе двигатели для вертолетов и военных кораблей[1651]. Ассоциация Украины с ЕС подрывала российский проект Евразийского экономического союза. Таким образом, нетрудно понять, почему Россия увидела в готовящемся соглашении геополитический вызов — она считала себя окруженной враждебными державами как в военном, так и в экономическом отношениях. В Европейском союзе не сомневались, что Украина вместе с Грузией и Молдовой подпишет соглашение об ассоциации на саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе 28–29 ноября 2013 г. Но если Грузия и Молдавия подписали соглашение, то Украина этого не сделала.
21 ноября 2013 г. кабинет министров Украины решил приостановить подготовку к подписанию в Вильнюсе соглашения об ассоциации. Янукович оправдывал свое решение тем, что ему нужно больше времени для ознакомления с текстом. Вероятно, это действительно так, поскольку последствия для Украины были очень серьезными как во многих сферах внутренней жизни, так и в международных отношениях. Относительно долговременных выгод для развития страны существовали серьезные сомнения, и в то же время Россия открыто указывала на непосредственные угрозы для экономики и безопасности, которые несло с собой подобное соглашение. Похоже, «евробюрократы» из Европейской службы внешних связей не предвидели трудностей, с которыми столкнется Украина — как у себя дома, так и в отношениях с Россией. В прошлом расширение Европейского союза никогда не вызывало такого сопротивления или напряженности в международных отношениях. Поэтому политики и чиновники оказались не готовы к столь жарким спорам. Как сказано в докладе Российского совета по международным делам за 2015 г.: «Москва видит в „Восточном партнерстве“ попытку ослабить российское влияние на постсоветском пространстве и предложить бывшим советским республикам другую модель развития»