Казалось, шансы Пэм совсем неплохие. В какой-то момент Дженет была вне себя от отчаяния. Вскоре Эд попросил ее о разводе. Но начальник Эда, Уильям Пейли, настойчиво отговаривал Эда от намерения оставить Дженет ради женщины, которую называл «величайшей куртизанкой столетия»5. Вскоре после этого Эд и Дженет помирились и на одиннадцатом году бездетного брака зачали ребенка.
Пэм все еще надеялась, что сумеет завоевать Эда. Спустя месяц после рождения Кейси Марроу она подала на развод с Рэндольфом и улетела в Нью-Йорк, намереваясь просить Эда изменить его решение или, может быть, снова его очаровывать. Но все складывалось против нее. «Кейси победил» – такую завершившую их роман телеграмму, как говорили, Марроу послал Памеле6. Он признался другу: «Я никогда в жизни ни в кого не влюблялся так, как влюбился в Пэм, но нам не суждено было быть вместе»7.
Возможно, чтобы смягчить боль, Пэм возобновила роман с Авереллом Гарриманом. Он прервал с ней отношения, когда в 1946 г. получил назначение на пост министра торговли, хотя прекратил оплачивать ей квартиру только в 1950 г., но щедрую ежегодную «зарплату» платил ей почти три десятка лет, пока на ней не женился. Пэм получала доход любовницы, не имея ни единого обязательства.
Покинутая, но полная сил Пэм сбежала в приветливое тепло Парижа. Имя Черчилля творило там чудеса, а ее беглый, хоть и далекий от совершенства французский вызывал умиление. Вскоре как по мановению волшебной палочки возникли любовники, богатые и известные мужчины, стремившиеся к тому, чтобы испытать на себе воздействие неотразимых чар Пэм, и гордившиеся представившейся для этого возможностью.
В качестве любовницы Пэм была необыкновенно внимательна и изобретательна. Она помнила, что пил и курил каждый ее любовник. Она правдами и неправдами разузнавала все последние слухи и сплетни и доносила их до слушателя так, будто это были небольшие сокровища. Она знала всех, кто имел хоть какое-то значение, и организовывала знакомства и встречи.
Несмотря на то что в качестве профессиональной деятельности она избрала карьеру любовницы, Пэм не делала ставку на физическую близость. Однако она понимала, какое значение интимные отношения имеют в деле привлечения и удержания мужчины, и потому считала интим важным, но вовсе не определяющим элементом своей стратегии.
Она воссоздавала себя заново с каждым из своих любовников. «Она на интуитивном уровне подстраивалась к его личности так, будто надевала перчатку», – поясняла ее подруга Леонора Хорнблоу. Когда Пэм была главной любовницей мультимиллионера Джанни Аньелли, получившего по наследству компанию «Фиат», у нее появился итальянский акцент, она стала делать вид, что подыскивает правильные английские слова, и приняла римско-католическую веру. Завязав роман с французским магнатом Эли де Ротшильдом, который видел в ней гейшу европейского типа, она, отвечая на телефонные звонки, говорила: «Ici Pam»[72]. Но, как заметила ее биограф Салли Бедел Смит, «становясь безукоризненной партнершей содержавших ее мужчин, Пэм делала свою работу слишком хорошо: ни один состоятельный мужчина, занимавший высокое положение, не женился бы на ней, зная, что она очень хороша в роли любовницы»8.
Бродвейский и голливудский продюсер Лиланд Хэйуорд был первым ее любовником, который сдался и женился на ней. В 1960 г. Пэм Дигби Черчилль наконец достигла своей главной цели: она вышла замуж за богатого и влиятельного мужчину, который обеспечивал ей роскошную жизнь. (Когда Хэйуорд попросил жену дать ему развод, чтобы он мог жениться на Пэм, та со злостью ему сказала: «Что бы ты ни делал, ради собственной безопасности, ради твоего достоинства, не женись на ней. Не надо тебе этого делать. Никто не женится на Пэм Черчилль»9.)
В 1970 г., вскоре после смерти Лиланда, Пэм вновь встретилась с Авереллом Гарриманом; ему уже исполнилось семьдесят девять лет, он овдовел и тяжело переживал потерю жены. Пэм не теряла времени даром. Она утешала Аверелла, причем не только словом, но и делом: престарелый вдовец все еще был охоч до любовных утех. Спустя шесть месяцев она вышла замуж за Аверелла. Консервативная Пэм преобразилась в активного деятеля Демократической партии. Она занималась сбором средств, вопросами организационного характера и стала совершенно необходимой для своего мужа – дипломата голубых кровей.
Несмотря на ее весьма любопытное прошлое, считавшееся некоторыми даже сомнительным, совокупное могущество ее денег, личных связей, политической сообразительности и усилий по сбору средств для Демократической партии сводили на нет все нападки ее недоброжелателей. Приемы, которые давала Пэм, считались самыми престижными, получить приглашение на эти мероприятия почиталось за честь, их посещали выдающиеся политические деятели, там создавались новые лидеры национального масштаба.
Аверелл скончался в 1986 г., и Пэм устроила ему пышные похороны, которые обошлись ей в 171 082 доллара. Он оставил ей огромное состояние в ценных бумагах, недвижимости, предметах искусства и ювелирных изделиях. Некоторую часть денег Памела вложила в косметическую хирургию, изменившую черты ее лица и искусно подчеркнувшую ее природные достоинства, превратив полную и обрюзгшую вдову шестидесяти шести лет в бодрую и энергичную даму.
В марте 1993 г. недавно избранный президент Билл Клинтон назначил неутомимую сторонницу Демократической партии на престижную должность посла Соединенных Штатов во Франции. Посол Пэм прекрасно справлялась со своими обязанностями.
В феврале 1997 г. Памела Гарриман умерла от обширного кровоизлияния в мозг вскоре после того, как с ней случился припадок в бассейне гостиницы «Ритц», когда она плавала там по выделенной для нее дорожке. Как отмечалось в некрологах, Пэм была исключительно успешной любовницей: выйдя замуж за двоих из своих любовников, она добилась успеха там, где у других ничего не получалось. В стремлении к достижению финансовой безопасности Пэм разрабатывала собственные схемы, подражая итальянкам и француженкам во время романов с Джанни Аньелли и с Эли де Ротшильдом соответственно, американкам и сторонникам Демократической партии – в браке с Лиландом Хэйуордом и потом с Авереллом Гарриманом.
Другие составляющие ее стратегии могли быть заимствованы из поучений Овидия любовницам, изложенным в его «Науке любви»: сосредотачивать все усилия только на интересующих их мужчинах; тщательно за собой ухаживать, показываться на людях в одеждах, подчеркивающих их достоинства; высоко ценить драгоценности, красота которых удваивается их стоимостью, обеспечивающей уверенность в завтрашнем дне; и – что было особенно актуально в случае Пэм – уметь игнорировать супругов как неудобство, от которого можно легко избавиться.
Сексуальная революция не изменила Памелу Гарриман: что касается интима, она была так же раскрепощена, как любая девица с обложки журнала «Космо герл». Однако новое восприятие женщин как равных мужчинам людей и нападки на их подчинение мужчинам обошло ее стороной; она была слишком озабочена приспособлением – чем-то схожим с мимикрией хамелеона – к личности очередного любовника.
Как это ни парадоксально, ее назначение послом стало побочным следствием нового официального отношения к женщинам, и Пэм оказалась в выигрыше от долгой борьбы за превращение теории в практику в образе социального статуса и высоких должностей.
Лилиан Росс10
В 1945 г., когда подходила к концу Вторая мировая война и многие мужчины служили в армии, заведующий отделом журнала «Нью-Йоркер» Вильям Шон взял на работу Лилиан Росс, которой тогда было двадцать лет с небольшим. Он немного волновался, опасаясь, что женщине будет нелегко писать основанные на фактах репортажи. К счастью, с фактами Лилиан была на короткой ноге, и ее репортажи в рубрике «Городские разговоры» уже в скором времени принесли ей известность как автору с безупречным стилем.
Несмотря на профессиональное честолюбие, Лилиан не была продвинутой феминисткой. Она разделяла взгляды отца, считавшего, что женщине нужен доброжелательный мужчин а-покровитель, надеялась встретить такого спутника жизни и стать его женой. В течение нескольких лет Лилиан не обращала внимания на то, что они с мистером Шоном, которого она называла просто Билл, становятся все ближе друг другу. Через какое-то время Билл стал оставлять у нее на столе любовные стихотворения. Как-то вечером он и Лилиан допоздна задержались в редакционном офисе, и Билл поразил ее, признавшись ей в любви.
Шел 1950-й год, Билл Шон был женат и имел детей. Он не собирался оставлять свою жену Сесиль, с которой прожил двадцать два года, однако продолжал преследовать Лилиан, пока та не получила новое назначение в Калифорнию. Она полтора года работала на западном побережье страны, Билл ей часто туда звонил, но, к счастью, ни разу не заговаривал с ней о любви.
Лилиан вернулась в Нью-Йорк в 1951 г., накануне назначения Билла Шона главным редактором «Нью-Йоркера» вместо скончавшегося Гарольда Росса. Билл снова принялся за ней ухаживать. Как-то утром они вышли из редакции и сняли номер в гостинице «Плаза», где и оставались до вечера, занимаясь любовью с непринужденностью любовников, которые состояли в связи уже не первый год.
Сначала Билл полагал, что его склонность к уединению поможет сохранить их отношения в тайне. Но он испытывал сильные угрызения совести от того, что обманывал Сесиль, поэтому спустя некоторое время решил во всем ей признаться. Этим признанием Билл причинил жене сильную боль. Тем не менее она решила сохранить семью, несмотря на то что муж глубокую обидел ее и сам оказался в невыносимой ситуации.
Хоть Билл очень переживал, чувствуя вину перед Сесиль и понимая, что несет ответственность за ее мучения, он не мог смириться с мыслью о потере Лилиан. Та тоже страдала. «Я не могла примириться с мыслью о том, что стала “любовницей”,– писала Лилиан. – Я не