В 1904 г. политические изменения и сопровождавшие их беспорядки нарастали. В 1898 г. в Минске состоялся 1-й съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). 2-й съезд в Брюсселе в 1903 г. привел к расколу между сторонниками ленинского, централистского и революционного подхода и теми, кто придерживался более либеральных, демократических взглядов. Единомышленники Ленина получили небольшой перевес и впоследствии стали называться большевиками, а оставшиеся в меньшинстве — меньшевиками[876]. Через год последствия идеологического раскола почувствовали в Севастополе. В июле 1904 г. поддерживавший большевиков местный комитет РСДРП обратился к Центральному комитету партии с просьбой о выходе из Крымского союза, которым руководили меньшевики, на том основании, что он якобы лишал их права напрямую обращаться к центральным органам партии, печатать свои листовки и планировать собственные политические акции[877]. Результат этого обращения неизвестен, но сам случай показателен. Не в первый и не в последний раз севастопольцы стремились получить особый политический статус, независимый от остального Крыма, рассматривая себя как истинных защитников большевистской (а впоследствии коммунистической) идеологии.
Независимо от фракционной борьбы внутри РСДРП, а также противоречий между более мирными социал-демократами и ратующими за насилие социалистами-революционерами (эсерами), протесты на Черноморском флоте усиливались. В начале ноября 1904 г. произошли волнения моряков в Лазаревских казармах. Предположительно, причиной стала попытка недавно назначенного главнокомандующего Черноморским флотом вице-адмирала Г. П. Чухнина пресечь распространение социал-демократической литературы среди моряков. Он издал приказ, который запрещал увольнение в город, то есть никто не должен был покидать казармы, и требовал применения самых жестоких мер к лицам, проявившим недовольство или неповиновение. Возмущенные матросы разгромили казармы, сломали ворота и стали уходить в город. Беспорядки удалось подавить только матросам дежурной роты, которая осталась верной приказам командования. Несколько сотен человек были арестованы, а тридцать пять из них преданы суду и наказаны. Это событие, в свою очередь, усилило политическую активность. Севастопольский комитет РСДРП — вероятно, теперь он действовал независимо — распространил по городу листовки с требованием немедленного освобождения арестованных матросов[878]. Похоже, агитация стала главной частью политики в Севастополе, и поэтому не стоит удивляться, что вскоре город стал центром революции.
За исключением восстания Пугачева в 1773–1775 гг., крупнейшего крестьянского восстания в истории России, революция 1905 г. стала самой серьезной угрозой для царской власти со времен воцарения династии Романовых в 1613 г. События 1905 г. породили надежду на ограниченную форму конституционной монархии, но волна политической агитации, общественных беспорядков, стачек и бунтов на флоте основательно подорвала уважение к царю и правительству, а также веру в них. Эти события стали предвестниками революций 1917 г., в период Первой мировой войны, которые в конечном итоге привели к Гражданской войне, гибели Николая II и его семьи, образованию Советского Союза с его коммунистической идеологией. Мятежи матросов и протесты рабочих, приведшие в 1905 г. к вооруженному восстанию в Севастополе, впоследствии стали знаковыми событиями в большевистской версии становления Советского государства. Моряки и жители Севастополя вновь объединились, но не для защиты города, как в 1854–1855 гг., а для того, чтобы вместе выступить в авангарде революции. Это очень необычная история.
Определить непосредственные причины мятежа на приписанном к Черноморскому флоту России броненосце «Князь Потемкин-Таврический» не составляет особого труда. Введенный в строй только в 1904 г., этот боевой корабль водоизмещением 13 500 тонн и с максимальной скоростью 18 узлов был самым новым из семи линкоров додредноутного класса, базировавшихся в Севастополе[879]. Эти корабли не были передислоцированы на Дальний Восток, но беспорядки на Черноморском флоте усилились во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. Многие лучшие офицеры и экипажи были переведены на корабли Тихоокеанской и Балтийской эскадр; многие друзья и бывшие коллеги погибли в боях.
Война началась неожиданно, в ночь с 8 на 9 февраля 1904 г., нападением японского флота на российскую военно-морскую базу Порт-Артур в Маньчжурии. После этой операции и последующих столкновений началась блокада и длительная осада базы. В середине августа 1904 г. российский флот на Дальнем Востоке потерпел несколько поражений от искусно действовавшего императорского флота Японии. В ответ российское правительство отправило на Дальний Восток подкрепление в виде эскадры Балтийского флота под командованием адмирала Зиновия Рожественского. Экспедицию с самого начала преследовали неудачи. 22 октября 1904 г., на самом первом этапе своего несчастливого перехода в Тихий океан, русские военные корабли в районе Доггер-банки обстреляли группу рыболовных траулеров из Гулля, ошибочно приняв их за японские торпедные катера; они потопили один и повредили шесть траулеров. Теперь этот инцидент кажется нам трагической случайностью, но тогда он мог привести к войне между Великобританией и Россией. Англо-японский договор 1902 г. не обязывал Британию вступать в войну на стороне Японии, но ее симпатии были явно не на стороне России. К счастью, благодаря дипломатическим усилиям Франции напряженность удалось снять[880]. Однако в результате этого происшествия британское правительство решило воспрепятствовать любым попыткам Черноморского флота пройти через турецкие проливы и присоединиться к Балтийской эскадре (которую на том этапе британская военная и военно-морская пресса называла «флотом безумцев») в Восточном Средиземноморье[881].
Трагическая развязка неудачного развертывания российского флота на Дальнем Востоке наступила семью месяцами позже. Уже в самом конце долгого похода к Владивостоку (эскадра обогнула мыс Доброй Надежды) объединенная русская эскадра была перехвачена Императорским флотом Японии в Цусимском проливе у берегов Кореи; это произошло 27–28 мая 1905 г. Во время морского сражения адмирал Хэйхатиро Того продемонстрировал необыкновенное искусство флотоводца; особой меткостью отличились японские артиллеристы. В решающем бою российская эскадра была почти полностью уничтожена. Это было величайшее морское сражение после Трафальгарской битвы столетием раньше и такое же решающее.
Действия командиров и тактика русского военно-морского флота оказались не только безрассудными, но и абсолютно некомпетентными — никакого сравнения с достойными подражания действиями адмиралов Ушакова, Лазарева, Корнилова и Нахимова. Потеряв только сто человек убитыми, более молодой японский флот, построенный по образцу британского, нанес противнику огромный ущерб: 4830 погибших и 5917 раненых[882]. С точки зрения односторонних потерь ситуация была обратной по отношению к ошеломляющему успеху Нахимова против турецкого флота в Синопе в 1853 г. До Владивостока добрался только один русский корабль, крейсер второго ранга «Алмаз». Цусимская катастрофа привела к унизительному для России окончанию войны. При посредничестве Соединенных Штатов и деятельном участии президента Теодора Рузвельта 5 сентября в Портсмуте (Нью-Гемпшир) был подписан мирный договор с Японией. Россия лишилась своей дальневосточной базы в Порт-Артуре, которая затем была захвачена Японией, и уступила южную часть острова Сахалин, которую Сталин вернул в конце Второй мировой войны. Соответственно пострадал международный престиж России. Поражение в войне подорвало веру в царский режим внутри страны, а также боевой дух флота, не говоря уже о моряках, дислоцированных в Севастополе.
Задолго до катастрофы в Цусимском проливе и окончания войны на Черноморском флоте уже начались революционные брожения — отражение бунтов и беспорядков, прокатившихся по всей России. Катализатором протестного движения стало печально известное Кровавое воскресенье 9 (22) января 1905 г. Когда колонна невооруженных рабочих двинулась к Дворцовой площади Санкт-Петербурга, чтобы вручить петицию Николаю II, солдаты открыли огонь по толпе. Более ста демонстрантов были убиты, несколько сотен ранены[883]. Через несколько дней на улицы Санкт-Петербурга и других городов России вышли миллионы рабочих. На протяжении целого поколения правители России отказывались признавать необходимость в фундаментальной политической реформе. Цари Александр III и Николай II цеплялись за охранительный лозунг Николая I: России нужны «православие, самодержавие и народность», а не демократические идеи Западной Европы. В таких условиях могло возникнуть стремление лишь к умеренным, но никак не революционным переменам. Более того, внутри изначально консервативной иерархии русских вооруженных сил существовала сильная оппозиция любым либеральным, не говоря уже о более гуманных, изменениям условий военной службы.
Жизнь простых матросов была тяжелой: маленькое жалованье, некомпетентные командиры, плохие условия службы, скудное питание. Суровая дисциплина поддерживалась жестокими методами. Не менее унизительным было серьезное ограничение гражданских свобод; свободное от службы время не превышало шести часов в месяц. Как отметил автор одного из исследований восстания на броненосце «Потемкин» Нил Баском, морякам «запрещалось курить в общественных местах, посещать рестораны, театр, ездить на трамвае или в железнодорожных вагонах выше третьего класса»